— Прекрати пинать стол, достань ключ левой рукой! — надрывалась Дагна. — Пожалуйста, прошу тебя!
— Ага, чтобы она по локоть отсохла?
— Ожоги от белой щелочи можно вылечить! Я знаю, как! Сделай, как приказано!
— Заткнись, Пряжечка. Еще разочек, и мы спасены...
— Сэра! — Дагна гаркнула так, что эльфийка выпустила цепь. — Сэра, я... я узнаю эти приспособления... эти механизмы... — она затряслась в железных объятиях, икая и давясь подступающими рыданиями. — Сэра, пожалуйста, скорее!
— Сейчас! — Сэра подпрыгнула, перехватывая цепь повыше и разбегаясь на крохотном пятачке. Взлетела, напрягая мускулы на руках и взметывая ногу. На сей раз она не промахнулась, размозжив бок сосуда метким ударом деревянного каблука. Острые осколки разлетелись вперемешку с каплями полупрозрачной белесой жидкости. Донышко уцелело, наискосок застряв в кольце держателя, и Сэра увидела длинный тяжелый ключ с плоской витой головкой. С торжествующим хриплым кличем эльфийка рванулась к нему, не замечая впившегося в кожу края ошейника и вытянув руку так, что в вывернутом плече отчетливо хрустнуло.
Ей удалось ощутить шероховатую латунную поверхность, прежде чем донышко сосуда раскололось пополам. Ключ упал на столешницу, подпрыгнул и, звякнув, свалился на пол. Отшвырнув сандалии и не теряя присутствия духа, Сэра вслепую зашарила подвижными пальцами босых ног под столом.
— Сэра, — мертвенным, чужим голосом окликнула Дагна.
— Уже почти готово! Нашла! — эльфийка прижала драгоценный ключ большим пальцем и потянула по холодному каменному полу к себе.
— Сэра, прости.
— Чего?
Последние песчинки с беззвучным шелестом осыпались в нижнюю колбу. Часы сдвинулись вниз, переместив рычаг. Механизм за спиной Дагны заскрежетал, готовясь сработать.
Камень, прими меня, еле шевеля онемевшими губами, выговорила Дагна. Я была глупой и недальновидной, и теперь расплачиваюсь за это. Дух Камня, ты знаешь, как я не хочу умирать.
Из-за слез Дагна ничего не могла разглядеть, только слышала вопли Сэры, уверяющей, что она достала ключ от замка и теперь все будет хорошо. Окоченевшие ноги разъезжались на гладком и мокром льду, и пронзительный голос эльфийки заглушил роковой щелчок.
Пластинчатый доспех выбросил кривые штыри, вонзившиеся глубоко в тело коротко и жутко вскрикнувшей Дагны, и со страшной силой распахнулся в стороны.
Как человек без усилия ломает пальцами на две половинки спелый персик, так отлаженный механизм с хрустом сломал грудную клетку Дагны и вскрыл ее, точно морскую устрицу. С хлюпающим, влажным шлепком на пол вывалился пунцово-сизый, разматывающийся под собственной тяжестью ком кишечника. Частым дождем забарабанил кровавый дождь, окрашивая лед и расплескавшуюся воду в яростные оттенки розового и кораллового. Капли, угодившие в жаровню, зашипели на углях.
В остекленевших глазах Сэры отразились судорожно раздувшиеся в агонизирующем вздохе и плоско опавшие пузыри легких. Выскочившее сердце мягким окровавленным мешочком повисло на натянувшихся жилах, выплюнув из себя рассыпчатые брызги липкой крови, оторвалось и шмякнулось вниз. Дагна обмякла, превратившись в чудовищную птицу с распахнутыми крыльями цвета радужного перламутра, алого, багряного, черно-пунцового и ослепительного белого. Безжалостно вывернутая наизнанку птица, истекающая кровью.
— Сволочи! — истошно завизжала Сэра. Выламывая суставы и раздирая кожу ногтями, эльфийка впихнула пальцы под тесный ошейник и яростно трясла его, пытаясь разорвать железо. — Зачем? Она же ни в чем не виновата! Пряжечка! Дагни! Я убью вас, найду вас и убью, глотки вам перегрызу! Дагни, Дагни! — она заскулила, как смертельно раненое животное, лупя себя сжатыми кулаками по голове.
Гобелен, раскручиваясь, поплыл в обратном направлении. Продернутая через блок цепь натянулась, залязгала и начала наматываться на невидимый барабан. Волоча орущую, брызгавшую слюной и слезами, отчаянно упиравшуюся ногами Сэру прочь с места казни. Прочь от изувеченного тела Дагны, освещенного вспышками жаровен.
Он с кем-то случается.
На громкий и продолжительный стук в двери комнаты, отведенной Сэре и Дагне, никто не отозвался. Рудольф аж нагнулся к замочной скважине — изнутри не долетело ни приглушенного сопения, ни сдавленного хихиканья в ладошку. Дамы изволили отсутствовать, шляясь в поисках приключений по улицам ночного Киркволла. Йонге очень наделся, что утро не начнется с визита городской стражи с настойчивым требованием внести щедрый залог и забрать лихую парочку из каталажки. Монна Кассандра, столько сил и трудов вбухавшая в укрепление доброй репутации Инквизиции, будет крайне недовольна.
Зато из нумера, снятого компаньонами, шустро выпорхнула раскрасневшаяся служанка с подносом, уставленным пустыми кружками и кувшинами. Следом за ней из приоткрытой двери выплыл густой басовитый хохот. Обладай хмельные напитки возможностью разговаривать, именно такой голос принадлежал бы Косе Смерти, выдержанной двадцать лет в бочке мореного дуба с эверитовыми обручами.
— Гость в дом — радость в дом, — нехорошо обрадовался Рудольф. Сцапал служанку за локоток, потребовав: — Радость моя, увеличь заказ ровно в два раза. Пребывание среди денежных мешков разбудило во мне неутолимую жажду. И я подозреваю, что эти засранцы уже изрядно угостились за наш счет.
В комнате царили легкий разгром, потрескивание сосновых поленьев в камине и полнейшее благолепие. Разложенные веерами на столе яркие карты означали завершение очередного беспощадного и не ведающего снисхождения к противникам сражения в «порочную благодетель». Вошедших приветствовали радостным улюлюканьем, костяным скрежетанием и помахиванием руками.
— Кто нынче победителем? — Серый Страж пристроил мокрый плащ на крюках по соседству с боевым молотом на длинной рукояти и торопливо плюхнулся за стол. — По скольки ставим? Я в деле!
— Ваш дружок снова мухлюет. Еще партия, и я отправлюсь по Киркволлу с протянутой рукой, побираясь на бедность! — с искренней обидой поделился горем громадный кунари, едва уместивший свой обширный зад на табурете. Его огромные рога, казалось, занимали полкомнаты. У большинства уроженцев Пар Воллена рога, большие или маленькие, витые или прямые, плавно изгибались к затылку, но над этим шумным громилой природа особенно расстаралась. Черные у основания и каштаново-серые ближе к кончикам, иссеченные ударами мечей и перехваченные кое-где железными кольцами, рога на добрый локоть широко раздавались в стороны, образуя над лбом владельца костяную броню непробиваемой крепости.
(Как однажды метко заметила леди Монтилье, столь внушительное и грозное оружие подобало скорее дракону, нежели быку.
— По каким житейским волнам тебя носило, когда мне позарез требовалось новое прозвище? — задумчиво вопросил тогда у крохотной госпожи советницы громоздившийся над ней татуированный гигант с серой кожей. — Оно конечно, Железный Дракон звучит намного внушительней, чем Железный Бык... но к Быку я привык, а к Дракону придется привыкать заново. Уверен, кое-кто из наших верных товарищей немедля решит, что это очень здорово — устроить охоту на дракона).
— Босс так рассчитывал прикупить новую золотую цацку и бутылочку лака для рогов, но остался ни с чем, — сообщил тасовавший колоду симпатичный молодой человек с невозмутимым лицом и смешливыми карими глазами. Тевинтерец родом, он уже несколько лет служил лейтенантом в наемничьем отряде Быка, считаясь его левой рукой. Настоящее имя лейтенанта было слишком длинным и вычурным, в отряде его звали просто Крэм. Бык именовал своего заместителя не иначе, как Крем-брюле. Лейтенант стоически терпел и лишь когда вконец припекало, начинал многословно и красочно рассуждать о природе кунарийского юмора. Приходя к выводу, что такового не существует. — Мессир Далине, присоединяйтесь. Достало быть проигравшей стороной лишь оттого, что мой одряхлевший подслеповатый босс не различает карточных мастей.
— Лжа неправдивая и клевета на бедного калеку, изувеченного в боях за отчизну, — проворчал Железный Бык, чей левый глаз закрывала кожаная нашлепка с позолоченной пластинкой. Попытки осторожно вызнать, при каких обстоятельствах воитель-кунари утратил глаз, пока завершались ничем: слушателя всякий раз потчевали новой захватывающей байкой. — Просто руки у тебя дырявые, вот и суешь мне всякий раз хрень вместо приличной карты.
— И крем-брюле вместо мозгов, да-да, я помню, — покивал Крэм, быстрыми движениями сбрасывая игрокам карты.
— Уговорил, сдай мне тоже, — вообще-то магику больше нравилось наблюдать с стороны, чем играть самому. Любая партия «порочной добродетели» была нешуточным испытанием выдержки, умения заговорить зубы, отвлекая внимание противников, и бдительной слежкой за выбывшими и оставшимися в колоде картами. Плюс мгновенный расчет вероятных комбинаций, яростная торговля, взаимные оскорбления и азартные попытки сорвать банк.
К удивлению напарников, Сайнжа с Сегерона оказался весьма недурным игроком. Его постоянно нахлобученный глухой шлем надежно скрывал любые эмоции. Особенно когда дело касалось непомерного задирания ставок и оголтелого блефа перед финальным раскрытием. Обставить некоронованную принцессу мухлежа, леди Монтилье, ему пока не удалось, но Сайнжа не терял надежды.
— Я отправила вас за гномским золотом, а вы где шлялись и что притащили? — вопросила Инквизитор, когда после трудного похода на Глубинные тропы напарники и увязавшийся с ними нуаду вернулись в Скайхолд, штаб-квартиру Инквизиции, представ пред ясны очи начальства. — С виду так вылитый сводный братец Корифея. Оно точно разумное?
Сайнжа зарычал. Перебивая друг друга, компаньоны пустились в объяснения. Запасливый Рудольф хлопнул на стол уцелевший в схватках с порождениями Тьмы мешочек золотых двергской чеканки и звездчатых рубинов. Леди Хиира прищурилась, глядя сквозь прозрачную алость камня на свет лампы, и потребовала обратно доверенную напарникам карту тейга Гейдрун. Йонге сокрушенно развел руками, признавшись, что карта утонула. Инквизитор грозно свела брови. В голове магика некстати заскрежетал беззвучный голос Сайнжи, заявившего, что он прекрасно помнит расположение коридоров покинутого тейга и без всякой карты, но раз уж туповатым людям позарез необходимы чертежи...
Сошлись на том, что нуаду создает карты тейга, напарники помогают, и все трое никуда не отлучаются из замка. Они обосновались в мастерской Дагны, где имелся превосходный набор чертежных инструментов и огромный стол, на котором раскатали листы пергамента. Вскорости на огонек забрел любознательный Железный Бык, вернувшийся с вылазки в Чащобные Холмы и прознавший о новом госте Скайхолда.
Кунари и уроженец мятежного Сегерона, почти завоеванного этими самыми кунари — эдакая встреча поневоле заставит всех готовиться к худшему. Рудольф потом признался, что ожидал свирепой драки и уже прикидывал, как растащить бойцов с наименьшими потерями для обитателей замка и крепостных стен. Но — ничего не произошло. Бык трепался с компаньонами и исподволь присматривался к Сайнже, нуаду правил на ремне длинный нож и мрачно зыркал желтыми буркалами сквозь прорези шлема. На следующий день сегеронец обнаружился на тренировочной площадке наемников, а еще через день — в замковой таверне. Напарники перевели дух и пожали друг другу руки — обошлось. Невесть как Бык нашел общий язык даже с нуаду, изъяснявшимся исключительно с помощью шипения, рычания и грозного стрекотания.
Мысленная речь Сайнжи, вполне разумная и внятная, невесть по каким причинам была слышна только напарникам — магу и Серому Стражу. Йонге счел это уникальным воплощением менталисити, утраченного чародейского умения общаться с помощью разумов, не прибегая к недостаточно выразительным словам.
Вскорости магику поднадоело всякий раз срываться с места и мчаться сломя голову перекладывать злобный рев и шипение нуаду на понятный окружающим язык, втолковывая, что Сайнжа никого не намерен предать жестокой смерти, а просто решил высказать свое авторитетное мнение. Под натиском компаньона Рудольф нехотя выменял пару трофейных рубинов на подлинную Слезу Андрасте, большую стеклянную монету, отлитую мастерами Серо. С помощью ловких рук Дагны они вскрыли пузырек воздуха, возникший из-за дефекта отливки, и впрыснули внутрь каплю смешанной крови людей и нуаду. Дагна запаяла монету, Йонге сплел заклятье, и Сайнжа обрел собственный голос. Он получился изрядно скрипучим и с непривычным, режущим ухо акцентом, но вполне разборчивым. Амулет вставили в оправу и торжественно преподнесли Сайнже незадолго до отъезда в Киркволл. Насколько Йонге разобрался в странных эмоциях сегеронца, тот был весьма польщен подарком.
— По какому случаю побрякушки и полировка рогов?
Первый круг игры завершился. Заключившие тайный союз Йонге и Крэм малость выиграли, Серый Страж и Бык продулись. Сайнжа остался при своих. Явилась служанка с наполненными кувшинами и чистыми кружками, со смешком увернулась от попытки Рудольфа прихватить ее за пышную задницу. Крэм вместо ответа мученически закатил глаза к потолку.
— Магистр грядет, — смекнул Йонге, выкладывая рыцаря мудрости. — Уже настала пора выстилать коврами тракт от Киркволла до Минратоса? А танцовщицы в бисах и бусере будут? А камелеопардов в золотой парче привезут?
— Между прочим, я в вашу личную жизнь грязными копытами не лезу, — кунари припечатал его карту своей, песней безрассудства.
— За полным отсутствием таковой. В последнее время лично я встречаюсь исключительно с порождениями Тьмы, а они какие-то крайне недружелюбные.
— Если перестанешь сходу лупить их посохом по зубам, уверен, они сразу к тебе потянутся, — Рудольф сосредоточенно изучил веер своих карт, скинул змею печали и вытянул из колоды новую. — Глядишь, встретишь смазливую порожденьку и добьешься взаимности.
— А мне всегда казалось, у тварей Тьмы нет деления на мужских и женских особей, — высказался Бык.
— Истинному герою все едино, — ехидно скрипнул Сайнжа.
— Так давайте выпьем за различия, которые разнообразят жизнь, — торопливо предложил Йонге, пока увлекательный разговор не скатился к излюбленному пьяному обсуждению: можно ли поиметь порождение Тьмы и остаться в живых. Тост дружно поддержали, и комнату заполнило разнообразной громкости бульканье. Нуаду, не желавший выставлять напоказ свои жуткие челюсти, но большой ценитель крепчайшего двергского эля, нашел оригинальный выход — изогнутую серебряную трубку, уходившую под закраину шлема.
— О чем занимательном трепались на собрании земель марчанских? Что там насчет экспедиции? — Быка на сборище во дворце наместника не пригласили. Во-первых, из-за жутковатой репутации кунари, года два назад едва не захвативших Киркволл и изрядно навалявших городскому ополчению. Во-вторых, у Быка имелась куча собственных таинственных хлопот на службе: встречи с конфидентами, переговоры с отступниками Кун, заключение долгоиграющих союзов и сбор слухов. А еще завтра-послезавтра должен был явиться почетный гость из Тевинтера, магистр Павус, давний друг и союзник Инквизиции.
В подробности сложных и запутанных отношений между магистром и рогатым капитаном наемников не решались соваться даже самые отъявленные любители сплетен. Опасаясь оказаться перед суровым выбором: быть обращенным в сияющую глыбу льда или расстаться с частью зубов и конечностей. Йонге считал приятелей отлично сложившимся боевым дуэтом, а уж кто там на кого каким взглядом смотрит и кто к кому шастает долгими холодными ночами — не его дело. Сами разберутся. У него собственных трудностей хватает.
— Тебя в поход точно не возьмут, — Рудольф бодро захрустел стеблем соленого эльфийского корня.
— Это с какой такой радости?
— Ты в тамошние норы не пролезешь. Зацепишься рогами и застрянешь.
— Отродясь такого не бывало.
— Было-было. Я собственными глазами видел. Блэкволл еще собирался тебе на шею веревку накинуть и так вытаскивать, а я сказал, тут веревкой не обойдешься, тут якорная цепь нужна, да покрепче...
— Ничего пока толком не решили, — перебил болтливого компаньона Йонге, делая ход. — Леди Жози выступила с докладом. Мудрые старцы кряхтели, пердели и хором кляли высокие налоги. Купцы из Оствика навроде спелых груш. Висят на ветке и ждут, кто их стряхнет. Маркхэму и хочется урвать кусок пирога, и колется, и герцог не велит. Неваррские интересовались, нет ли на Глубинных тропах драконов какого-нибудь особенного вида, а то в королевском замке давно коллекцию черепов не пополняли. Герциния колеблется, аки лотос в пруду, а Старкхэвен наверняка откажется. Они с той поры, как потеряли своего принца, вообще опасаются куда-то встревать.
— Ясненько, — Бык качнул тяжелой головой и потянулся за кружкой. Йонге стоило больших трудов свыкнуться с тем, что шумливое простодушие и показушная недалекость кунари-наемника всего лишь искусно расписанная маска. Хитроумием и изощренностью замыслов Бык ничуть не уступал Лелиане, главе тайной службы Инквизиции. У себя на родине Бык долгое время служил Бен-Хаззарат, сообществу блюстителей порядка среди народа Пар Воллен, пока не разошелся во мнениях с начальством и не подался в отступники Кун. Инквизитор ему доверяла, но с оглядкой, утверждая, якобы никто и никогда доподлинно не узнает, чьи интересы блюдет и на чьей стороне находится Железный Бык. Может статься, кунари сам того не ведает. Но пока он оставался союзником, и союзником ценным, умеющим слышать невысказанное и безошибочно отыскивать крохи ценных сведений в ворохе пустой болтовни.
— Ангел Смерти воспарил на черных крыльях, — оповестил компанию Крэм, поднимая карту — символ окончания круга игры. — Сражая огненным мечом виновных и щадя невинных. Или наоборот. Извините, академиев не заканчивал.
— Что ж, пора выворачивать карманы, — Страж шлепнул на стол тщательно подобранную пятерку Змей и Кинжалов. Бык разочарованно хрюкнул, опять оставшись в проигрыше, а комбинации на руках Йонге и Крэма недотягивали по количеству очков.
Ухмыляясь, Рудольф потянулся к сложенным горкой монетам, но схлопотал по руке от нуаду.