— Это почему еще?
— Агент, какой бы он хороший и опытный не был, не может, когда действует один и в таких непростых условиях, решить полностью все задачи.
— А если представить, что она ликвидировала Лифинга, а не меня?
— Маловероятно. Лифинг практически никогда не общался даже с моими помощниками, а вы хотите, чтобы он подпустил к себе кого-то из экипажа, прилетевшего корабля? Собственная безопасность его беспокоила больше всего. Нет, это исключено.
— Не понял. Вы же сами написали, что она вошла в тесный контакт с Лифингом.
— Дайте-ка я посмотрю. Действительно. Хорошо, а что вы предлагаете?
— Я пока ничего не придумал. Поэтому, я внимательно подумаю на досуге над текстом сообщения, а вы решите, каким образом оно может быть передано и получено вашим братцем и при этом не вызвало бы подозрений.
— Хорошо. Да, а как насчет помощницы из числа экипажа?
— Я помню. К обеду капсулу с ней доставят на корабль, и можете попробовать с ней поработать. Но повторюсь, я не уверен, что эта затея выгорит.
— Попытка не пытка, не так ли?
— Возможно.
Каиссу Оуэн привезли, как и обещал Коэн, незадолго до обеда. Капсула была доставлена непосредственно в медицинскую лабораторию. Учитывая, что сама лаборатория состояла из нескольких помещений, было решено разместить её в дальней части, где располагалась процедурная и хранились всевозможные медицинские принадлежности. Профессор, не стал спешить, поэтому отправился пообедать, чтобы потом, не спеша поговорить с Каиссой. В конце обеда Коэн, вытер губы салфеткой и, не скрывая насмешливой улыбки, произнес:
— Желаю удачи.
— Спасибо, — спокойно ответил профессор и добавил, — она нам всем нужна.
— Это точно.
Пообедав, профессор и четверо зомбированных охранников, которых прислал Коэн, отправились в лабораторию. Процесс «воскрешения», как называл эту процедуру профессор после длительного сна, у всех проходил по-разному. Все зависело от индивидуальных особенностей организма. Кого-то тошнило, кого-то даже рвало, а кто-то уже через пять минут приходил в нормальное состояние и мог пожаловаться лишь на небольшое головокружение. Каисса оказалась в числе тех, кто через десять минут полностью была готова к работе. Поэтому, оказавшись в родной лаборатории, вначале не поняла, что происходит, но, заметив профессора и двух охранников рядом с ним, поняла, что оказалась здесь не просто так.
— Доброго дня, как самочувствие? — стараясь как можно дружелюбнее, спросил профессор.
— Я так понимаю, Михаилу не удалось вам помочь, а вам бежать, я права?
— Частично.
— Что значит частично?
— К сожалению, господин Кутепов погиб. Мне доподлинно неизвестно, при каких обстоятельствах это произошло, но господин Коэн, сказал, что это случилось, когда он на шаттле возвращался с моего корабля. Мне удалось бежать, однако комигоны обстреляли корабль, а мне и Виктории, удалось спастись на спасательной капсуле. К сожалению, Виктория Бонги сильно пострадала и сейчас находится в реанимации. Как видите, судьба снова привела меня обратно, но не все так плохо, как кажется на первый взгляд, — ответил профессор, стараясь говорить безмятежным голосом.
— И это говорите вы! Не верю своим ушам. Я видела, как Коэн убил вашего помощника, и угрожал вам, а теперь вы говорите, что все не так плохо.
— Все меняется и все познается в сравнении. Мы полетели к комигонам в надежде, что нас примут и поймут, а взамен, при первом же требовании господина Коэна, вернули обратно. И слава Богу, так как меня и Викторию комигоны приговорили к смертной казни. А теперь я могу работать, нормально питаться и не испытывать…
— Угрызений совести.
— Вовсе нет. Угрызения совести меня будут мучить до самой смерти. Тут ничего не поделаешь. Но жизнь такова, что всегда приходиться выбирать, и не всегда выбор зависит от того, как бы ты поступил, если бы не обстоятельства. Вы понимаете меня?
— Да уж как не понять. Впрочем, вам не привыкать. Столько лет служили одному диктатору, теперь будете служить другому. Не велика разница. Могу я спросить, где весь экипаж, ученые и охрана, которая прилетела вместе с Коэном?
— Они все живы, размещены на одном из транспортных кораблей и находятся в капсулах для гиперсна. Знаете, бунт, пожалуй самое опасное, что может случиться.
Каисса взглянула на капсулу, которая стояла позади неё.
— С какой целью меня разбудили?
— Видите ли. Я остался один. Виктория, как я уже сказал, сильно пострадала и находится в реанимации. Вряд ли она в скором времени сможет приступить к работе. Азадель Мути погибла. Мне понадобился помощник, а вы единственная, кто имеет отношение к медицине. Не так ли?
— Я не стану помогать ни вам, ни Коэну. Можете сразу класть меня в капсулу и отправлять обратно на корабль.
— Вы даже не хотите спросить, чем мы будем заниматься, и почему мне нужна помощница? В принципе, я мог бы воспользоваться помощью андроидов, но боюсь, их помощь может привести к гибели части экипажа, а мне не хотелось бы этого.
Каисса с ужасом посмотрела на профессора. Она не до конца понимала, о чем идет речь, но что-то подсказывало ей, что всех, кто находится в капсулах, подвергнут оперативному вмешательству.
— Вы чудовище, — только и смогла произнести Каисса.
— Вероятно, — с грустью произнес профессор, и добавил, — Жаль, очень жаль, что вы не хотите мне помочь. Я на вас очень рассчитывал. Видимо, из всего вашего экипажа, только на Михаила можно было положиться в трудную минуту.
Профессор прекрасно понимал, что Коэн наверняка запишет весь разговор и поэтому, ни словом, ни намеком не мог дать знать, зачем ему нужна была Каисса в качестве помощницы. И всё же, последняя сказанная им фраза возымела действие, потому что она посмотрела на профессора и неожиданно спросила:
— Если я соглашусь вам помогать, что я конкретно должна буду делать?
— Вы понадобитесь мне как ассистентка при проведении операций по трансплантации позитронного мозга, который позволит продлить человеку жизнь как минимум в два раза, избавит от необходимости в пище. Кроме того, он сможет самостоятельно контролировать состояние всех своих органов и вовремя реагировать на необходимость их замены.
— Это правда или вы лжете?
— У меня нет причин вас обманывать. Вы как врач должны знать, что в мире, откуда вы и я прилетели подобные операции, точнее опыты, запрещены. Причина этому одна — появляется возможность управлять человеком, что обусловлено присутствием позитронного мозга. Выполняет эту функцию чип управления, который связывает мозг с центральным компьютером.
— Выходит, вы хотите всех людей сделать послушными роботами?
— Быть роботом или свободным человеком, зависит всего лишь вот от этой маленькой штучки, — и профессор показал Каиссе чип управления, размером чуть более двух миллиметров.
— Вы гений безумства.
— Оригинальное выражение. Впрочем, Михаил, в беседе со мной был такого же мнения, но с точки зрения науки и перспектив развития человека в плане увеличения продолжительности жизни и решения продовольственных проблем, считал, что не все так однозначно. Казалось бы парадоксально. Но ведь в науке все открытия и достижения можно использовать как во благо, так и во вред. К примеру, я и все мои помощники провели процедуру установки позитронного мозга, и все эти годы своевременно могли отслеживать работу нашего организма. Мне за девяносто, но я не чувствую этих лет. Это всего лишь наука, её невозможно остановить, как бы не стремились ограничить её те, кто у власти. Вы согласны со мной?
Каисса не ответила, только пристально посмотрела на профессора. Не дождавшись ответа, Мукси властным голосом спросил:
— И какое будет ваше решение — помочь мне или залечь в капсулу?
— Хорошо, я приму ваше предложение, но при одном условии. Я оставляю за собой право в любой момент, как вы выразились, залечь в капсулу.
— Договорились. Я свое слово всегда держу. Жить будете пока здесь. Все что необходимо вам предоставят. За охрану не обессудьте, придется терпеть, тут уж ничего не поделать.
На этом разговор закончился, и профессор быстрым шагом вышел из лаборатории, оставив позади четырех зомбиохранников.
За ужином Коэн не удержался, и с удивлением сказал:
— Нет, кто бы мог подумать, что вам удастся так ловко привлечь эту Каиссу в помощницы. Честно скажу, удивлен.
— Надо полагать, вы слышали весь разговор с ней, не так ли?
— Да, было интересно узнать, как вы умудряетесь уговорить человека, в казалось бы, безнадежной ситуации.
— Ну почему безнадежной? Все мы хотим жить, работать, хорошо питаться, — и профессор, отрезав кусок сочного мяса, положил в рот, а после того, как прожевал и проглотил, добавил, — меня вот смогли уговорить работать на вас. Хотя, если откровенно, большого желания у меня не было. Так что, у каждого, свои подходы и к каждому человеку надо подходить индивидуально. Одному пригрозить, другого купить, третьего привлечь по идейным соображениям.
— Профессор, вы меня каждый раз поражаете. Главное, я никак не пойму, чего больше в ваших словах, искренности или цинизма.
— Эбердин, разумеется искренности. Цинизм это когда вы вызывающе и презрительно относитесь к нормам общественной морали. А я вот уже полвека живу вдали от общества и его морали. Ну скажите мне, какая мораль в этой галактике? И я вам отвечу. Мораль устанавливает само общество, в котором вы живете. А мы с вами живем в обществе зомби, которыми управляем, с одной стороны и как выражался покойный Лифинг, мартышками с другой. Это он о комигонах так говорил. Так что в каждом обществе свои моральные устои, — произнес профессор, вытер салфеткой губы и прищурив глаза посмотрел на Коэна.
— Ну и философия у вас. И все же, вы уверены, что она будет с вами работать?
— Безусловно. А куда она денется. Не станет же она совершать во время операции ошибки и тем самым убивать людей? В конце концов, отправим её обратно на корабль в капсуле для гиперсна.
— В таком случае, когда предполагаете начать операции?
— Проверю её навыки на тренажере. Думаю, недели мне хватит, и можно начинать.