— Сэр, что мы будем делать дальше? — тихо спросил голос из темноты.
— Ждать, — ответил я, садясь на пол и опираясь спиной на дверь. — Рассаживайтесь поудобнее: ночь будет длинной. Если найдёте в себе смелось поспать — спите. Я буду дежурить до самого утра.
— И это весь план? — в голосе солдата слышалось отчаяние.
— Это только первая часть плана, — поспешил успокоить его я. — Сейчас мы можем лишь ждать: нас всего двенадцать человек, и в таком составе мы едва ли сможем отбиться от атаки чудовищ, даже находясь в помещении, хотя, разумеется, шансов тут у нас больше, чем на улице под открытым небом. Сейчас мы получили преимущество: чудовища не знают, куда мы убежали, а может быть, и вовсе не догадываются, что кому-то удалось скрыться. Как вы заметили, со мной ушла лишь малая часть людей, а остальные остались там, у конвоя, и я не знаю, удалось ли кому-то из них выжить, но в любом случае, скорее всего их паническое поведение сработало нам на руку и позволило незаметно покинуть поле боя. Теперь…
— Как вы можете говорить такое?? — почти в полный голос возмутился кто-то. — Хотите сказать, мы прикрылись братьями по оружию и сбежали словно трусы, разменяв их жизни на наши?
—Ведите себя потише, — попросил я. — И нет, я не считаю, что мы поступили как трусы и использовали жизни других солдат, чтобы спасти свои. Я хотел взять командование на себя и увести оттуда всех. Найти подходящую квартиру, занять её с сотней бойцов и удерживать до утра. Но, к сожалению, началась паника, и я принял единственное разумное решение: увёл тех, кто готов был уйти за мной…
— Мы ушли за вами, думая, что у вас есть план, — недобро заметил ещё кто-то.
— Он есть, — спокойно ответил я. — Сначала мы должны были убраться из засады, в которой оказались. Нам удалось это сделать. Второй частью плана было найти укрытие. В идеале им должен был стать подвал, но, к сожалению, в этом доме его не оказалось, а обыскивать другие дома, бегая по улицам было бы неразумно, так как я не знал, преследует ли нас враг. По этой причине я решил, что в данных обстоятельствах нам подойдёт и квартира, главное — уйти с улицы. Если бы чудовища последовали за нами, то в квартире у нас появился бы хоть какой-то шанс с ними справиться.
— Но минуту назад вы сказали, что мы все умрём, если чудовища нас обнаружат, — напомнил кто-то.
— Я сказал, что мы СКОРЕЕ ВСЕГО умрём, — уточнил я. — Это лишь указывает на то, что я считаю наши шансы на выживание при нападении чудовищ низкими. Но не безнадёжными. На улице да — они безнадёжны, а в помещении шансы выжить всё же есть. Но что изменится, если я скажу вам покрепче сжать оружие и ждать появления врага? Кто-то из вас отложил своё оружие? Или, может быть, все, у кого есть фонари, не держат руку на активаторе, чтобы включить свет при малейшем подозрительном скрипе? Мы не знаем, кто нам противостоит, не знаем, как он может напасть и как биться с нами. Если чудовище выбьет дверь и запрыгнет в помещение, размахивая своими когтями, всё, что мы можем сделать, это действовать по ситуации, но у меня нет никакой стратегии на этот счёт, да её и не может быть в подобных обстоятельствах.
— Вы просто прирождённый тактик, — невесело пошутил кто-то.
— Существуют ситуации, когда лучшей тактикой будет ничего не планировать и не предпринимать, — по-прежнему спокойно ответил я. — Сейчас как раз такая ситуация. У нас двенадцать вооруженных коломётами солдат, четыре фонаря и квартира, где в любом помещении минимум три точки входа. Мы можем разбиться на три группы и рассесться под окнами и дверью, и когда чудовище запрыгнет в окно — переубиваем друг–друга паническим перекрёстным огнём раньше, чем чудовище успеет расправиться хоть с кем-то.
Мы можем сесть в одном углу, а чудовище, влетев в помещение через окно, прыгнет в этот самый угол и истерзает всех нас разом. Мы можем до самого утра придумывать эффективную тактику обороны на случай нападения, но не зная ничего о враге, от всех этих размышлений столько же толку, сколько от гаданий по ладони, так что давайте будем просто надеяться, что доживём до утра. А когда наступит утро, мы вернёмся к экипажу, погрузимся в него, благо места теперь хватит для всех, и вернёмся к Губернатору, чтобы перегруппироваться и подумать, что делать дальше…
— Безнадёжно, — откликнулся очередной солдат. — Даже если мы вернёмся в город, там осталось не больше трёх сотен бойцов, да и то не самых подготовленных. У нас нет ресурсов на вторую попытку. Чудовища снова одержат верх…
— Необязательно, — ответил я. — В этот раз нам просто не повезло: сработал Дар и настала ночь. При планировании операции вы не учли возможность подобной ситуации — вы не были готовы ни к ночёвке, ни к столкновению с врагом под покровом темноты. Если бы полковник отреагировал правильно и моментально увёл бы всех в здание, возможно, сейчас потери были бы минимальными или отсутствовали вовсе, а утром мы нашли бы логово чудовищ и убили их всех. В любом случае, как только мы выберемся отсюда, я запрошу поддержку у Губернатора Северной Столицы, и я уверен, узнав, что мы нашли, где обитают эти твари — он незамедлительно пришлёт сюда полтысячи солдат с тяжёлой техникой, и мы устроим этим тварям настоящий ад. Разумеется, если ваш Губернатор даст разрешение на ввод войск и согласует это со всеми бандами и силами, способными выразить силовой протест вводу войск Губернатора Северной Столицы…
— План хорош, — согласился тот же голос. — Может, и бандиты тоже людей выделят… Имея тысячу бойцов, мы сметём этих тварей, как…
Из коридора раздался какой-то шум. Говоривший боец услышал его одновременно со мной и сразу же замолчал.
Я немного повернул голову, прислонив ухо к двери, и прислушался…
Тишина… На всякий случай я потянул руку к фонарю, стоящему рядом со мной, и нащупал активатор. Сердце моё бешено застучало в груди.
Тишина продлилась ещё несколько секунд, а потом я услышал тяжёлые шаги. Они глухо отражались от стен коридора и медленно приближались. Я пытался представить, кому могла принадлежать подобная поступь, но единственное, что я смог понять, это то, что она совершенно точно не принадлежит человеку.
Внезапно из коридора раздались удар, треск, а затем грохот падения чего-то тяжёлого… В ту же секунду я догадался, что это за звук: тварь выбила дверь в соседнюю комнату. Послышалась какая-то возня, шаги стали тише — судя по всему, тварь вошла в комнату. Затем снова шаги, вот они стали громче, отчётливее, теперь она идёт по коридору сюда — к нашей комнате…
Мысли бешено засуетились в моей голове, стараясь придумать хоть какой-то план… У двери сидеть нельзя, нужно разбиться на две группы и встать у стен, но как отдать команду сейчас? Тварь услышит её и… Да какая к чёрту разница?
— Всем включить фонари и прижаться к стенам! — закричал я, щёлкнув тумблером активатора фонаря и вскакивая на ноги. — Как только тварь войдёт — огонь на поражение!Не используйте гран….
Закончить фразу я не успел. Что-то с невероятной силой толкнуло меня в спину, и я полетел. То мгновение, которое противоположная стена приближалась ко мне, а точнее я к ней, показалось мне целой минутой. Я пытался смягчить удар выставив перед собой руки, но понимал, что это едва ли мне поможет…
Удар. Темнота.
***
— Ты уверен, что у тебя получится? — спросила темноволосая женщина у Белого Человека, стоящего рядом с ней.
Они стояли на небольшой белой платформе, одиноко висящей посреди мрака бескрайнего космоса.
— Моя дорогая Элайза, задай ты мне этот вопрос относительно любого другого моего решения, и я бы совершенно искренне рассмеялся, — не слишком весело улыбнулся Белый Человек. — Но сейчас я действительно не уверен в том, что у меня хватит сил совершить задуманное до конца…
— Может быть, тогда отложить это… путешествие, — с беспокойством предложила она. — Ты накопишь ещё немного сил, и когда поймешь, что их достаточно…
— Этот момент настанет слишком не скоро, — ответил Белый Человек, посмотрев на сияющее в стороне от них Солнце. — Худший стоит в одном шаге от того, чтобы увидеть конец Гелиона — последнего дома человечества, и потерять всё, ради чего он страдал все эти годы, ради чего он совершил гораздо больше плохих поступков, чем способно выдержать его сердце. Капитан Плэйн и мистер Чан, почему-то предпочитающий, чтобы его называли Отморозком Чаном, и появления чьей судьбы в этом мире я не вижу, привели флот из другого мира и готовы развязать последнюю войну человечества. И не важно, сделаю я свой шаг или нет — этот день станет последним для этой реальности. Разница лишь в том, что, сделав то что должен, я смогу дать этому миру ещё один шанс, а сам смогу получить то, о чём мечтал всю свою жизнь: увидеть своего создателя…
— Что если у тебя не получится? — не сдавалась Элайза. — Ведь ты можешь исправить всё тут…
— Я могу, — кивнул Белый Человек. — Но это будет нечестно по отношению к ним. Они столько шли к этому моменту…
— Но ведь этот момент станет концом…
— И этот конец станет следствием их действий и стремлений. Я часто помогаю людям, но никогда не становлюсь на пути их стремлений. Чтобы исправить всё сейчас, мне придётся выбирать, но что делать, если я люблю их всех и не способен сделать этот выбор? От моего бездействия погибнут все, и это то, чему я должен позволить свершиться. Но вместо этого я решаю уничтожить всё это сам и дать им второй шанс в надежде, что во второй попытке всё случится иначе. И об этом позаботишься ты, Элайза.
— Значит, ты всё решил… — Элайза посмотрела на Белого Человека с какой-то тоской во взгляде. — Отправляемся в прошлое?
— Я бы не стал называть это путешествием в прошлое, — заметил Белый Человек. Если ты разберёшь собранный из конструктора домик до того состояния, в котором начинал его собирать — будет ли это путешествием в прошлое для домика? Я собираюсь разобрать весь этот мир до той самой ночи, когда к моей матери пришёл Бог — мой будущий отец. А ты, ты останешься на том самом месте, где должна начаться судьба Худшего и изменишь всё. Ты не должна убивать его — он хороший человек, но ты можешь сделать всё, чтобы он никогда не нашел Лучших, а если он всё же их найдёт — не становился тем, кто приведёт их к тому финалу, который ты наблюдаешь сегодня….
Элайза с тревогой взяла Белого Человека за руку:
— Ты ведь справишься, да? — спросила она, заглядывая в его глаза.
— Я часто разбирал жизни людей. Иногда я разбирал целые планеты. Но я никогда не разбирал целый мир… — Белый Человек крепче сжал руку Элайзы. В его глазах лишь на мгновение проскользнула тревога. — Мы стоим на том самом месте, где началась дорога Лучших. На месте, где когда-то была Земля, и если это конец моей жизни, то я рад, что встречу его с таким прекрасным человеком, как ты, Элайза Нокс.
В следующий миг мир вокруг превратился в пустоту…
Глава семнадцатая. Детектив Чарли
Глава семнадцатая. Детектив Чарли
Звон. Пронзительный звон. Чувство, что моя голова вот-вот лопнет. Я попытался разлепить веки: свет полоснул по глазам, отозвавшись болью где-то в глубине черепа, заставив меня зажмуриться.
Что со мной случилось? Я был в космосе, со мной была какая-то женщина… Хотя нет, это был не я. Чужие воспоминания, не мои… А я… Бежал от чудовищ, вместе с другими мы спрятались в комнате… Шаги, удар в дверь… Чёрт…
Сердце моё испуганно заколотилось, а я задержал дыхание, прислушиваясь к окружению. Но сколько бы я не вслушивался — не слышал ни шагов, ни голосов, ни дыхания — ничего.
Не знаю, как долго я пролежал так, не решаясь шевельнуть и пальцем, дыша настолько тихо, насколько это было возможно, и ожидая, что в любой момент я услышу приближающиеся шаги или почувствую жуткое горячее дыхание на своём лице… Но в конце концов я понял, что пришло время взять себя в руки и вспомнить, что я мужик: я должен открыть глаза и понять, где я нахожусь, и что произошло.
Я точно знал, что утро уже наступило — свет ощущался даже через плотно закрытые веки. Значит, я пролежал тут много часов, и вряд ли чудовище всё это время просидело рядом, посчитав неприличным есть меня, пока я сплю. Воздух пах пылью и… кровью. Но вкус крови был и у меня во рту, так что…
Чёрт — хватит гадать! Просто открой свои глаза, жалкий ты столичный трус… Собрав всю волю в кулак, я осторожно приоткрыл веки. Стерпев накатившийся приступ боли, я открыл глаза шире: прямо передо мной, на залитом кровью паркете, лежала человеческая голова. Если быть более точным, это была правая половина чьей-то головы.
Тихо пошевелив ногами и руками, чтобы убедится в том, что они функционируют, я медленно приподнялся на локте и осторожно огляделся вокруг.
Совершенно определённо, я находился в той же самой комнате, в которой мы с солдатами спрятались ночью. Кажется, все бойцы были тут, хотя сказать точно было сложно: их всех разорвали на десятки, сотни частей. Вся комната, стены и потолок были залиты кровью. Части ног, рук, ошмётки мяса, кишки, кости — валялись повсюду. При этом я был единственным, кто был не только жив, но и сохранил при себе все конечности…
Чудовища не могли меня не заметить: они слишком обстоятельно разорвали каждого, кто находился в этом помещении. Почему они меня не тронули? Убивают только живых? Но ведь я был жив, к тому же, у меня было больше времени, чем у всех остальных вместе взятых. Или дело в том, что я был без сознания? А может быть, оставили меня на сладкое?
От этой мысли по моей спине пробежал холодок. А вдруг они действительно наелись пятнадцатью десятками бойцов и оставили меня на другой день? Что если эта квартира или дом, или район — теперь моя клетка, из которой меня уже не выпустят?
Ладно, будь что будет, но мне нужно попробовать убраться отсюда. Я вернусь к колонне, заберу один экипаж и уберусь отсюда к чёртовой матери... Если, конечно, чудовища не добрались до генераторов…
Я поднялся с пола. Голова по-прежнему болела, но уже не так сильно. Моя рубашка, латы и плащ были залиты кровью, и явно не только моей. Я ощупал своё лицо: под губой запеклась кровь, нос жутко болел при попытках до него дотронуться, на лбу явно была гематома.
Осмотревшись вокруг, я отыскал взглядом ближайший коломёт, торчащий из-под чьего-то изувеченного туловища, подняв его с пола, я проверил магазин — все болты были на месте. Какое-то время я потратил на поиск уцелевшего фонаря: в двух были разбиты лампы, а в одном раздавлена коробка генератора. С четвёртым мне повезло: видимо, солдат которому он достался, так и не успел его активировать, так что крыса бодро забегала в колесе сразу, как только я щёлкнул активатором.
Выключив фонарь и повесив его на пояс, я, осторожно переступая через останки, дошёл до лежащей у выхода в коридор двери, осторожно прошагал по ней и покинул комнату.
В коридоре никого не было. Я медленно шёл по нему, подняв коломёт и ожидая, что вот-вот из соседней комнаты или из подъезда на меня выскачет ужасающее нечто…
Но этого не случилось: ни в соседней комнате, ни на лестнице никого не было. Наконец я вышел в тесный двор и, оглядевшись по сторонам, увидел то, чего не заметил вчера в темноте: в дальнем конце двора, в стене здания, под углом сорок пять градусов к земле, расположилась железная дверь, ведущая, несомненно, в подвал. Эта дверь была раскурочена, словно крышка консервной банки тем, кто явно очень хотел добраться до «содержимого подвала», но не имел при себе «открывалки»…
И тут я подумал о предыдущей группе: на них напали на том же участке дороги, где нападению подвергся и наш отряд; они потеряли двоих людей и, вполне возможно, бросились бежать… Какой у них был выбор дальше? Разумнее всего было бы убегать через арки с правой или левой стороны дороги и пытаться скрыться, затерявшись во дворах. Свернув направо (не важно в какую арку), они попали бы на ту же улицу, по которой убегали мы, и вполне вероятно, что, убегая по той же самой улице, они выбрали бы именно эту арку, потому что она была одной из первых... Но, в отличие от нас, они бежали при свете дня, поэтому увидели то, чего не смогли увидеть мы: подвал. И разумеется, имея всего десять человек в отряде, они решили спрятаться именно в нём, чтобы контролировать лишь один вход.