— Слушай, ты, чмо! — рассвирепевший мужчина рванулся вперёд, и, пользуясь тем, что я не успел встать, прижал меня к стене, взяв за грудки. — Что, б**, непонятного?! Думаешь, я хочу с тобой разговоры хочу вести? Сейчас ты…
Ну, это уже перебор. Калечить отца девушки, которая безвозмездно помогает мне, не хотелось, но он перешёл все границы. Раньше, чем он успел закончить фразу, я пихнул его от себя к противоположной стене.
Я никогда не был атлетом или спортсменом — по понятным причинам — но сейчас, с того самого момента, как я — за неимением лучшего слова — поглотил Усатого, меня переполняла энергия. Она уже подвыветрилась, но алкашу хватило, и он рухнул прямо в проходе собственной комнаты.
— Ты! — заорал он, пытаясь вскакивать; Катя растерянно переводила взгляд с меня на него, не зная, кого успокаивать и увещевать. — Думаешь, один раз меня стукнул, второй раз меня стукнул, и я забоялся? Ты, сссука, попробуй только пальцем тронуть мою дочь! Если попробуешь — тебе не жить, мразь, ты понял?!
— Папа! — Катя выбрала его, но тот развернулся к ней.
— А ты вообще молчи, шлюха! Водишь в дом, так водила бы кого приличного, я бы понял, а не…
На кухне пронзительно засвистел чайник, а я сощурился и поглядел на старого идиота. Хороший, заботливый папаша, ничего не скажешь. Понятно, почему Катя такая тихая, боязливая и «на всё согласная» — а как могло быть иначе?
— Так, — проговорил я, отметив краешком мозга про «раз стукнул, два стукнул» — неужели и фингалом своим он обязан мне? — Я уже сказал, что спешу. Вечером я приду, заберу документы, и больше ты меня…
Стук в дверь. Я подскочил как ужаленный. Дотянул! Я не ждал их так быстро. Если бы этот старый пердун не затеял перепалку, я бы ещё успел выскочить наружу… или нет.
— Кто там? — крикнул я, метнувшись к двери. Маскировать голос не было смысла — они всё равно войдут сюда и увидят меня. Попутно я жестами пытался донести до Кати, застывшей в коридоре с чайником в руках, и её отца, что лучше бы им отойти подальше от двери…
— Открывай давай! — стук повторился; тот, кто там стоял, явно игнорировал звонок. Секундное колебание… и дверь распахнулась. Кажется, Катя забыла запереть её, когда мы входили. Разумеется. Святая простота, и я тоже хорош.
Подумать что-то ещё я не успел — дверь открылась не просто так, а прямо на меня, со всей силой впечатавшись мне в лицо. Что-то хрустнуло — я что, сломал нос? — и я повалился назад, потеряв равновесие.
Да, вопросы были неуместны. Я действительно сломал нос — спустя секунду оцепенения боль пришла во всей красе; по лицу стекала кровь, где-то рядом шарахнулась в сторону Катя, но я никак не мог определить, где именно — от удара право и лево перепутались.
А меня уже снова лупили. Мужчина, высокий и крайне сильный. Большего я разглядеть не успевал — сложно быть внимательным зрителям, когда тебя п**дят кулаками, не сказав даже «здрасте».
Надоело. Когда атакующий размахнулся в третий раз, я не остался в долгу — и оперативно пнул его в коленку. Удар простой, но очень болезненный. Теперь, пока замешкался — отшвырнуть от себя…
Поглядев в раскрытую дверь, я убедился — он один. Опрометчиво. От следующего удара я удачно увернулся, а затем нырнул назад.
— Э, куда, б**! — манерами нападавший не отличался. — Я тебе, б**, побегаю!
Голос хриплый, низкий. Мужчина был старше меня где-то вдвое и точно сильнее. А если он ещё и пробуждённый?
— Стой, говнюк! — это уже не нападающий, это уже отец Кати.
— Отцепись, идиот! — рявкнул я. — Или ты хочешь, чтобы тебя сейчас покалечили?
Но мужчина сделал своё дело: подставил мне подножку, и, когда я потерял равновесие, нападавший со всей дури врезал мне по рёбрам, вышибая дух. Больно… хотя, наверняка, по сравнению с тем, что делал со мной Паша — сущая ерунда.
И с тем, что сделает. Или нет. Нет, я слишком опасен — на этот раз меня просто пристрелят, и весь разговор. Мысли проносились в моей голове с огромной скоростью, но вот встать я никак не мог — сложно встать, когда тебя пинают с двух сторон, да ещё и тихое, полное безнадёжности бормотание Кати где-то в углу сбивает с толку…
Катя. У неё в руках был чайник. Горячий. Когда нападавший в очередной раз попытался меня ударить, я ушёл в сторону — буквально на миллиметр — и вскочил. Рывок — и чайник у меня в руках. Недолго думая, я обрушил его на лицо нападавшего.
Дикий рёв, даже вой. Запах варёного мяса. Тошнотворный, чуть сладковатый. Испуганные крики Кати — впервые за время драки она закричала — и её отца смешиваются с истошными воплями моей жертвы — нападающим его уже не назовёшь. Да, понимаю, зрелище некрасивое, но сейчас не до церемоний. Ваши же жизни спасаю, помимо своей собственной. Я наношу удар за ударом, капли кипятка падают на мои собственные руки, обжигая, но я не обращаю внимания — до тех пор, пока жертва не перестаёт шевелиться.
— Ты… Ты… — Катя смотрит на меня с ужасом. — Но он же…
Её отец ничего не говорит — только оцепенело, заторможенно смотрит на лежащее на полу тело. Была ли там на виске татуировка, не было ли — сейчас уже не узнаешь, морда превращена в кровавое, обваренное месиво, что угодно, но точно не человеческое лицо.
— Ты… — Катя никак не может выплюнуть из себя фразу, застрявшую в горле.
— Его нужно убрать, — соображаю я. — Пока не пришли другие — а они придут за мной. Не уверен, что вам безопасно оставаться здесь, обоим. Вам нужно уходить, и…
— Зачем… зачем ты это сделал? — она глядит на меня в упор.
— Потому что он напал на меня.
— Да, но… ты его убил… — голос девушки дрожит.
— Не уверен, но даже если и…
— Семён! — отец Кати приседает на одно колено и трогает тело. — Ты как?
Чего? Какой ещё Семён?
Чёрт. Бл*, бл*, бл*. До меня наконец-то начинает доходить.
— Ты знаешь его? — я хватаю Катю за руку — чтобы заставить её хоть немного успокоиться и дать мне внятный ответ.
— Да, — захлёбываясь истерическим плачем, кивает та. — Это друг папы… и он… Что теперь…
— Тогда почему он напал на меня, с порога? — я чуть встряхиваю её. Плевать на то, вежливо ли это выглядит — после того, что я здесь устроил, какие уж там к чёрту манеры.
— Да потому что я ему позвонил! — орёт Катин отец. — Ты, маньяк! В прошлый раз ты мне чуть глаз не выбил, я только что позвонил, попросил его напинать тебе, чтобы ты больше сюда не приходил, и…
Вот теперь всё сложилось. Вся цельная картинка, похожая на театр абсурда. «Фантастические придурки и что их ожидает». Последствия кучи всего — мстительности катиного отца, моей паранойи, привычки незнакомого мне Семёна сначала бить, а потом уже представляться… Виноваты все сразу, и обвинить некого.
А главное — я и понятия не имел, что со всем этим делать.
— Так, — я метнулся к холодильнику, уже не пытаясь скрываться, и быстро выковырял из-под него спрятанный пистолет; затем сгрёб со стола пригласительный. — Забудьте, что здесь было. Забудьте, что видели меня, и вызовите ему скорую…
— Щас! — рявкнул мужчина, вставая. — Куда ты пошёл, маньяк?
— Тебе мало? — я взмахнул рукой, указывая на Семёна, лежащего на полу. Кажется, тот дышал… пока ещё. — Это ты позвал его сюда, ничего не пояснив! Если бы ты…
— Не смей обвинять меня! — взъярился алкаш. Главное он сумел уяснить — а именно, что я почти прикончил его собутыльника потому, что принял за кого-то другого. И сделал вывод, что я не трону теперь его самого.
И, пожалуй, он прав. Не трону. Я и так наворотил дел.
— Смею и буду! — краем глаза я отметил, что Катя, видимо, уставшая кричать и плакать, просто затихла в углу. — Я сразу сказал тебе, что сейчас некогда. И если бы ты просто дал мне уйти…
Шаги на лестнице. Снова. Не договорив предложение, я потянулся за пистолетом, заткнутым за пояс, но дверь распахнулась раньше.
Теперь на пороге стояло уже трое. Долгую секунду мы смотрели друг на друга, а затем передний из них выбросил вперёд руку.
Глава 10
Я не успел ни дёрнуться в сторону, ни как-то отреагировать — что-то большое и сверкающее врезалось в меня, а затем я рухнул на пол. Боль в ногах я сначала почувствовал, а уже потом — осознал. Ноги; боль исходила от ног, и, извернувшись, я увидел, что те буквально изрублены — кости во все стороны, кровь и лохмотья вместо джинсов.
Отец Кати, заорав что-то маловразумительное, шарахнулся в сторону; сама Катя вновь сжалась в углу — в том же самом, в каком сидела и во время нашей драки с алкоголиком. Трое пришельцев, довольно хмыкнув, вошли в квартиру и прикрыли за собой дверь.
— Вы… вы ещё кто? — Катин отец уже совсем прекратил понимать, что происходит. — Это мой дом! Это…
Трое типов его попросту проигнорировали. Ещё один из них щёлкнул пальцами — и меня накрыла новая волна боли. На этот раз амбал целил в руки, и теперь с ними случилось то же, что и с ногами. Отброшенный к дверям в кухню, я лежал на полу, истекая кровью — и не способный даже шевельнуть ни одной из конечностей; лицом вниз, без сил, чтобы поднять его.
Вот так просто, с двух ударов? Я молчал, сжимая зубы, чтобы не заорать от дикой боли. Не дождётесь. К тому же, пусть лучше они думают, что я отрубился. Хуже не будет, но если повезёт…
— Живой? — тот, который атаковал меня двумя магическими импульсами, склонился надо мной — но так, чтобы я не мог к нему прикоснуться. — Живой. Вроде без сознания. Хер с тобой, но если ты меня слышишь — лучше не шевелись. Будет только больнее. Располагаемся, парни. Осторожнее!
Он занёс ногу повыше — и осторожно перешагнул сначала через лежащего на полу и еле дышащего Семёна, а затем через меня. Один из его товарищей сделали то же самое, а второй остался у двери; судя по разливающемуся вокруг его руки сверканию — то ли запечатывал её, то ли делал квартиру звуконепроницаемой. Катин отец дёрнулся было вперёд, и вот тут главный заговорил с ним.
— Стой где стоишь. Подойдёшь к нему ближе, чем на два метра — ляжешь рядом.
— Я… — мужчина подбирал слова, и в его голосе не было ни уверенности, ни той недавней угрозы.
— Как же с вами тяжело, — вздохнул главный. — Так, Игорь, объясни человечку, что я ему только что сказал.