— И что сделали бы вы, мистер? — спросил ефрейтор. Он явно был готов поддержать любой разговор, лишь бы отвлечься от неприятных мыслей, которые, наверняка, сейчас роились в голове у каждого из присутствующих на этой улице солдат…
— Я бы увёл людей в здание и переждал ночь в помещении с минимальным количеством точек входа, но достаточным, чтобы не оказаться загнанными в угол…
— Но ведь тогда мы потеряем преимущество в виде возможности использования тяжёлой боевой техники, — заметил ефрейтор.
— Сомневаюсь, что шагающая машина пригодится нам в бою с этими тварями… Слишком уж она неповоротлива, слишком медлительна. А эти твари явно быстры, иначе как объяснить то, что их до сих пор никто не смог увидеть? Быстрое нападение — быстрый отход… Нам нужно нивелировать их возможное преимущество в скорости, а для этого нужно перевести бой туда, где у них не будет пространства для манёвров…
— Вы так говорите, словно уверены в том, что чудовища нападут, — голос ефрейтора звучал всё более напуганным. — Полковник Сулейман ведь сказал, что нас слишком много… Они не посмеют на нас напасть… Побоятся…
— Сможете припомнить: в те дни, когда сюда отправился предыдущий отряд, случался этот фокус со сменой дня и ночи?
— Нет, — уверенно ответил ефрейтор.
— Ну тогда подумайте сами: в прошлой группе было двенадцать человек, — напомнил я. — И твари всё равно напали на них, и, судя по всему, одержали верх, заставив выживших броситься в бегство, иначе выжившие не оставили бы лежать тела павших вот так — это вопрос солдатской этики. Нападение явно произошло днём, когда преимущество чудовищ, предпочитающих охотиться по ночам, было куда меньшим, нежели сейчас. И вот скажите мне: если эти твари не побоялись напасть на большую вооруженную группу тогда, при свете дня, явно имея все возможности пропустить их мимо — почему они должны побояться нападать на нас сейчас, видя, как полторы сотни бедолаг в панике мечутся по тёмной улице? Поверьте, либо чудовищ гораздо больше, чем считает Губернатор, либо они куда сильнее, чем мы можем представить, либо они слишком безрассудны, либо — всё вместе…
Словно желая добавить весомости моим словам, откуда-то снаружи раздался вопль, полный ужаса, который, впрочем, оборвался уже через секунду. Ещё через мгновение раздались новые испуганные крики.
Я схватил коломёт и бросился к выходу.
— Постойте! — крикнул мне в след ефрейтор. — Вы не должны…
Конец его фразы я не услышал, потому что уже успел выпрыгнуть на улицу.
Внезапно я услышал жуткий скрежет прямо за спиной и в последний момент успел отскочить в сторону, уступая дорогу шаговой машине, спешащей в том же направлении что и я — туда, откуда раздавались крики.
Держась за шагающей машиной, я дошёл до места происшествия, по пути встретив нескольких людей, явно зажимающих полученные раны. Мощные фонари отлично осветили сцену: на дороге, неподалеку от тёмной арки, ведущей в какой-то двор, лежало шесть неподвижных тел, одно из которых было лишено головы, и ещё семь подавали признаки жизни различной степени интенсивности: кто-то едва шевелился, кто-то выл от боли и катался по земле. Над раненными скапливались бойцы, стремясь как можно быстрее оказать необходимую медицинскую помощь.
— Что тут произошло? Спросил я сержанта, державшего свой фонарь над головой, хотя света тут теперь было боле чем достаточно (видимо, в состоянии шока он не заметил, что местность уже осветила шаговая машина).
— Эти твари напали… — как-то обречённо ответил сержант. — Они убили его…
— Кого? — не понял я, но в следующий момент мой взгляд упал на обезглавленное тело… Полковник Сулейман…
Глава четырнадцатая. Шагающая машина
Глава четырнадцатая. Шагающая машина
— Как могло получиться так, что никто их не увидел? — недоумевал только что подбежавший на место происшествия офицер. — Неужели никто не может их описать??
— Думаю, рядовой Олли их видел, — ответил офицеру сержант, продолжавший держать в руке фонарь.
— И где, чёрт возьми этот Олли? — офицер начал оглядываться вокруг, только сейчас я смог разглядеть нашивку у него на плече: он был капитаном.
— У ваших ног, сэр… — сержант кивнул на мёртвое тело, лежащее рядом с офицером. — Это он бросил гранату. Видимо, с перепугу… Вряд ли он воспользовался ею, если бы не увидел врага, сэр…
— Идиот! — почти истерично выкрикнул капитан. — Я спрашиваю, видел ли чудовищ кто-нибудь из живых! Кто-нибудь, кто может описать их и их тактику нападения, чтобы мы лучше понимали с кем имеем дело! Да что же тут вообще, чёрт возьми, произошло?! Это какое-то безумие!
— Никто из раненных не видел нападавших, — сообщил другой сержант, уводящий с места происшествия солдата с окровавленной штаниной. — Все они были ранены взрывом гранаты, а не чудовищами. Прибежали на крик, увидели полковника, поспешили на помощь, а потом произошёл взрыв.
— Чертовщина…. Грёбаная чертовщина… — капитан стал натирать виски указательными пальцами. — Почему никто не видел, как убили полковника Сулеймана?
— Думаю, на полковника напали из арки, — решил вступить в разговор я, подойдя чуть ближе, держа наготове свой пружинный коломёт и не сводя глаз с тёмного прохода упомянутой мной подворотни. — Если вы позволите, я могу поделиться своей версией того, что тут могло произойти…
— Я буду рад хоть какой-то информации, мистер…— развёл руками офицер.
— Ну что ж, — начал я. — Это будет не более чем предварительная версия происшествия, но это позволит внести хоть какую-то ясность в произошедшее. Как я уже сказал, я думаю, что на полковника напали из-под арки. Я думаю, что пока все были заняты раздачей фонарей, формированием групп и постановкой задач, полковник со своими личными стражниками решил забрать найденные чуть ранее тела.
Думаю, он хотел отнести их в экипаж, чтобы не оставлять тут — под открытым небом. О причинах я могу только догадываться, но, я бы поставил на то, что он признал в одной из жертв своего сына, либо напротив: из-за сильных повреждений тел, не смог установить их личности на месте и решил забрать, чтобы сделать это позже.
Теперь прошу вас обратить внимание на положение тел: пятеро из них, а именно полковник Сулейман, двое его стражей и найденные нами ранее покойники, — лежат совсем близко друг к другу. Олли при этом лежит гораздо дальше, но гораздо ближе к нашим позициям. А все раненные находились в одной группе и, как любезно рассказал сержант, все они прибежали на крик и были поражены взрывом гранаты.
Пока я говорил, бойцы потихоньку окружали место происшествия. Сюда же медленно пробирался грузовой экипаж.
— Теперь я попробую восстановить картину нападения, — продолжил я. — Полковник Сулейман со своими стражами пришёл за телами. Дождавшись момента, когда никто из бойцов, находящихся в каком-то десятке метров отсюда, не смотрел в эту сторону, чудовища совершили молниеносное нападение на полковника и его людей.
Как вы можете видеть, — один из стражей лишился руки, — уверен в ней он держал фонарь. Чудовища явно обладают интеллектом, так как первым делом лишили своих жертв источника света, тем самым сделав своё нападение незаметным для сторонних глаз.
Мы слышали лишь один истошный вопль, а следом, скорее всего крики тех, кто был ранен. Но мне кажется, что истошный крик не принадлежал ни полковнику, ни его страже — все они были убиты почти мгновенно. Вопль же издал подошедший сюда с какой-то, только ему известной целью, Олли. Возможно, он заметил потухший фонарь и поспешил принести свой, тот что сейчас лежит рядом с его телом.
Я присел на одно колено и перевернул тело Олли, лежавшего лицом вниз.
— Да, так я и думал, — кивнул я, показывая на дыру в его латах, — посмотрите на его грудь. Сперва может показаться, что это повреждение, полученное от гранаты, но если присмотреться…
Я старательно протёр отверстие от крови.
— Если присмотреться, то это отверстие не круглой формы, какое получилось бы от попадания иглы гранаты, а прямоугольной, словно от удара ножом…
Предположу, что, подойдя сюда, Олли увидел чудовищ, истошно завопил, испугавшись их вида, и получил смертельный удар в грудь. Но даже после этого он сумел бросить в чудовищ гранату. При этом сил убежать у него уже не оставалось, а на его крики почти моментально среагировали ближайшие бойцы и прибежали на помощь.
Увидев тело полковника Сулеймана, они, разумеется бросились к нему, в этот момент и разорвалась граната, нанеся раны им всем… Думаю, в состоянии паники Олли крутанул ключ задержки на максимум — поэтому времени до взрыва было достаточно, чтобы солдаты вошли в зону поражения. Чудовища же скорее всего скрылись сразу же, как Олли бросил в них гранату — поэтому подоспевшие солдаты и не столкнулись с ними.
Я закончил говорить. Какое-то время офицер задумчиво смотрел на меня, словно пытаясь проанализировать высказанную мною версию и понять, насколько она жизнеспособна…
— Звучит логично, — наконец констатировал он, — но допущений слишком много. У вас безусловно богатая фантазия, но…
— Но другой версии у нас на данный момент нет, капитан, — перебил его я. — Так что давайте пока остановимся на этой, и вернёмся к более важным на текущий момент проблемам: мы стоим посреди улицы, вокруг темнота, мы светим фонарями во все стороны, от этого становимся лишь более заметными, не сильно при этом увеличивая свои тактические возможности. При этом, вынужден отметить, что солдаты слоняются туда-сюда, словно пьяные студенты после выпускного бала. Я предлагаю как можно быстрее найти подходящее здание и увести людей с улицы…
— Вы с ума сошли? — округлил глаза офицер. — Входить в незнакомое непроверенное здание ночью, в непроглядной тьме? Мало того, что там нас могут поджидать враг, так более того, мы можем сами загнать себя в тупик! Да и больше сотни вооруженных людей в тяжёлой броне в одном старом ветхом доме… Мы можем, сами того не ведая, оказаться в помещении со сгнившими межэтажными перекрытиями, и произойдёт трагедия…
— Вы это серьёзно? — теперь пришла моя очередь удивляться. — Вы боитесь сгнивших перекрытий тогда, когда вашего полковника и его лучших бойцов обезглавили так быстро, что никто из вас даже не успел этого заметить? Капитан, лучшее, что мы сейчас можем сделать — это оказаться в максимально контролируемом пространстве. Пятикомнатная квартира с двумя выходами вполне подойдёт для того, чтобы мы все смогли в ней разместиться и эффективно контролировать все точки входа…
— Устав запрещает занимать непроверенные объекты, — отрезал капитан. — Сначала мы должны выслать группу для поиска и проведения оценки пригодности объекта для размещения всего состава. Не будем же мы всей ротой ходить по тёмным домам в поисках пригодной для ночёвки площади?
— Тогда нужно как можно быстрее высылать группу, — поторопил я. — И искать подходящую квартиру.
— Да? Хотите, чтобы я отправил своих людей в кромешной темноте обшаривать дома, зная, что где-то здесь шныряют чудовища, способные мгновенно расправиться с несколькими вооруженными людьми?
— Да, — кивнул я. — Я сам возглавлю отряд…
— Да кто вы такой, чтобы возглавлять отряд?! — возмутился капитан. — Вы не офицер и даже не рядовой! Вы просто гражданский! Детектив! Сулейман приказывал вам находиться в экипаже, так что предлагаю вам туда и вернуться. Я же тем временем соберу офицеров, и мы решим, что делать дальше…
— Пока вы будете решать, капитан, ваши люди будут продолжать стоять посреди улицы, — напомнил я. — И когда вы наконец утвердите план дальнейших действий, может быть уже слишком поздно для его реализации…
— Это не ваша забота, — холодно ответил капитан. — Сержант, проводите детектива в грузовой экипаж и проследите за тем, чтобы он его не покидал…
— Офицер, — я пристально посмотрел в глаза капитана, — вы совершаете ошибку. Нужно увести…
— Вас обратно в экипаж, — закончил за меня фразу капитан, отмахнувшись.
Пока я шёл к успевшему подъехать гораздо ближе экипажу, я успел вдоволь «налюбоваться» царящим вокруг хаосом: солдаты бегали туда-сюда, сбивались в кучи, судачили о случившемся, и вообще, вели себя, как перепуганные дети на ночной прогулке в лесу.
Я поднялся в экипаж и, кивком поблагодарив сержанта за сопровождение, закрыл дверь.
— О, вот и вы! — обрадовался ефрейтор, — Ну, что там произошло? Почему вокруг такая суета?
— Полковника убили, — ответил я, садясь рядом и кладя на колени свой коломёт.
— Что?? — глаза ефрейтора расширились от ужаса. — К…как это произошло?