— А что у вас есть интересного? — ответил я вопросом на вопрос.
Лар не смутился. Он немного подумал и ответил:
— К сожалению, забредышей в основном интересуют продукты деятельности нашей онтроники. Всякая мелочёвка вроде навычек, действяков или невозможных объектов. А ведь это — мишура.
Хорошенькая мишура! У нас на Земле треугольник Пенроуза или шапку-невидимку можно продать за бешеные деньги. А тут это — ерунда, детские игрушки. Я даже передёрнулся от мысли, что мы скоро увидим то, что у них ерундой не является. Удивительно рояльный мир всё-таки! Выставка эксклюзы будто по нашему заказу. Если бы в других смежных мирах для дилаперов устраивались подобные выставки…
— А штука, которая делает шапки-невидимки, на выставке есть? — спросил я.
Вопрос задан явно неудачный. Юноша расхохотался так, как будто я — житель глухой деревни, и меня заинтересовала «достопримечательность» вроде банкомата или пульта для телевизора.
— Фантоб у нас есть. Он в подвале стоит, где малоинтересные экспонаты. Фантоб делает любые сказочные предметы и невозможные объекты. Плоды воображения. Детишкам интересно, но мы-то с вами люди взрослые.
— Да уж, действительно, — ошарашено произнёс Виталик.
— А буквальник? — вспомнил я плачущие тучи.
— Эх, забредыши, забредыши! — с сожалением глядя на нас, покачал головой Лар. — Фантоб, буквальник — это ведь примитивная детская онтроника. Вы не с детьми работаете случайно? Педагоги? Воспитатели?
Мы дружно замотали головами.
— Ну, тогда вам детская онтроника будет неинтересна. Есть более увлекательные вещи, — с жаром произнёс Лар. — Например, вот это. Повернитесь направо.
Мы послушно посмотрели в правую сторону и уставились на странного вида агрегат. Я заметил, что в Миогене есть много странных предметов, не описываемых словами. Эту установку я бы тоже не смог описать. Невозможно подобрать аналогию.
— Это обратник, — объяснил Лар. — Он меняет местами причину и следствие. Скажем, отчего может намокнуть?.. Ну, вот эта лавочка.
Он показал на удобную мягкую скамейку, стоящую у стены и предназначенную, по всей видимости, для отдыха посетителей, одуревших от созерцания онтроники. Лар, задав вопрос, уставился на нас, как учитель на туповатых школьников.
— От дождя, — болтанул Виталик. Наверное, ему не давали покоя плачущие тучи.
Гид усмехнулся:
— В здании дождь… Почему бы и нет? Дождь — причина, мокрая скамейка — следствие… А теперь давайте поменяем местами причину и следствие.
Неизвестно откуда у него в руках появилась бутыль с водой. Он щедро облил скамейку, затем подошёл к обратнику и понажимал на нём выступающие пупырышки. Над скамейкой сгустились тучки, из которых полил дождь. На этот раз тучи были без глаз.
— Впечатляет, — Я глубокомысленно покивал головой и изобразил, как мог, изумление.
— А бабочник разве плох? — воодушевился Лар, показывая на соседний аппарат странной формы, размерами поменьше обратника. — Он связывает любую причину с любым следствием. Например… Например… Подойдите к окну.
Мы подошли к окну и посмотрели туда, куда показывал нам юноша.
— Видите ту гору? Так, она вроде никому не нужна, возле неё никого нет… Давайте разрушим её… Скажем, щелчком пальцев.
Он наклонился над бабочником, поводил над ним руками и обратился ко мне:
— Щёлкай пальцами.
Я покорно щёлкнул и увидел, как гора, немного подумав, с грохотом обрушилась, подняв огромное облако пыли.
— Бабочник только горы рушит? — спросил я наивно, притворяясь дурачком.
Лар возмущённо встрепенулся:
— Конечно нет! Он любые причины связывает с любыми следствиями. Помогает, так сказать, малой кровью делать большие дела.
Я рискнул и достал из потайного кармана планшет.
— Можно записывать?
Юноша поглядел на планшет с удивлением. Наверное, для него он гораздо интереснее бабочника или обратника. Но, быть может, гидов готовят не меньше чем дилаперов, поэтому удивление его длилось недолго:
— Конечно, записывай. Секретов тут нет.
«Интересно бы глянуть на ваши секретные технологии», — подумал я, когда мы переходили к следующему устройству.
— Самоорган, — пояснил Лар, показывая на небольшой ящик переливающейся формы. — Самоорганизует материю почти моментально. Ну вот например…
Опять непонятно откуда в его в руках взялась охапка разнокалиберных металлических брусков, которые он с грохотом свалил возле самооргана.
— Сейчас самоорганизуем… — ворковал он, включая самоорган. — Сейчас… Минуточку…
Устройство загудело. Через секунд десять бруски зашевелились, поползли друг к другу и сложились в металлическое существо, похожее на робота, собранного каким-нибудь умельцем в сарае.
— Иди вниз, на склад! — приказал Лар.
«Робот» повиновался, поклонился и, грохоча, проковылял к лестнице, ведущей вниз.
— Видите? — указал ему вслед гид. — Бруски самоорганизовались и сами ушли к месту назначения. Самоорган удобно использовать для самоотправления разных грузов. И не только…
Не чувствуя усталости, мы бродили за неутомимым гидом, обходя экспонат за экспонатом. Моя таблица пополнялась сумасшедшими темпами. Мой мозг постепенно отказывался переваривать поступающую в огромных количествах информацию, и я удивлялся самому себе. Приступами переинформирования обычно страдают молодые дилаперы.
— Вариалон, — показывал Лар склянку с мутной жидкостью. — Моментальная эволюция любого живого существа или устройства. Предмет эволюционирует до самой оптимальной формы. Падаешь со скалы, глотнёшь вариалона, и тут же крылья вырастут.
— Эковариалон, — совал он мне под нос соседнюю склянку с не менее мутной жижей. — Наоборот, оставляет предмет неизменным, а окружающая среда вокруг него эволюционирует. Эволюция наоборот. Падаешь со скалы, глоток эковариалона — и воздух тут становится плотнее под тобой. Падать не больно.
— Стилятор, — указывал он на полупрозрачную призму, — меняет форму, не меняя содержания. Одну и ту же книгу можно прочесть в разных жанрах или стилях. Содержание не изменится, а текст с иллюстрациями — очень даже. Или одну и ту же песню можно послушать в разных музыкальных стилях.
Даже понимальник у меня в кармане заметно накалился, подбирая термины для столь странных названий удивительных устройств. А у Виталика, по-моему, опять начался приступ переинформации. Он выглядел совсем плохо, сказывалась ещё и бессонная ночь. Стажёр еле волочил ноги, таскаясь за нами, и пустыми глазами глядел на увлечённого гида. А тот просто соловьём разливался:
— Сборщило. Позволяет собрать любую вещь из любых деталей. Неважно каких. Для сборщила части не важны, важно целое. Удобно из разного мусора получать полезные вещи.
— Откатилка. Позволяет откатиться в прошлое на любой период и переиграть события. Например, исправить ошибки своего прошлого.
— Расковыватель. Делает константу переменной на любом участке. Хоть математическую, хоть физическую, хоть ещё какую. Например, можно сделать переменным число «пи».
— Продолжалка. Любую судьбу, сюжет, историю, событие можно продолжить. Например, для любого романа можно сгенерировать продолжение.
— Уравнило. Любую часть делает равной целому. Рука, существующая автономно и заменяющая человека полностью. Стрелки без механизма и корпуса, выполняющие роль часов. Можно причину сделать равной следствию, а явление — сущности.
Заметив состояние стажёра, гид замолчал, озабоченно присмотрелся к нему и тут же отреагировал.
— Ты что, болеешь? Есть одно средство. Заодно и посмотрите его действие на практике.
Он повёл нас мимо ещё не осмотренных экспонатов к серебристому конусу, стоящему в конце зала.
— Ремница всем помогает, — объяснял он по дороге. — Она лечит людей и живые организмы, чинит приборы. Полезная вещь в хозяйстве.
Виталик, увидев подозрительный агрегат, начал было упираться, но гид мягко, но настойчиво подтолкнул его к конусу.
— Ремница ещё ни одному забредышу не повредила, — заверил он, пробегая пальцами по конусу.
По ремнице пробежали разноцветные искры от вершины до основания. Мешки под глазами у Виталика немедленно пропали, на щеках заиграл румянец. Стажёр с удовольствием потянулся и улыбнулся:
— Как заново родился!
— Ещё бы! — ответно просиял Лар. — Ремница тебе заодно и гастрит вылечила. Хочешь, я тебя ещё под молодилом подержу? Хотя ты и так молодой…