— У него нет и шанса. — с замиранием в голосе произнес я.
— Это у нее нет и шанса, он уже победил её в мыслях, осталось только воплотить это в реальность, − раздался голос Хроноса. — Он воин, и если он победил ее в мыслях, то и в реальности у него есть шанс.
Змея пару раз качнула головой и ринулась в атаку, по мере приближения раскрывая свою ужасающую пасть, а по камням пошелестели разряды электричества. Смерть старика, это все, чего желала сущность, что неслась с бешеной скоростью на мужчине, который будто медлил с выстрелом.
Но вот и выстрел, облако пороха, прямо в змеиную пасть понесся заряд дроби, она на мгновение прикрыла глаза и мужчина воспользовался этим, он неимоверным усилием шагнул в сторону перед самыми клыками и заглянул в змеиные глаза пронесшейся мимо твари. Его ружье уже было за спиной, а в руке блеснул мясницкий крюк. Его острие по инерции практически само вонзилось между змеиными чешуйками, увлекая руку, держащуюся за рукоять, за собой. И вот он уже оседлал змею, держась за крюк.
— Я же говорил! — воскликнул Хронос, а мужчина уже оказался на загривке змеи и, держась за крюк, начал вонзать в тело богини другой рукой небольшой трехгранный кинжал. Змея начала биться об скалы, пытаясь его скинуть. Через несколько мгновений многотонная туша змеи перевернулась и загривком ударила об землю именно там, где был старик.
— Она же убьёт его! — закричала Хлоя.
— Тихо, смотри, — одернул ее я, бой захватил меня, не буду скрывать, меня поражала самоотверженность старика, его непоколебимость.
Голова змеи вновь взвилась ввысь, а на ее загривке весь окровавленный держался старик, что вновь начал прогрызать своим миниатюрным кинжалом путь к позвоночнику, единственному слабому месту у этой расы, так как любые страшные и смертельные раны для млекопитающих были всего лишь досадной неприятностью для этих змей. А тем временем змея билась по земле и с каждым ударом поднимала свою голову все медленнее и медленнее. А на ней все так же сидел старик, вновь и вновь вонзая свой кинжал. И вот настал тот момент, когда змея не смогла поднять свою голову, а старику осталось нанести последний удар.
— Он убьёт её? — тихо произнесла ошарашенная происходящим Хлоя, видя, как весь изломанный старик поднял свою руку, сжимая в руке трехгранный кинжал.
— Сейчас все решится, — безэмоционально произнес Хронос.
Старик с минуту смотрел на вяло дёргающуюся огромную змею и ту рану, что он прорезал. Из раны хлестала кровь, и были видны белеющие позвонки, еще удар и он убьет богиню. Зачем смертному жена, способная убить его? Зачем на пороге смерти ему такой груз? Он должен уйти героем. Сейчас ей пришлось наложить на саму себя множество ограничений, ибо бой шел не с равным, и все равно шансов у этого старика было немного. Мужчина откинул свой кинжал и скатился вниз на землю, его переломанные ноги не были более способны поднять его тело. А тем временем рана на змее стала уменьшаться и зарастать, а следом за раной стала уменьшаться и сама змея. И вот через пять минут на том же месте стояла сине-зелёная дева с как снег белыми волосами. Она подошла к умирающему и встала на колени, взяв его голову в свои руки. Я чувствовал, как утекает из него жизнь, он победил, но какой ценой. Он умирает.
— Я признаю своё поражение, и отныне ты мой муж, Константин. — Дева наклонилась и скрепила их союз поцелуем, энергия заструилась по его телу, восстанавливая повреждения.
— Но знаешь, милый, победить ты, конечно, победил, и мужем моим стал, но ты меня не устраиваешь.
Резкий поворот руками девы головы сломал шею старика, а появившиеся когти разорвали связки и мышцы, полностью отделяя голову от тела. Подняв голову, из которой текла багряная кровь на белоснежные волосы, над собой, змеедева засмеялась, и от ее смеха мне впервые за долгое время захотелось убивать.
— Я теперь вдова и никто не сможет быть моим мужем в ближайшее тысячелетие! И Договор не сможет мне навредить, так как я и есть твоя семья!
— Я УБЬЮ ЭТУ СУКУ! — взвыла рядом могущественная сущноность. Вот уже и Хлоя готовилась сойти на эту землю.
— Хлоя, планета не выдержит твоего появления во плоти! — прокричал Хронос.
Глава пятая часть первая
Странно ощущать, как тебе отрывают голову и ты смотришь как твоя кровь капает на губы одной суки, что теперь должна, нет, обязана умереть. Я не испытывал боли в тот момент, когда она убивала меня была лишь усталость. Во мне не бурлила ненависть, жизнь состоит из ошибок, только некоторые ошибки фатальны, а другие дают благо. Зря я не нанес последний удар, это моя ошибка, и уж не знаю, повлиял ли на меня яд, которым она наградила меня вместе с поцелуем, или же это старческий маразм во мне взыграл. Но я в последний момент пощадил её, мне показалось, что она достойна жизни, несмотря на то, что она тварь. Интересно, что будет с той девочкой? Бедная Ката, не знаю, смогу ли еще раз увидеть тебя, надеюсь, Лилит помнит еще старого знакомого, что однажды помог ей. Ну ничего, сейчас главное что я живой, а там разберусь со всем, и с этой тварью и с малюткой.
Сидеть обнаженным было неудобно, зато я смог рассмотреть себя в полутьме, что царила в небольшой пещере с обелиском из черного как воронье крыло камня в центре. Руки, вот что я первое увидел, и это были мои руки, но такими они были лет тридцать назад. Без морщин, в меру бугрящиеся у мышцы радовали мои глаза, которые я больше не щурил, торс тоже меня радовал, на нем никогда не было кубиков пресса, не было их и сейчас, но отсутствие жировых складок говорило о том, что я в пике своей формы, ну, почти. Живя в мире, где возможно все, первым делом я перебрал по памяти все свои шрамы и парочку на своем теле все же нашел, но многие полученные ближе к концу жизни отсутствовали. И потому сделать вывод, который определял мою дальнейшую участь, а именно, разобью я себе об камень голову или нет, было несложно. Это мое тело, меня не вселили и не перенесли в иное тело каким-либо способом, а просто откатили состояние тела до определенного возраста. Я снова молод, по крайней мере, телом, по шрамам выходит что лет мне примерно от двадцати до тридцати. Пальцы на ногах все, значит меньше лет тридцати, ноги еще в Тайге отморозил, а вот метка моего первого знакомства с болотниками все так же тянулась по груди таким знакомым узким и практически невидимым шрамом.
Сидел я у обелиска уже как несколько часов и ждал, я четко понимал, что без тварей мое чудесное оживление и прирастание головы обратно к телу не могли произойти естественным путем, и потому лучше не двигаться, попытаться разобраться в случившемся и привести голову в порядок. А эмоции в ней бурлили, мне было сложно тогда, во время схватки, рационально думать, Эли мне казалась светом, той, с которой я мог бы прожить вечность, но заложенная во мне и выточенная годами схваток воля не давала покоя, и я практически убил её. Я мог это сделать, но промелькнувшая мысль о том, что она никому никогда особо не вредила и просто не хочет быть использованной, так же как я, сбила настрой.
— Что не уходишь? — раздался в моей голове спокойный голос.
— Жду, — ответил я в пустоту.
— И кого же ты ждешь? — вновь раздалось в голове.
— Того, кто перенес меня сюда и оживил.
— А они сюда не придут. Ты им не интересен и я бы не советовал тебе искать с ними встречи.
— А ты не можешь рассказать, что случилось? — Я говорил с, как минимум, высшим, но я не из тех людей, что будут лебезить перед иными, могущественными сущностями. А поговорить все разумные не прочь, если, конечно, времени у него хватает на разговоры с тем, кто ниже его.
— А что там рассказывать, твоя жена немного запуталась и оторвала голову своему мужу. — спокойно произнёс голос.
— Она мне не жена! — прорычал я.
— А ну тихо! — Голос раздался уже не в голове, а разнесся по пещере, словно волна неистовой мощи, от чего потолок пещеры содрогнулся, а обелиск покрылся множеством трещин.
— Нашел на кого голос повышать, неблагодарный кусок мяса! Контролируй свои эмоции и будь благодарен, что с тобой заговорили.
Я не произнес ни слова, так как мои извинения могли еще сильнее разгневать это существо, что имело нужную мне информацию. И я по его совету начал с помощью равномерного дыхания успокаивать ту бурю, что бушевала во мне. МОЯ Жена?! Я убью её!
— Самое интересное, что мне близка твоя ситуация, был я раз с подобным раскладом дел, — задумчиво произнесло существо, и теперь его голос исходил от начавшегося немного светиться обелиска. — Так, на чем я закончил, когда ты меня перебил?
— Моя жена оторвала мне голову, — сказал я хладнокровно, молодая кровь бурлила во мне, и впредь будет необходимо четко контролировать себя.
— Ах да, так вот, так случилось что за вами наблюдали два очень сильных, как бы их обозначить… Давай договоримся, мы не боги, по крайней мере на этой ступени развития. Да, подобные мне очень сильны, но даже мы друг друга никогда не называем богами. Для всех иных я, как и остальные, равные мне, боги, но это только из-за того что иного определения смертные нам не придумали. Мы истинно бессмертны, нас не раз убивали и мы сами не раз накладывали на себя руки, но все бесполезно. — Голос замолчал, погруженный в свои мысли.
— Так вот, за вами следил Хронос, тот, что может манипулировать временем, это ему ты должен быть благодарен за тело, ну а за жизнь благодари своенравную Хлою, именно она причина того что ты жив. Именно она разозлилась на действия той змеедевы и была готова пойти на крайние меры, что могло оказаться фатальным для твоей планетки. Так что можешь гордиться, ты спас свой мир от конца света. Если бы не Хронос, который заявил что может вернуть тебя к жизни, а значит и вмешательство Хлои не нужно, так как явись она во плоти хотя бы рядом с твоей планеткой, то в вашей системе не осталось бы жизни, хрупковата она.
Голос вновь замолчал, а от обелиска начали отваливаться куски черного камня, свет же, от него исходящий, становился все ярче и ярче. Так прошло еще минут пять. И я решил вновь заговорить, надеясь разузнать побольше. Я уже выглядывал из пещеры и снаружи уже скоро наступит ночь, а оглядевшись, я понял что нахожусь в пещере в одинокой скале посреди пустыни, и днем при такой жаре мне ходить по ней явно не стоит.
— А за что мне благодарить тебя?
— Хороший вопрос. По большому счету не за что, только проклинать, — усмехнулся голос, а обелиск оказался разрушен уже наполовину. — Видишь ли, я был единственным из трех сущностей, что был непредвзятым. Хронос считает что ты сам виноват в своей смерти, ты мог убить змеедеву, а вот Хлоя напротив посчитала что твоя жена не имела права убивать тебя после того как ты, кипя ненавистью ко всем, кто не является человеком, пощадил её.
— А ты? — спросил я.
— А что я? Мое предложение было простым, пусть вы еще раз встретитесь и по-семейному без всяких там ограничений сами решите, кто должен был умереть, а кто нет. Со мной согласились, и потому тебе, вот, дали тело, а ей потерянную энергию. А поскольку Хлоя своенравна, то мы решили обезопасить твою планету перенеся вас в иной мир, где наши возможности ограничены и Хлоя не сможет прийти в этот мир, поглотив его. Уж пускай понаблюдает, чем пожирает живые миры.
— Где мне искать свою жену? И за что проклинать тебя?
— Где искать твою жену мне неведомо, сам ищи, может найдешь, а может и нет. Змеи любят впадать в спячку на несколько сотен лет. — Обелиск вновь начал раскалываться на куски, а свет от него стал тусклым, и стало понятно, что он вот-вот затухнет. — А проклинать, хм, у меня никогда не было героев, это несправедливо. У ХАОСА должен быть свой ГЕРОЙ.
После этих слов обелиск слегка вспыхнул светом и распался на множество мелких кусков. Я еще немного подождал и, выглянув из пещеры, увидел, как солнце стало опускаться к горизонту. Значит мне пора в путь, так как на небе начало светить нечто, похожее на нашу луну, но меньше и ярче. Подойдя к груде черного песка, что когда-то был обелиском, и который все продолжал постоянно распадаться на все более мелкие части, я начал искать в нем хоть какой-то осколок. И я нашел, нашел острую пластину, что могла послужить мне небольшим ножом, это была единственная часть обелиска, что не собиралась разваливаться в руках. Выйдя из пещеры, я попытался запомнить расположение незнакомых мне звезд, чтобы вернуться в случае необходимости к этой скале, но как только я сделал с пару десятков шагов от пещеры как скала, точно так же как и обелиск, стала распадаться в мелкий гравий, а затем превращаться в песок. Он ждал и сдерживал распад скалы? Ну что, вот и у меня появился покровитель, которого я никогда не искал, а при возможности бы прикончил. Безумие, их забавляют страдания живых, и пусть они дали мне жизнь, но не из-за доброты, им попросту скучно и это развлекает какую-то там Хлою, что пожирает живые миры. Но пора выходить из этой пещеры.
Моим глазам открылась прекрасная, бескрайняя пустыня, что начала оживать с наступлением ночи, тут и там зашуршали пресмыкающиеся немаленьких размеров, как минимум раза в три больше земных аналогов. Понимая, что здесь могут быть и хищники я начал бежать, не быстро, наслаждаясь тем, как работают мои легкие и как я легок на ноги. Моя первая задача была найти воду и что-то поесть, охотиться мне не в новинку, но вода все же первостепенная задача. Не прошло и получаса неспешного бега как я заметил что на одном из барханов стоит всадник, что внимательно за мной наблюдает и, что-то там для себя решив, он понесся на своем животном, очертания которого были весьма похожи на верблюда, в мою сторону. В руках всадника было копье, которое он перевернул тыльной стороной, а следом за ним из-за бархана появился еще один всадник.
Я медленно бежал от всадника, сжимая в руке острый, ножевидный осколок черного обелиска. Не знаю, что останавливало его, но он не сразу решился на атаку, словно решая, стоит ли связываться с нагим, гладко выбритым безумцем, что бежит непонятно куда. Я же не стал ни приветствовать его, ни останавливаться, копьё дало мне больше информации, чем весь вид всадника. В пустыне, не имеет значения в какой, легко стать товаром, и в моем мире был закон: если человек не зовет кого-бы то ни было для разговора, то к нему и не стоить приближаться без острой необходимости, тем более с оружием в руках. Любой завидя оружие в руках имеет право сперва убить, а потом разбираться, зачем и почему приближался этот идиот.
С хрипом ездовое животное рвануло за мной, а всадник, радостно улюлюкая, свесился из своего седла, готовясь нанести удар по беззащитному человеку. Когда до кончика копья оставалось полтора метра, и всадник уже был готов ударить по своей добыче, я в прыжке развернулся и метнул в него свое единственное оружие. Осколок попал точно в шею заросшего лица туземца, и когда копье уже было около меня, я выхватил его из ослабевшей руки умирающего.
Животное продолжило свой путь с уже мертвым всадником, а из-за бархана ко мне неслись уже три всадника, яростно крича при виде того как мертвый собрат выпадывает из седла.
Сжимая древко копья, я глубоко вздохнул, сейчас ничто не должно меня беспокоить. Сейчас есть только я, копьё, и те, что должны умереть. Они сделали свой выбор и теперь я обязан вновь доказать что считать меня жертвой было ошибкой. Я снова молод и полон сил, я хищник, и я тот, что прибьёт богиню, нарушившую наш договор.
Конец первой части пятой главы.
Глава пятая часть вторая
Они неслись прямо на меня и уже не собирались брать живьём, к тому же было видно, что всадники на своих животных не боялись меня. Их больше, они верхом и, несомненно, опытны, только я не то, с чем они привыкли сражаться, всю мою жизнь моими противниками были существа, что всегда были умнее и сильнее, но это им мало чем помогало.
Лезвие моего копья вскользь прошлось по незащищенному боку животного, не нанеся особого вреда, но причинив огромное количество боли, от чего неуправляемое животное ломанулось вперед, пытаясь скинуть своего наездника, что был излишне горяч и не смог поразить меня. Остальные двое же, увидев, что я не так прост и что попасть в меня копьем еще надо умудриться, начали огибать меня по кругу, ожидая удобного момента. Третий так и не справился с животным и свалился через несколько десятков метров, как только он коснулся земли я с переворотом ушел от удара копья внезапно подскочившего ко мне одного из наездников и рванул к еще не успевшему встать неудачнику. С трудом удержав в руках копье, я видел как наперерез мне, разметая песок копытами животного, несется всадник, чтобы дать своему собрату время встать.
Ошибка. Мое копье взметнулось в воздух когда до всадника оставалось несколько метров, не было страха что он уклонится и я потеряю оружие, в схватке нет места сомнениям. Прыжок и я уже около наполовину вставшего наездника, удар коленом в голову отправил его вновь валяться на земле, а из его руки выскользнул кинжал. И в этот момент сзади я почувствовал смрадное дыхание. Оказаться под ногами ездового животного то еще счастье, не раздавил и ладно, я и этому рад, в любом случае животному меньше. Кинжал перерезал сухожилия, и верблюд вместе с всадником кубарем покатился со склона, кувыркнулся несколько раз и упал, жалобно извещая окрестности о своей боли, раздавливая своего истошно кричавшего хозяина. Он кричал не один, вдали подымалась пыль от убегающих от меня животных, что одурели от пролившейся крови, их седла были пусты, некому их было остановить. А около меня лежал абориген, что пытался вытащить из своего живота обломавшееся при падении копьё. Я помог ему, а затем оборвал жизнь ему и еще одному, уже очнувшемуся от удара коленом бывшему всаднику. Копье распалось практически у меня в руках, пробив грудину заросшего волосами и уже не такого смелого воина. Сняв с одного из погибших кинжал, я пошел усмирять кричавшего наездника и его животное. Ночь любит тишину, а говор мне был незнаком, так что от языков не было никакой пользы. Когда дело было сделано, я первым делом снял с животного бурдюк с водой и, аккуратно смочив кусок ткани, начал себя протирать и осматривать. Было много царапин и два отпечатка копыт, что прошли вскользь и грозили вылиться в гематомы, но переломов, к счастью, не оказалось.
При сборе трофеев и стягивании с поверженных одежды меня немного потряхивало, и не только от прошедшей схватки, в первую очередь сейчас меня коробил запах, что исходил от поверженных мной всадников. Я искал оправдание для себя, я не безгрешен, но не хотел бы быть еще более виновным в смерти простых, ни в чем невиновных людей. Которые увидели безумца и хотели его нейтрализовать. Впрочем, вещи зачастую говорят больше о своих владельцах, чем они сами, один поломанный лук, притороченный к седлу с не надетой тетивой, не напоминал охотничий. Нашлись пара ножей довольно поношенного состояния, наконечники копий, деньги, а именно некие кругляши и квадраты, среди этих монет была даже парочка светлых, рубленных брусочков, маленьких, грамм по пятьдесят, не больше. Немного еды в сумке, три фляги с водой и бурдюк с вином. С поклажи убитого животного, что сильно походило на верблюда, но было более мускулистым и не имело горба, я снял мешок, в котором, как я сперва подумал, лежат камни. Он оказался заполнен бусами, какими-то амулетами и браслетами, не искусно сделанными, но явно имеющими ценность, на некоторых из них мне удалось рассмотреть потемнение, что оставляет кровь. Бандиты, словно гора с плеч упала. Одевшись в одежду, нашедшуюся там же в поклаже и пахнущую травами, я взял с собой пару копий, провизию и пошел по следам всадников, перед этим аккуратно проверив, чтобы на одежде не было никаких знаков или рисунков, и оторвал пару не понравившихся мне деталей.
Выйти к обжитым местам было не сложно, уже одетым я прошагал еще пару дней, пройдясь по следам всадников я вышел к так называемой дороге. Истоптанные вокруг барханы рассказывали, что по ним изредка проходят караваны, вот по этим следам я и пошел. Прятаться или отходить от дороги я не видел смысла, если меня заметят недалеко от этого пути, то могут и проверить что за соглядатай идет параллельно пути. Пара дней пешком для молодого тела были сущим пустяком, тем более когда наслаждаешься каждым шагом, каждым вздохом, той легкостью что дает молодость. Пару раз меня догоняли разъезды караванов, завидев которые я отходил в сторону, пропуская их и складывая свое оружие на землю. Вот что значит вежливость, меня даже не били, и поняв что я не понимаю их, воины, имея в разы лучшее вооружение чем убитые мной всадники, тут же теряли ко мне интерес. Не трогали они и мои вещи, проверив только что у меня с собой. Видать надеялись найти что-нибудь обличающее меня, но так как ни бусы, ни амулеты я с собой не взял, а все прочие предметы были лишены отличающих знаков, ко мне не было претензий. Присоединиться к каравану никто мне, конечно, и не предлагал, вдруг я больной, каравану такие проблемы не нужны, да и сам я не просился разделить с ними дорогу.
Небольшое поселение, что находилось у оазиса в тени скал, не выглядело привлекательным и богатым: серые, слепленные из глины дома, снующие туда-сюда люди, и к тому же, как я ни старался, но так и не смог заметить ни одного раба. Было решено остаться здесь для того, чтобы понять, куда мне выдвигаться. Желание найти тварь никуда не делось, но не поглощало меня полностью, я не засыпал с мыслью об убийстве Эли, но найти её надо. Возможно, что селение само по себе небольшое или может быть виной тому пустыня, что не лучшее место для житья. Стражники, что охраняли поселение, обратили на меня внимание, а особенно на копья, и, видя, что я не понимаю их язык, стали изъясняться жестами. Пусть с трудом, но я их понял, хоть это и другой мир, но логика та же. Убрать копья за спину и привязать друг к другу, ну и монетку за посещение селения, чье название Ургус. Какую монетку дать монетку мне показали и, судя по лицам окружающих, было понятно, что такая цена — это норма. Первым делом мне нужен был рынок, сложно общаться, не понимая, что тебе говорят, но мне указали направление и я потопал, стараясь уберечь свои мешки от вездесущей ребятни, бегающих по улочкам. Что примечательно, у каждого из них на поясе висел пусть небольшой, но ножик. Ткани и изделия, что я видел, поведали мне о том, что этот мир технологически не развит, есть ткацкий станок, да с металлом работать умеют. Встретившаяся по пути кузница показала что с кузнецами связываться не стоит — здоровенный мужчина провожал меня пристальным взглядом, а на его плече лежала огромная кувалда, чей вес, должно быть, был ужасающим. Внешность местных напоминала мне арабов с Земли, но в то же время они немного отличались. Я не назвал бы их красивыми, но правильные черты лица и стройные фигуры во встреченных мне людях немного удивляли. Полных людей было мало, людей с патологиями еще меньше, инвалидов вовсе не было видно, связано ли это с естественным отбором или по каким-либо иным причинам мне неведомо. Видя уже базарную толкучку, у одного из домов, я впал в ступор, запах, я почуял такой знакомый запах, от которого пробирала дрожь. Этот запах нельзя забыть и с чем-то спутать, но и почуять его можно чуть ли не в непосредственном контакте. Я не раз убивал их, но не смотря на свою простоту и многочисленность, с этими тварями я ненавидел встречаться, но и пройти мимо не мог. Это не кодекс охотника меня заставлял, а то, что если я пройду мимо, то этих тварей станет ещё больше.
Бестелесный паразит, он кочует по телам, высасывая жизненную силу. Печать жертвы на мне, что сейчас не походила на саму себя, раньше помогала учуять его, но запах такой силы я почувствовал впервые. Люди редко его чуют, а исходит он для того, чтобы привлечь другого паразита, оповещая о том, что паразит скоро наестся и будет готов к спариванию. Надо или убить эту тварь или носителя, и срочно, как только он спарится выплеснутся сотни таких тварей, что далеко не сразу начнут убивать. Для убийства им надо сначала вырасти, а первое спаривание наступает с первым убийством.
Но где искать носителя? И как объяснить людям, что я хочу помочь, принимая во внимание, что у меня нет ничего, что помогло бы убить паразита и при этом не убить человека, в котором есть этот паразит. Я медленно посмотрел на дом, у которого стоял: высокая стена, что его окружала, и пара охранников у входа не давали мне уверенности о том, что тут есть носитель. Однако обойдя округу и постоянно, как ищейка, принюхиваясь, я все четче осознавал, что там, за стенами, человек, что умирает, и ему нужна срочная помощь. Я же не смогу ничем ему помочь, я даже не могу ничего объяснить людям вокруг, у меня нет оружия для борьбы с бестелесными и моя верная вертикалка не со мной, как нет ни препаратов, ни химикатов. Я сел у стены и стал думать, поглядывая на свой осколок черного камня и обматывая его кусочком кожи, оторванной от куртки. Он не тупился, и разбить его я не смог, он имел бритвенное лезвие и, хоть был великоват, к тому же неправильной формы, но подходил для крайнего случая. Мог ли он воздействовать на бестелесных или имел какие-либо полезные свойства оставалось неизвестным. Я должен был помочь, я всегда помогал, если мог, я не добрый, но и не злой, и если не будет возможности спасти человека, я убью паразита вместе с носителем.
Поход по базару частично был успешен, я смог купить еды и набрать воды во флягу, правда, пару раз был почти обворован и один раз меня пытались заманить в темный переулок, но теперь тот беззубый мальчик будет умнее и осторожнее. Но, что главное, я смог договориться о ночлеге на постоялом дворе, ну, как ночлеге, мне было нужно место, где можно оставить свои вещи. Весь оставшийся день я думал и иногда спорил сам с собой, все же это не мой мир, я могу не вмешиваться в естественный ход вещей. Но все было бесполезно, я сделаю это, не смотря на всю опасность.