Только тогда бойцы отряда майора Борисова вынуждены были попятиться. Они не бежали, но покинули свои позиции, организовано отошли от города. И, прикрываясь белорусскими болотами, они автомобильной колонной потянулись на Запад, оставляя свободной дорогу Слоним — Мосты. Чем немедленно воспользовалась 29-я моторизованная пехотная дивизия Соколов.
Генерал-майор Вальтер фон Больтерштерн, сидя на заднем сиденье своего Майбаха Цеппелина, который степенно следовал в середине колонны танков и грузовиков его моторизованной дивизии, размышлял о некоторых странных вещах. Его, как генерала Вермахта, вдруг сильно обеспокоили проявившиеся разночтения в развединформации, которая была предоставлена военной разведкой и его дивизионными разведчиками.
Как ни крути, но получалось, что Абвер впервые предоставил его дивизии недостоверную информацию по району военных действий! Информация Абвера утверждала, что в треугольнике Барановичи, Слоним и Лида отсутствуют какие-либо крупные подразделения Красной Армии. Абвер также утверждал, что наступательные бои под Гродно пытались организовать три советские армии 3-я, 4-я и 10-я, которые в настоящий момент окружены дивизиями Вермахта и должны вот-вот сдаться в плен Вермахту! Но что же получалось на деле, когда он, генерал майор Вермахта, сегодня утром своим личным приказом отправил на разведку этого самого района два своих батальона, разведывательный и мотоциклетный. Два батальона — это же полторы тысячи хорошо вооруженных солдат, унтер-офицеров и офицеров, они ушли на разведку этой дороги, этого района, и до сих пор от командиров этих батальонов он так и не получил требуемой развединформации. По настоящий момент он не имел ни малейшего понятия, где эти два подразделения его дивизии сейчас находятся?!
На практике такое положение дел требовало от командира дивизии, чтобы он немедленно прекратил бы движение своей дивизии по этому району. Он должен был сформировать и выслать новую разведку для выяснения того, что же именно произошло с его двумя батальонами.
За окнами Майбаха промелькнуло очередная белорусская деревня под названием Сеньковщина, что в свою очередь означало, что 29-я моторизованная дивизия отошла на двадцать километров от Слонима. В этот момент впереди неожиданно грянул орудийный залп, затем второй… Генерал-майор Вальтер фон Больтерштерн попросил водителя остановить автомобиль, открыл свою дверцу и вышел наружу. Адъютант тут же подал генералу бинокль. Несколько минут в бинокль он наблюдал за тем, как вражеская артбатарея вела удачный обстрел головы колонны его дивизии. Вражеские артиллеристы нанесли сильнейший удар по тому же батальону, который только что понес серьезные потери в танках, когда дивизия покидала Слоним. И вот сейчас в голове колонны горели еще четыре танка этого же батальона!
Командир батальона, чтобы не оставаться в роли агнца на закланье, приказал оставшимся танкам атаковать вражеских артиллеристов, которые свои огневые позиции устроили на самой опушке леса. Они осторожно спустились с дорожной насыпи и, разойдясь веером, пошли в атаку на позиции батареи. Честно говоря, генерал-майор фон Больтерштерн легко догадался о том, чем же закончиться эта танковая атака. По крайней мере, он сам бы так, лет тридцать назад, поступил, когда был совсем молодым капитаном в армии немецкого Кайзера. Поставил бы минное поле перед своими артиллеристскими позициями!
В принципе, все так оно и вышло, один за другим эти танки начали подрываться на минах. Вскоре к небу поднимались восемь черных клубов дыма, восемь немецких экипажей так и не оставили своих танков, они погибли вместе со своим железным другом. Но с откоса дороги спустилось еще восемь танков, они пошли в атаку на вражеских артиллеристов, точно следуя по следам гусениц предыдущих танков. К слову сказать, эта вражеская артбатарея ни на секунду не замедлила темпа своих выстрелов, а на дороге к этому времени горели еще два танка и одно штурмовое орудие «Штуг 3».
— Свяжите меня с командиром артиллеристского дивизиона! — Не поворачивая головы в сторону адъютанта, потребовал фон Больтерштерн.
— Разверните свои 107 мм гаубицы прямо на дороге! И, не теряя время, своим огнем накройте эту шалую батарею красных!
Вскоре перед вражеской батареей выросли семь султанов разрывов 107 мм снарядов. Немецкая дивизионная батарея открыла огонь по своему противнику. Русская батарея практически сразу же прекратила свой огонь! Между деревьев замелькали люди, шесть полковых орудий — одно за другим стали исчезать в глубине леса.
Иван Фролов встретил майора Борисова уже в лесу, тот скакал верхом на коне рядом с капитаном Гореловым, они о чем-то переговаривались. Заметив мотоцикл и стоящих рядом с ним Ивана Фролова вместе с Анной, майор Борисов поднял руку, приветствуя Ивана, что-то сказал Горелову, и своего коня направил к мотоциклу. Он спешился и узду своего коня передал подбежавшему бойцу. По глазам майора, Фролов практически мгновенно догадался о том, что тот чем-то очень недоволен!
— Что случилось, Миша! Ты опять чем-то недоволен? Что на этот раз не так, не по тебе?
— Ну, а чем можно быть довольным, Иван, воевать в таких отвратительных условиях? Опять нас немцы метелят, как хотят! Только успеваешь задницу убрать подальше от их сапога, как они тебя уже кулаком шпыняют по морде! Мне это, честно говоря, порядком надоело! Так и хочется, встать во весь свой рост и этого немца кулаком, сапогом — по морде! Да так, чтобы юшка в полной мере потекла! Вот сейчас мы немного постреляли из своих пушек, нанесли немчуре минимальный урон и довольные сами собой удались! А я бы на твоем месте сейчас вместе со своими бойцами поднялся бы атаку, ударил бы по хвосту этой немецкой колонны и разнес бы ее в пух и прах!
— Миша, очнись! Приди в себя! О чем ты говоришь? Как можно ста пятьюдесятью штыками пойти в атаку на восемнадцать тысяч человек? Немецкие пулеметы считаются лучшими в мире, они в секунду положат на землю тебя и всех твоих бойцов! Даже видимости боя у тебя не получится! — Почти простонал Фролов. — Ты только посмотри, твои короткие удары артиллерией по этой дивизии, минные поля, едва ли не заставили командира этой немецкой дивизии отказаться от активных действий. Он уже потерял почти тридцать танков и до роты живой силы. Твои же потери составляют лишь десяток раненых бойцов! Так кто же, как не ты, Михаил Михайлович, победил в этом столкновении?!
Фролов стоял, смотрел на майора Борисова, а в его сознании все более и более утверждалось мнение в психической неуравновешенности этого командира РККА. Сейчас бы его следовало бы отстранить от командования бойцами этого отряда, отправить в Москву на лечение, но у него не было достойной кандидатуры на замену этого чересчур вспыльчивого и решительного майора. Да и где ее найдешь в таких условиях, когда бои ведутся в условиях практически полного окружения. Да и кто ему в Москве поверит, что командира следует заменить только потому, что он неуравновешенный человек!
Углубившись в эти свои мысли, Иван не обратил внимание на то, как майор Борисов, козырнув ему, отобрал у бойца своего коня, вскочил в седло и ускакал в расположение своего отряда. А его отряд в этот момент занимал очередную позицию для нового удара по продвигающейся вперед немецкой дивизии. Фролов стоял и все думал, не подведет ли его майор Борисов в последнюю минуту.
В этот момент с Фроловым по мысленной связи связался майор Игнатьев, командир 251-го полка 8-й стрелковой дивизии:
— Иван Тихонович, позвольте вам сообщить о том, что все три моста в районе поселка Мосты сейчас задействованы для переправы через Неман частей и подразделений 3-й армии генерала Кузнецова. С ними переправляются также подразделения 4-й армии и частично подразделения 10-й армии. Одним словом, сейчас полным ходом по этим трем мостам переправляются танки, тяжелая артиллерии и пехота 3-й, 4-й армий и частично 10-й армии. Для вашей информации, до нашего появления поселок Мосты и сами мосты через Неман были захвачены немцами. Наше внезапное появление в этом районе в какой-то мере сказалось на организации частей и подразделений РККА, уже переправившихся на нашу сторону. Несколькими последовательными ударами нам удалось, сохранив мосты, немцев отбросить на достаточно большое расстояние от мостов и от населенных пунктов, в которых стоят эти мосты. По крайней мере, танковые и пехотные подразделения не могут вести по ним огня прямой наводкой! В этих условиях центральное командование Вермахта бросило против нас свою штурмовую и бомбардировочную авиацию, всячески стараясь разбомбить эти мосты. Мы же против немецкой авиации выставили всю свою зенитную артиллерию, особенно хорошо и успешно с немецкими самолетами дерутся пулеметные расчеты ДШК, установленные на грузовиках. Бои завязался нешуточные, но нам до поры до времени пока удается сдерживать фронтальные удары немецких частей. Обещаю вам, что мы продержимся эту ночь, дав возможность перебраться на нашу сторону всем тем войскам, которые этого пожелают!
Голос майора Игнатьева исчез, пропал. Больше он уже не выходил на связь! Но Фролов оставался полностью уверенным в том, что, если не сам майор, то обязательно его товарищи по оружию выполнят стоявшую перед ним задачу. Ценой своей жизни они позволят советским армиям выйти из немецкого окружения!
Вернувшись в реальность и вспомнив о своем разговоре с майором Борисовым, Иван Фролов беспокойно огляделся кругом, но майора Борисова уже нигде не было. Спокойный голос Анны произнес:
— Он отправился в расположении своей части! — Последовала короткая пауза, а затем снова послышались ее слова. — Этот бой он еще выдержит!
Фролов развернулся и по лесной тропе зашагал к тому месту, где их ожидал Дима Лукашевич. А по дороге на конной тяге двигались орудия артбатареи капитана Горелова. Эта полковая артбатарея пока еще ожидала информации по результатам предстоящего обстрела противника тяжелыми орудиями. От того, насколько успешным окажется первый залп дивизионной артиллерии зависело месторасположение ее новой огневой позиции.
Практически одновременно в темнеющим к вечеру небе появились огненные всполохи трассеров артиллеристских снарядов, лейтенант Голубев своими гаубицами начал обстрел колонны 29-й моторизованной пехотной дивизии Фальке. А в голове Фролова послышали сразу же два голоса, один принадлежал сержанту Олейникову, а второй — капитану Головину. Иван только успел сказать сержанту:
— Срочно, со всеми своим людьми выдвигайся ко мне!
И тут же начал слушать то, что ему хотел рассказать капитан Головин.
— Товарищ командир, хочу доложить о том, что мой отряд оторвался от передовых частей 43-го армейского корпуса, вышел в указанное расположение, занял ранее выкопанные траншеи, готов вступить в бой с противником.
— Николай Иванович, вскоре к вам подойдет отряд майора Борисова. Он, как мы и раньше договаривались, вступает под ваше командование. Чуть позднее подойдем и мы с сержантом Олейниковым. Думаю, что объединенными усилиями мы справился с этим передвижным отрядом немцев, освободим дорогу для прохождения отступающих частей Красной Армии!
Глава 8
Неделя ожесточенных боев на территории Советского Союза заставила немецких солдат и офицеров несколько по-иному взглянуть на эту войну. Никогда еще немецким солдатам и офицерам не приходилось сражаться с таким противником, который даже после ожесточенных боев не сдавал своих позиций, он не бежал от одного только вида немецких танков. Во время последних войн в Западной Европе, страны этого региона мира одна за другой склоняли свои головы перед дивизиями Вермахта всего лишь после одной — двух недель вооруженного сопротивления. Три недели сражались польские солдаты, но и они сдались в плен швабам после того, как немецкие танковые дивизии, словно нож в масле, прошли насквозь всю их страну! Три — четыре недели боев, и одна из сильнейших армий мира такой страны, как Франция, сдалась Вермахту со всем своим современным вооружением, авиацией и военно-морским флотом. Перейдя границу Советского Союза, армии Вермахта вот уже неделю вели пограничные сражения. Пока еще можно было утверждать, что немцы побеждали в этом сражении, но они пока еще не имели возможности выйти на оперативный простор для наступления вглубь СССР. Причем, сами генералы Вермахта в своих послевоенных мемуарах отмечали, что эти пограничные сражения велись на равных с кадровым и хорошо обученным составом Красной Армии!
Если бы не стратегические ошибки верховного командования Красной Армии, то не было бы окружения четырех советских армий под Гродно, мы бы так рано не сдали бы Минск. Тогда многого чего могло бы не случиться, но, к великому нашему сожалению, верховное командование Вермахта оказалось более искусным в военном ремесле, немецкие генерала превзошли советских генералов и поля пограничных сражений остались за Вермахтом. Эту грустную история мы были вынуждены принять и нести в себе до окончания Великой Отечественной войны. Сегодня нельзя изменить историю нашей Красной Армии, сегодня нельзя по-другому озвучить, прочитать историю всего нашего государства, Советского союза. Но мы обязаны хранить в народной памяти великий подвиг советского солдата, красноармейца, который сумел сдержать самый первый и самый страшный удар дивизий Вермахта, перешедших нашу границу 22 июня 1941 года!
Артиллеристы лейтенанта Голубева постарались от всей своей души, они отлично отстрелялись по двум немецким батальонам 29-й моторизованной пехотной дивизии Вермахта. Этими залпами дивизионной артбатарей продвижение этих немецких батальонов было остановлено в районе поселка Пески. До своей конечной цели, поселка Мосты, раскинувшегося по обоим берегам белорусского Немана, этим батальонам оставалось пройти всего лишь десять километров. Еще утром эти оба батальона, разведывательный и мотоциклетный, командиром 29-й моторизованной дивизии соколов были отправлены на разведку двух дорог республиканского значения: Слоним — Мосты и Слоним — Волковыск.
Командиры же этих двух батальонов проявили неслыханную для немцев беспечность и разгильдяйство! Их батальоны, как два мешка с дерьмом, чуть ли не впустую проболтались на этих белорусских дорогах. Своей информацией о том, что противника на этих двух дорогах не наблюдается, командиры этих двух батальонов своих же генералов вводили в заблуждение. Те попросту не понимали складывающейся обстановки, разведчики сообщают о том, что противника не наблюдают, а дивизионные колонны постоянно подвергаются артиллеристскому обстрелу, как только появляются на этих дорогах и пытаются по ним продвинуться!
Но время не останавливалось, оно отсчитывало свои минуты и часы, первые подразделения 3-й, 4-й армии и частично 10-й армий уже начали переправляться по трем мостам, расположенным в поселке Мосты, через Неман. Так что сейчас, по мнению комбрига Ивана Фролова, наступило время, когда нужно было бы покончить с этими двумя немецкими батальонами, чтобы они случайно не превратились бы в пробку при прохождении частей и подразделений отступающих советских армий по этим белорусским дорогам! Да и сами по себе эти немецкие батальоны были очень большой военной силой, одних только бойцов в них насчитывалось почти полторы тысячи штыков.
Фролов вместе с Анной и Димой стоял у дороги и терпеливо дожидался появления своего резерва. Он был приятно удивлен, увидев, как аккуратная колонна из двадцати мотоциклов приблизилась к нему и остановилась рядом. С одного из мотоциклов соскочил старший сержант Олейников и он, словно чертик из табакерки, печатая парадный шаг, направился к своему командиру. Остановился в трех шагах от него, лихо козырнул и начал громким голосом рапортовать:
— Товарищ комбриг, дежурная рота поднята по боевой тревоге, прибыла в ваше распоряжения для получения боевого задания!
Фролов сразу же обратил внимание на то, что бойцы дежурной роты сидели на трофейных мотоциклах немецкой компании БМВ. Что они были вооружены немецкими винтовками Маузер 98к, пистолетами-пулеметами МП38 и МП40, а также ручными и станковыми пулеметами МГ34. Чтобы более походить на немецких мотоциклистов, бойцы этой роты на свои плечи набросили плащ-палатки, не смотря на теплую июньскую погоду.
— Спасибо, сержант! Твой рапорт я принял! Ну, а что касается предстоящего боя, то я полагаю, что нам следует в его план сейчас внести кое-какие изменения. Капитан Головин, ты слушаешь нас?
— Так точно, товарищ майор! Я сейчас одно сплошное внимание! Какое же именно изменение ты хочешь внести в план организации предстоящего боя. Но мне кажется, что я все-таки догадался о том, что ты, Ваня, хочешь нам предложить. И прямо сейчас говорю, что я с этим изменением я полностью согласен!
— Но выдержат ли в этом случае твои красноармейцы натиск немецких мотоциклистов? Смогут ли они их остановить?
— Остановить немецких мотоциклистов, товарищ командир, разумеется, мы остановим! Даже сможем продержаться первые часы без особой поддержки. Но нельзя забывать о том, что бойцов у нас все же не хватает! Поэтому нам обязательно потребуется поддержка, когда эти вражеские мотоциклисты и разведчики поймут всю серьезность своего положения. Ведь тогда они накинутся на нас всей своей силой, будут постоянно нас давить, атакуя нас каждую минуту! Все же, как ни говори, но ста пятидесяти бойцов недостаточно для того, чтобы сдержать прорыв, или тем более просто покончить с одной тысячью вражеских солдат.
— Хорошо, товарищ капитан, я думаю, что в этом случае мы понимаем друг друга! Старший сержант Олейников со своими парнями готовит и наносит по немцам серьезный удар с тыла. После чего немедленно со своими бойцами присоединяется к вам на оборонительных позициях, а мы с вами не должны позволить этот колонне мотоциклистов прорваться к поселку Мосты, взять под свой контроль мосты через Неман. Затем к вам должен присоединиться отряд майора Борисова, тогда мы может попытаться совместными силами стереть с лица земли эти два вражеских батальона! Должен вам сказать, что на настоящий момент эта операция по уничтожению вражеских батальонов становится для нас приоритетной.
Капитан Головин, старший сержант Олейников подтвердили готовность своих бойцов, но майор Борисов на этот раз почему-то промолчал. Фролову это молчание майора не понравилось, но в присутствии сержанта он не стал с ним связываться, чтобы узнать о причине его молчания. Неожиданно к разговору подключился старший лейтенант Торопынько, отряд которого, по-прежнему, находился под Деречином.
— Товарищ командир, может быть, мне со своими бойцами следует помочь отряду капитана Головина?! Мы имеем достаточное количество грузовиков ЗИС 6, чтобы в их кузова посадить до роты бойцов. В течение какого-то часа мы по дороге мы сможем добраться до Песков, а там совместно со всеми вами принять участие в отражении вражеских атак. После чего я снова сажаю своих бойцов в грузовики, мы возвращаемся на свои позиции. А то с тех пор, когда мы заняли свои позиции по Деречином, нас только один раз обстреляли какие-то блуждающие немцы, а так сейчас через мосты реки Щара переправляются одиночные части Красной Армии. А сейчас мы сидим в обороне, наблюдаем за переправой наших частей через реку Щары!
— Отлично, товарищ старший лейтенант! Продолжайте наблюдать за переправой частей Красной армии через реку Щару. В случае появление немецких танков и пехотных подразделений окажите им достойное сопротивление. Ваша боевая задача остается неизменной, вы должны удерживать свои позиции до ноля часов сегодняшней ночи.
Майор Борисов так и не ответил на вызовы. Он промолчал и после слов старшего лейтенанта Торопынько, выступившим со своим предложением.
Фролов, подумав, решил не говорить старшему лейтенанту Торопынько о том, что очень скоро подразделения 29-й моторизованной дивизии Вермахта выйдут на позиции его отряда. А затем на эти же позиции с Запада должны были обрушится подразделения 256-й пехотной дивизии 9-й армии Вермахта. Три часа бойцы этого отряда должны будут отражать атаки двух этих немецких дивизий, чтобы позволить, как можно большему числу, подразделений Красной Армии выйти из окружения и, переправившись по мостам через реку Щару, уйти вглубь советской территории.
Завершив переговоры в мысленном диапазоне, Иван Фролов дал отмашку старшему сержанту Олейникову. Жестами своих рук он подтвердил Валерию свое разрешение на выполнение его отрядом специального задания.
Тот, будучи во главе колонны из двадцати мотоциклов, ловко ее развернул на этой очень уж узкой лесной дороге, направляясь по ней обратно к первому же перекрестку, чтобы там круто уйти вправо. Следуя уже по другой дороге, его мотоциклисты должны были выйти в хвост большой мотоциклетной колонны. Колонна, помимо ста мотоциклов ВМВ, имела еще тридцать бронетранспортеров Sd Kfz 251/20 Hanomag, а также десять тяжелых колесных броневика Sd Kfz 247, используемых в качестве командирских машин. Во время внезапного нападения на арьергард вражеской колонны бойцы отряда старшего сержанта должны были в основном пользоваться гранатами, а также вести огонь из автоматического оружия. Они должны были за краткий момент контакта с противником вывести из строя, как можно больше, вражеской техники и живой силы. В этих целях на каждый мотоцикл своего отряда сержант Олейников выдал еще по десять немецких гранат М-24, колотушек.
Фролов возвращался к своему мотоциклу, но еще на подходе к нему он вдруг заметил, что Дима разговаривает с Анной, он что-то горячо пытался доказать девушке. К этому времени он уже настолько привык, что Анна молчалива, что она постоянно находится в поле его зрения, поэтому эта беседа двух молодых людей его чем-то раздосадовала. Стараясь изо всех сил, чтобы этой досады или, может быть, ревности никто бы из этих ребят не заметил, Иван мысленно у Димы поинтересовался:
— Дима, что это тебя так волнует?
— Да, вот, Анна, ни с того, ни с чего потребовала, чтобы к отряду капитана Головина мы бы поехали другой дорогой! Я не совсем понял этого ее требования? Поэтому попытался ей доказать, что эта дорога наиболее безопасна, к тому же она является самой короткой дорогой до поселка Пески.
Иван только перевел вопросительный взгляд своих глаз на девушку, как та односложно ответила.
— Эта дорога стала очень опасной!
Прошло некоторое время, прежде чем, Фролов осознал, что его жена ответила ему в мысленном диапазоне!
Иван Фролов сильно удивился тому, когда его остановил неизвестно откуда здесь появившийся немецкий регулировщик, фельджандарм. Сначала действия этого фельджандарма были понятны, когда своим жезлом он попросил Фролова остановиться и подождать, так как в этом момент по перпендикулярной дороге проходила небольшая колонна из десяти немецких тяжелых броневиков. Из-за июньской жары экипажи этих броневиков высыпали на броню и в полуголом виде принимали солнечные ванны, немецкие танкисты загорали. Некоторые, сидя на броне, самозабвенно на губных гармошках пиликали популярные в Вермахте мелодии, военные марши или песни из последних кинофильмов, а им вполголоса подпевали другие загорающие танкисты. Иван машинально обратил внимание на то обстоятельство, все эти немецкие танкисты были молодыми парнями в двадцатилетнем возрасте. Именно танкисты этого возраста не оставили без своего внимания симпатичную девушку, сидевшую за спиной майора. Они начали ей выкрикивать всякие мальчишеские любезности, комплименты, приглашать сегодня вечером сходить в кино.
Когда колонна бронетранспортеров прошла, то сначала этот фельджандарм своим жезлом показал, что они могут проезжать. Но, когда они повернули направо и совсем уж собрались следовать дальше, то он приказал им остановиться. Краем глаза Иван Фролов заметил, как Дима незаметно вытащил из кобуры на поясе пистолет парабеллум, который совсем недавно приобрел у одного из раненных красноармейцев и с тех пор с этим пистолетом уже не расставался. Анна, как сидела на заднем сиденье мотоцикла, так и продолжала сидеть, ни на что, не обращая внимания.
Фролов ловко соскочил с седла мотоцикла, сделал несколько приседаний, разгоняя кровь в ногах. Когда фельджандарм оказался в трех шагах от него, то он лениво поинтересовался:
— Что случилось вахмистр? Почему вы нас остановили?
— Прошу извинить меня, господин майор! Но недавно из Слонима поступил циркуляр, приказывающий останавливать и проверять документы у всех наших мотоциклистов!
— Хорошо, вахмистр, вот вам мои документы? После того, как вы их проверите, то я хотел бы вам задать один вопрос! Вы не будет возражать по этому поводу?