— Ну пожалуйста, — заныли митингующие. — Еще хотя бы два денечка, чтобы уже наверняка!
— А что такое? — поинтересовалась я, глядя на милые транспаранты и красивые лица.
— Эльфийская демонстрация «За свободную любовь к человеку!». Точнее, все, кого успели отбить! — нахмурился комиссар. — Теперь выходить бояться, вспоминая падших товарищей. Низко падших. Потому, как на соседней улице проходил пикет «Орки за свободную любовь ко всему, что шевелится!» И вот орки решили не словом, а делом. Устроить массовый … как это называется? Перфоманс! Показать, серьезность намерений! Проявить любовь в самом физическом ее проявлении!
В соседней камере было попросторней. В ней сидело пять гномов, один из которых, вполне мог оказаться нашим клиентом, но нет…
— А эти за что? — заинтересовалась я, поглядывая на хмурые лица.
— Это щипачи! — вздохнул комиссар, а узники подняли головы.
— Карманники? — я отошла подальше.
— За задницы девушек щипали в общественных местах! И за интимные тоже! Целая банда, будь она не ладна! И вот перепутали бородатого мужика с …эм… женщиной. С криками: «Ах, какая красавица!», они попытались утащить его в подворотню. Их там ждал сюрприз! — вздохнул комиссар. — Разумеется, не самый приятный! Дощипались! Че уставились! Не к вам! Сидите тихо, а то опять очную ставку организую!
Приснится же такое! Пора рапорт подавать на отпуск! И, возможно даже грехов!
Я шла дальше, с удивлением глядя на клетку, в которой сидел огромный и страшный родственник Халка, свирепо сопя. К прутьям клетки прильнули сразу два эльфа. Один из них был с ярко выраженным косоглазием. Он молчал, глядя на меня с мольбой и протягивая ко мне руку. Второй, заикаясь, пытался выдать слово: «Спасите!», но успехи пока что не радовали даже начинающего логопеда.
— Это Ларри Орк, — вздохнул комиссар, когда косоглазый эльф упал на колени перед нами. — И два вора! Ларри Орк недавно отсидел десять лет в одиночной камере за жестокое изнасилование мужчин. Его выпустили на днях. Как раз в тот момент, когда Ларри решил найти себе кого-нибудь в целях развеять грусть-тоску, но тут в окно появляется чья-то задница. Ларри подождал, когда первая задница поможет второй влезть в окно со словами: «Здесь никто не живет! Хватаем, что плохо лежит и мотаем отсюда!». Через неделю прохожие стали жаловаться на крики. Пока он брал их, мы брали его. Это была очень сложная операция. Мы четыре дня сидели в засаде возле его дома. Ждали, когда нарезвиться. Я вошел первый со словами: «Прикройте мою задницу!».
— Ыыыыы, — стонал косоглазый, пока Ларри Орк, тихо дремал на скамье.
— Теперь надеемся, чтобы воришки оклемались и наконец-то дали показания против Ларри. Но пока безрезультатно. Подождем еще! Потому что Ларри выдавать их не собирается! — вздохнул комиссар, а я начинала понимать, что это — очень страшный человек. Извините, гном.
— Вот ваш, болящий! — дверь камеры со скрипом открылась, а вот глаза у узника нет. Он что-то промычал, отмахиваясь от невидимых мух.
— Как вы могли! Ребенку плохо! Срочно! Несите кефир! — заорала я, глядя на невменяемое тело, погруженное в собственную жидкость.
— Я жду! Спасайте! — насмешливо произнес комиссар. Отец подошел к бородатому ребенку, который даже не удосужился опознать родную кровь.
— Давай, сынок, — заметил отец, присаживаясь рядом. — Давай, сынок, кефирчик!
— Ээээ, — открыл мутные глаза страдалец. Я так и не могла понять, узнал он папашку или нет. — Не-е-е….
— После вашей камеры, мальчик жить не хочет! — заметила я, глядя как вливается первая бутылка кефира, частично оставаясь на бороде малышка. — Довели ребенка!
Вторая бутылка вливалась с явными протестами. Для третьей пришлось зажать нос. Почти половина четвертой была влита заботливой рукой отца при помощи доблестной отцовской охраны.
Ему подали следующую бутылку. Телохранители держали дрожащее тело отпрыска и «отбрызга» белыми кефирными хлопьями.
— Тяжелый случай, — вздохнула я, с содроганием глядя на следующую бутылку, которая опрокинулась в рот будущему политику. Да, с такими снами, хоть увольняйся! — Его нужно срочно госпитализировать!
Есть у меня предположение, что в недалеком, как мой подопечный, будущем, вступит в силу антикефирный закон.
— Четвертая! — заметил отец, пока наследник упорно выворачивался из заботливых рук охраны, намереваясь вывернуться наизнанку.
— Все! Четыре литра! Мой сын спасен! — заметил отец. «Бе-е-е!», — орал счастливчик, рыдая и размазывая сопли вперемешку с кефиром по лицу. — Я тоже очень рад, что ты выжил!
— Мы берем его на поруки, — тут же произнесла я, расписывая и демонстрируя его награды вздыхающему комиссару.
Охрана уже взяла мажора на руки, таща в сторону выхода.
— Хорошо, на первый раз отпускаю, — произнес комиссар, поигрывая ключами на пальце. — Но в следующий раз его ждет суд!
Я ускоренным шагом проходила мимо окосевшего эльфа, старательно пряча глаза.
— А у вас разве нет статьи про изнасилование? — поинтересовалась я, слыша жалобное мычание и радостный зевок выспавшегося и набравшегося сил Ларри.
— Нет, у нас есть статья «не успел убежать!». А это уже целиком вина пострадавших! — хмыкнул комиссар, с грохотом закрывая дверь камеры.
— У вас камера освободилась, — намекнула я, не выдерживая столько горя в косых эльфийских глазах.
— Не волнуйтесь! У нас еще следственный эксперимент будет! — пообещал комиссар, а за спиной послышалось рычание и очень жалобный крик, который перерос в ритмичное икание.
Дверь закрылась, а мы спокойно покинули здание полиции.
— В какой конторе работаете? — поинтересовался местный гном Корлеоне, потирая бороду.
— Я не работаю… Так, сама по себе! — вздохнула я, провожая завистливым взглядом красавицу — эльфийку в изящном плащике.
— Этот вопрос мы решим! Скоро у вас будет своя контора! Здание мы вам найдем! — вздохнул счастливый отец, а водитель дернулся с места.
Глава третья. Имеем по закону
Мы ехали. Я считала ударами головы о крышу каждый кирпич на дороге. Охранник повернулся, обращаясь к гному Корлеоне.
— Хозяин, по поводу помещения! У нас здание есть. А то мы его продаем-продаем, а никто не покупать не хочет!
— Хорошая мысль! — задумался гном Корлеоне, что-то подсчитывая в уме. — Разворачивайтесь! Мы едем смотреть будущую Адвокатскую Контору. Сына только домой отвезите. Я с ним потом поговорю.
Машины остановились, охранник вышел и что-то сказал водителю второй машины, потом сел. Я, воспользовавшись передышкой, потерла шишку на лбу.
Мы свернули в какой-то проулок, проезжая мимо роскошного ресторана, название которого я не успела прочитать. Потом миновали кинотеатр, в котором шел сеанс фильма «Я и мой малыш». На афише был нарисован унылый гном, смотрящий куда-то вниз. Рядом была афиша выступления какой-то эльфийки в роскошном боа, которая зазывно облизывала микрофон. Мы пересекли улицу, слыша, как нам кто-то сигналит Потом свернули в еще один проулок, тормознув у здания, вход в который украшали две обнаженные статуи женского пола, как бы придерживая огромный балкон. Рядом со зданием горели красные фонари, а на окнах были алые шторы.
— Вот то здание, которое я вам выделяю вместе с половиной оговоренной суммы, — заметил мистер Валжебл. — Располагайтесь. Можете жить в любой из комнат. Думаю, что от клиентов у вас отбоя не будет… Место очень проходное.
Я вышла из машины, глядя на огромную вывеску: «Бордель». Мне в руки бросили ключ и выписали чек. В этот момент я просто обязана проснуться. В последний раз, когда мне снилась премия, я проснулась с дебильной улыбкой под звон будильника. А просыпаться так не хотелось. Еще бы наконец-то у меня в кошельке шуршит не только фантик от конфеты, но и свежие, выплюнутые банкоматом, купюры!
Ну вот сейчас в проснусь… Проснусь… Так, ладно, пока я сплю, можно и заглянуть внутрь.
Я смотрела на истертые в стратегических местах статуи женского пола, понимая, что любви хотелось всем, а денег хватило не у всех. Особенно поражал некий мачо, проковырявший дырку сзади правой красавицы. Это ж надо какой упрямый и темпераментный мужик!
Ключ повернулся в замке. Я попала в обитель похоти и разврата, о чем свидетельствовал вульгарный интерьер. Алые, протертые кресла, стол, предназначение которого я могу представить очень смутно, картины на стенах, где девушки отдавали честь, а мужчины не роняли достоинство, — вот тебе и будущая обитель Фемиды. Не удивляйтесь, почему у нее закрыты глаза. Обнаженная женская статуя возле входа, держала на вытянутой руке тот фрагмент мужчины, с которым мужчины расстаются исключительно посмертно. В другой ее руке был меч.
— Да-а-а, — протянула я, поднимаясь по лестнице вверх и видя открытые двери комнат, в которых размещались продавленные койки. Одна комната была побогаче, и явно напрашивалась в Инстаграм. Вот здесь и обоснуюсь.
На столике лежала черная кружевная повязка, несколько приспособлений. Если я буду так допрашивать подозреваемых, то, боюсь, что раскрываемость повысится в разы.
Я вздохнула, сгребла повязку, спустилась вниз и нацепила ее на глаза кровожадной статуи с мечом. Никогда еще Фемида не была столь справедливой, сжимая в руках то, что стоит отрезать некоторым подозреваемым.
Она как бы показывает, что справедливость восторжествует. Так сказать, успешный адвокат вырвет невиновного из лап правосудия. И покараем виновного, в меру адвокатской распущенности.
Я закрыла дверь, вышла на оживленную улицу, осматриваясь по сторонам. Недалеко размещался «Банк Дракон», в который я и направилась с чеком.
Если честно, то я даже передумала просыпаться. И если прямо сейчас зазвонит этот чертов будильник, то я лично выброшу его в окно, и лягу досматривать сон, в котором у меня…
— Возьмите… Три тысячи золотых, — сухо произнесла молодая эльфийка, отдавая мне звенящий мешок. — Может, вам охрану приставить?
— А охрана точно не преставиться? — поинтересовалась я, понимая, что читать на ночь литнет — не самая лучшая идея. А то скоро за мной некроманты с нефритовыми жезлами будут гоняться. Под жалобные стоны в магических академиях. Еще бы уже на на третьей книге ректора стерлись об учениц. Я удивляюсь, как половина Академии не ходит на раскорячку, зная, что где-то в кабинете опять заскучал одинокий ректор.
— У нас хорошая орочья охрана! Сейчас позовем! — мило улыбнулся ушастый комплекс моей женской неполноценности.
В коридор вывалился огромный зеленый мужик в униформе, глядя на меня сверху вниз.
— Сопроводите даму! — улыбнулась эльфийка, строя глазки орку. Мне кажется, или откреститься надо?
Я вышла на улицу, поглядывая по сторонам и прижимая к груди заветный мешочек. Сон, а сон! Ты не вздумай прерываться! У меня тут зарплата всей прокуратуры, считая взятки.