— Это я, Вальдемар! Насколько я понимаю, наше телефонное соединение может быть в любую минуту оборваться. Поэтому примите мое срочное сообщение. Первое, мой самолет вчера сбили над Белоруссией, только сейчас я добрался до Лиды. Сразу же попытался с вами связаться. Второе, прошу срочно сообщить мне номер волны, по которой мы могли бы поддерживать радиосвязь! Третье, мне срочно нужны две рации «Север-бис» и два напора батарей для поддержания нормальной радиосвязи. Четвертое, мне нужен контакт по Лиде!
— Хорошо, я записал все то, что вы запрашиваете! Завтра под фамилией майора Горчакова Александра Ивановича зайдите в наше управление. Там вам все передадут или, по крайней мере, сообщат, где и что находится. Жду эфирного подтверждения об установлении постоянной связи. И последнее, скажите, немцы еще не взяли Лиды?
— Нет, пока еще нет! Но эвакуация партийного аппарата и городских чиновников уже началась. Бои идут под Гродно! Женя Красновский сообщил мне о том, что вы куда-то пропали, он искал вас по всей Белоруссии и не мог найти. Случайно встретите его, передайте привет от меня!
В этот момент на линии что-то щелкнуло, тут же послышался голос немецкого гауптмана, который приказывал своей роте танков в лес не углубляться, вести обстрел красноармейцев с позиции «стоя». Фролов положил трубку на аппарат, подумал о том, что телефонистки, наверняка, подслушивали его разговор с Москвой! Дай бог, чтобы эти женщины ничего бы не поняли! Ну, а если поняли, то ему уже завтра будет сложно и трудно работать в этом регионе. Тем не менее, он подошел к телефонистке, которая соединила его с Москвой:
— Позвольте вас поблагодарить за то, что вы соединили меня с Москвой, мадам! Этот разговор решил многие мои проблемы!
— Молодой человек, не надо много слов! Скажите, а это трудно быть шпионом?
— Шпионом, а почему вы так решили, что я шпион, мадам?
— Понимаете, молодой человек, вон, видите, соседнее место рядом со мной пустует. Это место обычно занимает моя подруга по смене, ее зовут Ольгой. У этой Ольги муж работает участковым милиционером в районном отделении НКВД. Ольга подслушивала все разговоры с Москвой. Через пару минут, как только вы соединились с Москвой, она вдруг прошептала:
«Да, он настоящий шпион».
И она тут же убежала за своим мужем, чтобы, значит, вас арестовать, посадить в тюрьму! А я не хочу видеть, как вас будут арестовывать. Не желаю, чтобы вас такого молодого и симпатичного парня сажали бы в тюрьму! Так что прошу вас, уходите, с НКВД лучше никогда не иметь дела!
Фролов уже подходил к своему мотоциклу, когда за спиной услышал звук бегущих шагов, а затем злой мужской рык:
— Ты, курва немецкая, стоять и руки вверх! А не то я тебя пристрелю!
Удивленный подобным грубым обращением, Иван развернулся, за своей спиной он увидел подбегающего к нему мужика в темно-синей милицейской форме, с четырьмя треугольниками в петлицах воротничка.
— Сержант, вы, что себе позволяете? Какое право вы имеете, так грубо разговаривать с человеком, с которым совершенно незнакомы?!
— Я тебе поговорю, сука! Давай, скотина, поднимай свои руки вверх! — Говорил этот грубиян, старшина милиции, правой рукой пытаясь расстегнуть кобуру на поясе, достать оттуда свой милицейский наган. — Пройдем в околоток, там я с тобой поговорю!
— Извини, сержант, но мне незачем и некогда идти в твой околоток, чтобы там о чем-то с тобой разговаривать!
— Я тебе поговорю, морда стоеросовая! Давай, поднимай руки, и пошли вместе со мной, а не то я стрелять начну!
— Слушай, сержант, а ты случайно не слепой, посмотри-ка, что на тебя смотрит!
Только сейчас сержант милиции заметил, что этот здоровяк, стоявший напротив него, в своих руках держит пистолет. Страх, почти ужас потихоньку начал заполнять душу этого сержанта милиции, никогда прежде смерть в его жизни так прямо и жутко не смотрела ему в лицо. Послышался негромкий пистолетный выстрел!
Александра Меца не оказалось дома, на кровати в дворницкой валялся его отец, пьяный в стельку. Из его почти бессвязного пьяного лепетания Иван понял, что Александр вот уже несколько месяцев не появлялся дома, что он отца не чтит и денег ему на водку не подбрасывает, хотя парень имеет хорошую и чистую работу. Что это за хорошая работа, где работает Сашка, Фролов из отца так и не выбил, или, вернее было бы сказать, так и не понял из его пьяных слов. Выйдя в подворотню, Иван закурил сигарету, которых в пачке осталось всего две штуки, и задумался о том, где бы он в Лиде мог бы найти Меца. Как ни крути, получалось так, что ему следовало снова отправляться в тот самый пивной бар при городском рынке, где в свое время произошла схватка с милицией.
Шел уже десятый час вечера, Иван Фролов сел на свой мотоцикл, толчком экстрактора попытался завести его двигатель. Двигатель заработал только со второй попытки. Остаточный всплеск бензина в бензобаке напомнил ему о том, что в течение этого дня он еще ни разу не заправлял мотоцикл, который постепенно становился его добрым и настоящим другом.
В этот момент мимо Ивана Фролова проходили два красноармейца во главе со старшиной. Это был первый военный патруль, встретившийся на пути Ивана Фролова в первый же день войны. По лицам молодых красноармейцев, в недавнем прошлом крестьян призывников, было трудно сказать, что они полностью осознают великую трагедию, произошедшую с их матерью родиной, на которую сегодня напал сильный враг. Старшина патруля остановился, вежливым голосом он попросил Фролова, предъявить ему свой гражданский паспорт. Иван вместо паспорта из внутреннего кармана своего пиджака достал удостоверение сотрудника НКВД красного цвета. Старшина разволновался из-за такой неожиданности, он даже замахал своими руками в воздухе, не желаю брать в руки удостоверение работника такой уважаемой организации!
— Товарищ старшина, — тогда к нему обратился сам Фролов, — я человек новый в Лиде. Поэтому много не знаю, не могли бы вы мне, старшина, подсказать, где я мог бы заправить бензином свой мотоцикл?
— Товарищ работник НКВД, все гражданские заправки сегодня в городе закрыты. Остались заправки только для военных автомашин. Ближайшая заправка отсюда находится через две улицы. Езжайте по этой улице, первый поворот направо, потом второй поворот снова направо и вы упретесь в бензозаправку.
В рыночный пивной бар Иван Фролов приехал к одиннадцати часам вечера, бар все еще работал, в нем было несколько посетителей, не смотря на столь поздний час. Правда, сейчас в этом баре колготились весьма специфичные молодые люди, видимо, сильно увлекающиеся наркотой. Иванова голова слегка закружилась от сладковатого запаха, видимо, одна компания курила травку, но имелись другие компании, представители которые аккуратно нюхали белый пастообразный порошок. Молодые люди были все неплохо одеты, сидели за столами, глазами они уставились в одну точку, как бы слушая песню «Ах, Мурка», сейчас проигрываемую патефоном. Фролов со злости плюнул через зубы, он совсем уж собрался покинуть это место, рай для наркоманов, когда услышал голос, выкрикнувший его имя.
— Иван, а ты-то, чего здесь делаешь?
Обернувшись через плечо, Фролов увидел Александра Меца с двумя товарищами, стоявшими рядом со стойкой, за которой трудился бармен в белой рубашке косоворотке. Если Сашка еще был похож на нормального человека, то его друзья напоминали горилл из городского зоопарка. Какие-то кряжистые фигуры, широкие плечи, толстые в ляжках ноги и какие-то блинообразные лица с потухшими окурками сигарет в кончиках рта. Все они носили огромные кепки аэродромы на своих полностью лысых головах.
— Я ищу тебя по всему городу! — Сказал Иван Фролов, подходя к Александру Мецу, протягивая ему свою руку для дружеского рукопожатия. — Нашел там, где даже не думал тебя найти! Почему ты остался в городе, а не уехал вглубь страны, ведь началась война?
— Вань, да мне некуда ехать! У меня есть только отец, мой единственный живой родственник, да и он живет в этом городе! А потом, я не вижу причин для беспокойства. Война началась, а за день над городом пролетели всего два немецких самолета. Да и то они бомбили аэродром под Лидой. Я полагаю, что Красная Армия очень скоро перейдет в наступление, эту войну мы закончим в Берлине!
— Да, Саня, ты прав, эту войну мы действительно закончим в Берлине, но вот я не думаю, что это случится очень скоро?! К твоему сведению, после ожесточенных боев в пригороде города немецкие войска сейчас вступают в Гродно!
— Откуда ты это можешь знать, Иван?
— Земля слухами полнится, Саня! Да и я тебя искал для того, чтобы поговорить о нашем дальнейшем сотрудничестве!
— Интересно ты, Иван, выражаешься. Типа хочешь «поговорить о сотрудничестве»?! Если собираешься поговорить со мной о нашем с тобой дружеском, личном сотрудничестве, то я, Александр Меца, блатной, готов с тобой пойти на любое дело, но при условии, если ты не будешь меня заставлять идти против своих мужиков и блатных! Если же ты хочешь, поговорить о сотрудничестве наших сообществ, то говорить по этому вопросу следует со смотрящим по городу, но он в город вернется только завтра. Наш друг Моня не захотел оставаться в Лиде, он Москву полюбил, там он решил стать положенцем! А знаешь, что, Иван, отпущу-ка я своих товарищей, а на твоем мотоцикле мы прокатимся по городу, посмотрим, как советский народ войну с германцами встречает! Что ты, дружище, сам думаешь по этому поводу?
Лида внешне выглядела спящим городком, хотя на ее улицах встречалось немало людей. Причем, эти провинциалы белорусы спешили по своим делам совершенно не так, как скажем, москвичи или жители других советских крупных городов. Городские улицы не были переполнены народом, встречались только отдельные пешеходы. Эти пешеходы опять-таки сохраняли внешнее спокойствие, провинциальную неторопливость! Они не бежали, скажем, сломя голову, локтями расталкивая других пешеходов. Правда, может быть, впервые жители белорусской Лиды сегодня старались ничего из своих дел не оставлять на завтра, старались все свои дела завершить сегодня. Все-таки началась война, которая пока еще их напрямую не затронула. Но многие люди уже поверили в то, что завтра может, никогда не наступить!
Да и сегодняшний воскресный день, первый день войны, многие из лидчан проработали совсем не так, как работали в другие воскресные дни этого года! Большинство горожан, как и в других городах советского Союза, отдыхали дома, убирались в домах, мыли, стирали, в общем, занимались домашними делами. Другие же, которым пришлось выйти на службу, сегодня старались, как можно быстрее завершить работу, вернуться домой.
Далеко за полночь Фролов с Мацем заехали на городской вокзал, чтобы в станционном буфете выпить хорошего пива и послушать, что люди говорят о первом дне войны.
Разговор у них самих пошел не торопливый, время от времени они прерывали его большими глотками хорошо сваренного пива. В какой-то момент вокруг них вдруг начала твориться непонятная суматоху. Сашка осмотрел станционный бар, кивком головы показал на большую группу людей, которая зашла в бар, видимо, из-за желания пропустить по сто граммов водки, и негромко произнес:
— Местное железнодорожное начальство. Я бы этих гадов всех бы к стенке поставил!
На вопросительный взгляд Ивана нехотя Мец пояснил:
— Сегодня из Москвы прибыл целый эшелон новеньких тяжелых танков «Климент Ворошилов 2». Так эти неучи один танк прямо с платформы уронили на пути. А танк настолько тяжелый, что его нечем поднять или подковырнуть, чтобы поставить на гусеницы. Вот они целый день пробегали, каждую минуту за советом перезванивая в Москву. Остальные танки стоят, по-прежнему, на платформе, их теперь боятся коснуться! А перевернутый танк и лежит на рельсах, его нечем поднять. Ты понимаешь, Ваня, этот танк такой большой и здоровый, он на поле боя этим немцам такого бы показал, что они от него улепетывали подобру душу, а он сейчас лежит себе на боку и никто с ним ничего не может сделать!
Парни почти уже собрались пойти к месту аварии, чтобы вместе со всеми принять участие в обсуждении инцидента, но в этот момент на вокзал приехало руководство местного отделения НКВД. Впереди группы шагал высокий человек пожилого возраста. Он шел, не смотря по сторонам, а его сопровождающие работники НКВД чуть ли не вприпрыжку бежали за ним.
— Капитан госбезопасности Аркадий Иванович Велихов, начальник местного отделения НКВД. Я бы сказал, что он самая большая сволочь, а не человек. За решетку и надолго может бросить любого человека, который покурил не в том, по его мнению, месте.
Санька Мец начал перечислять фамилии сотрудников НКВД, давая краткую характеристику и способностям и поведению. Вторым, вслед за капитаном Велиховым, шел пожилой человек в гражданском костюме.
— А это заместитель начальника местного отделения НКВД, тоже капитан Иван Анатольевич Козлов. Добрейший человек, совершеннейший антипод своего начальника. Но уж слишком много времени он болеет! Иногда по месяцам не выходит на работу. Но никогда не отказывает в помощи, если его попросить, то практически всегда идет на помощь. Не бесплатно, разумеется, когда речь заходит о таких, как мы с тобой, парнях! Ребята, сотрудники НКВД, которые шагают вслед за своим начальством, не имеют собственного мнения. Они выполняют толь то, что им приказывают!
— Саш, мне нужна твоя помощь! Пропала одна девчонка, которая имела отношение к этому отделению НКВД. Мне нужно ее срочно разыскать, может быть, ты ею судьбой поинтересуешься у капитана Козлова! У меня такое предчувствие, что она уже томится за решеткой у этих парней! Я готов заплатить за ее свободу!
— Ты, Иван, вероятно, имеешь в виду радистку Нину!
— Да, именно ее! А откуда ты слышал о ней?
— Примерно, год назад некий сержант милиции Синичкин, одновременно по совместительству стукач НКВД, свой глаз положил на один богатый дом. Он захотел его себе полностью заграбастать, но там временно проживала эта самая Нина. Я бы на ее месте уступил бы этому сержанту, а это девчонка начала себя в грудь бить, требовать справедливости, утверждая, что хозяин этот дом передал ей во владение, что теперь она его хозяйка.
— Так оно и есть, я этот дом передал в ее руки. Сегодня вернулся, Нины нигде нет, а от дома остались только рожки, да ножки. Все окна и двери выломаны, черепица с крыши сорвана, комнаты превращены в сортир! Но главное, я никак не могу найти самой Нины!
— А Нина, что твоя полюбовница, что ли?!
— Нет, Саня, мою любовь вчера убил тут один местный пай-мальчик, который вдруг решил мой самолет ограбить! Нина же со временем станет твоей радисткой помощницей. Из предыдущих разговоров с тобой, я хорошо помню о том, что ты великолепно знаешь немецкий язык. Так что начинай, Саша, готовиться к службе в частях СС. Начинай думать о своей легенде, а я подумаю о твоих документах.
— Но я же блатной, Ваня, я не имею права служить ни в какой армии! Итак, у нас начинаются сучьи войны, а ты мне говоришь о том, что я буду служить в войсках СС. Ведь, я же еврей?!
— Забудь обо всем этом малом, Саша, когда речь заходит о твоей родине!
Капитан Велихов нервно расхаживал по своему кабинету, с удивлением в глазах посматривая на этого громилу в гражданском пиджаке и в красноармейских полотняных галифе, спокойно сидевшего на стуле, скучающе поглядывающего в окно. Это надо же такому случиться, чтобы этот парень с такой бандитской рожей с немецким «шмайсером» за плечом, прошел все внутренние посты, появилась в его кабинете, расположенном на втором этаже здания районного отделения НКВД! Вчера из министерства пришла странная информация, что они, отделение НКВД по Лидской области должны во всем подчиняться этому человеку. Все бы ничего, можно было поработать и с этим человеком, но капитан Леопольд Картинг вдруг потребовал голову этого москвича. И сейчас он, капитан Велихов, вынужден сидет и тянуть резину, когда бранденбуржцы придут за этим человеком.
— Так вы мне говорите, что вы, майор госбезопасности Горчаков Александр Иванович!
— Так точно! Я, майор госбезопасности Горчаков Александр Иванович!
— Мне о вас, товарищ майор, ничего не известно. Поэтому я не понимаю цели вашего визита ко мне! Вы мне даже не показали своего удостоверения сотрудника государственной безопасности! Как я вам могу доверять, майор, когда я о вас ничего не знаю?!
— Слушайте, капитан, меня совершенно не интересует, что вы знаете, или чего вы не знаете обо мне! Никакого удостоверения личности я не должен вам показывать, так как я выполняю приказ из Москвы! Согласно этому приказу я должен от вас лично, капитан Велихов, получить следующее: два комплекта полевых раций «Север-бис» с подзарядными батареями; полную информацию со схемой расположения схронов с продуктами и оружием; а также перевести под мое командование только что сформированный вами истребительный батальон. Так вот, капитан Велихов, я нахожусь перед вами и жду вашего приказания на передачу в мое распоряжение перечисленных выше вещей и людей!
В принципе, майор Горчаков, был абсолютно прав, такая информация из Москвы своевременно поступила! Сейчас она в отдельной папочке лежала на письменном столе, перед самим капитаном! Но вот ответная реакция обер лейтенанта Абвера Картинга заставила капитана Велихова сейчас ожидать возвращения сержанта Синичкина, который в последнее время стал особо приближенным к нему лицом. Старшина стал выполнять наиболее чувствительные задания капитана госбезопасности Велихова. Рано утром сержант Синички забрал из камеры подвального этажа здания НКВД радистку Нину и повез ее в расположение лагеря диверсионной группы обер лейтенанта командира Леопольда Картинга. Сержант Синичкин должен был вот-вот вернуться со своими бойцами, тогда можно было бы попытаться арестовать или, по крайней мере, пристрелить этого московского майора. Одним словом, капитану Велихову было необходимо набраться терпения и немного подождать возвращения группы сержанта Синичкина.
Послышался осторожный стук в дверь, затем дверь распахнулась, и на ее пороге появился капитан Козлов. Не обращая ни малейшего внимания на майора Горчакова, капитан Козлов подошел к столу капитана Велихова, с удобством устроился на стуле перед столом начальника.