Поэтому волшебница с благодарностью приняла руку Люциуса, когда они шагнули из камина мэнора в нотариальную контору «Хокинс и Дженкинс».
На первом этаже царил полумрак, пахло гусиными перьями, старым пергаментом и сургучом. Справа и слева стояли массивные столы, доверху заваленные бумагами, в глубине затаились чугунные сейфы, за высокой конторкой молодая ведьма палочкой меняла цвет длинных ногтей — от зелёного до фиолетового.
— Передайте мистеру Хокинсу, — процедил Люциус, — что его ожидает мистер Малфой.
— О, мистер Малфой! — из-за кипы бумаг выскочил юркий человечек в клетчатом пиджаке с эмблемой ключа и замка на лацкане. — Простите, это Агнес, наша новенькая! Проходите сюда, пожалуйста. Вы с супру… эээ… со спутницей, сейчас я удвою кресла!
Со второго этажа вдруг раздался душераздирающий вопль. Люциус и бровью не повёл. Хокинс, видя, как побледнела Гермиона, счёл уместным пояснить:
— Там у нас эээ… цирюльня. Новый парикмахер!
Гермиона вспомнила мюзикл «Суинни Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит» и нервно хохотнула.
Волшебница нервничала из-за «супруги» и молча смотрела, как Хокинс вертелся, дублируя широкие кресла у стола. Длинным острым носом и чёрными глазками он удивительно напоминал крысу.
Когда клиенты расселись, Хокинс расположился за столом напротив, достал из сейфа пергамент и торжественно зачитал:
— Я, сэр Альфред Уильям Флеминг, завещаю свою должность пэра при палате лордов Министерства магии мистеру Люциусу Абраксасу Малфою и законнику первого класса миссис Гермионе Джин Рональд Уизли в равных долях, по пятьдесят процентов.
На мгновение воцарилась тишина. Люциус и Гермиона недоумённо переглянулись и снова уставились на Хокинса. Они оба знали, что место пэра в палате лордов наследуется, но чтобы им обоим?
— Так, значит, теперь мы вместе — один пэр? — подытожила Гермиона. — А порознь — не сможем и слова сказать на заседании парламента?..
— Верно-верно! Всё точнёхонько! И вы, миссис Уизли, — Хокинс подмигнул и алчно потёр руки, — наверняка, желали бы продать свою долю пэрства мистеру Малфою? Мой шурин — хороший стряпчий! Ведь теперь, когда лорд Флеминг мёртв, ваше положение…
— Да ни за что! — рявкнула Гермиона. — Я не для того три года корпела над сводом законов… У меня прекрасные рекомендации…
— Всё это очень мило, — вмешался Малфой, — но не оставил ли лорд Флеминг нам чего-нибудь ещё?
Покряхтев, Хокинс не слишком охотно вытащил из ящика стола серебряную табакерку и протянул её Малфою.
Люциус сунул её в карман жилета и поднялся:
— Идёмте, Гермиона! У нас очень много дел.
Гермиона оперлась на предложенную руку. Уязвлённый отсутствием процента от неудавшейся сделки, Хокинс мстительно возопил:
— А засвидетельствовать ознакомление на бумаге?
Малфой бросил, не оборачиваясь:
— Мерлин свидетель.
Второй визит странной пары оказался куда менее приятным, ибо из «Хокинс и Дженкинс» партнёры направились прямиком в Министерство.
В лифте они столкнулись с Пэришем. Тот вежливо сморщился.
— Мистер Малфой, миссис Уизли. Примите соболезнования… Лорда Флеминга всем нам будет не хватать.
Гермиона не любила Пэриша. Мало того, что неадекватный и злобный оппонент, так ещё и физиономия у него рыбья, глаза выпученные и монокль идиотский. Ни дать ни взять — Хью Лори в роли Вустера. А теперь ещё и лицемерит, подлец! Она уже открыла рот, чтобы уведомить лидера партии «зелёных», куда он может засунуть свои соболезнования, но Люциус крепко сжал её руку и чинно кивнул:
— Мистер Пэриш. Благодарю.
У кабинета покойного лорда Флеминга и пока ещё живой Гермионы им встретилась кудрявая толстушка Бонни Криббл, та самая, что была на балу в мэноре.
— Ох, Гермиона! — застрекотала она. — Мне так жаль, так жаль!
— Спасибо, Бонни… нам нужно в кабинет.
— Дорогая, если тебе понадобится помощь, ты знаешь, где меня найти! Я всегда на втором этаже слева, рядом с кладовкой…
Захлопнув дверь, Гермиона пробормотала:
— Она бывает просто невыносима…
Люциус только хмыкнул, зажигая Люмос. Волшебница ахнула: столы были повалены, повсюду валялись пергаменты — документы вперемешку с чистыми листами, под ногами хрустела земля и черепки глиняного горшка от красных забудок, которые так любил лорд Флеминг.
— Куда… куда смотрел аврорат? — гневалась Гермиона.
— Я же сказал, там работают одни…
— Да хватит уже!
— Любопытно, — протянул Малфой, — они нашли то, что искали?
— А это мы сейчас посмотрим!
Гермиона сверкнула глазами и взобралась на поверженный стол. Она вытянула руку с палочкой вверх и приказала:
— Алохомора!
Ничего не произошло.
— Что это вы делаете, миссис Уизли? — поинтересовался Люциус.
— Если хочешь что-то спрятать, положи на самое видно место, — пробормотала ведьма. — Да помогите же! Видите, я не достаю… Здесь всегда стоял стол. Подсадите-ка меня!
Малфой подхватил её под ягодицы и поднял под самый потолок. Гермиона, вытянувшись, как струна, расколдовала крышку тайника. Носом Люциус упирался ей в живот, невольно вдыхая аромат её тела. Она пыхтела и ёрзала, удерживая тяжёлую папку. Малфой очнулся от того, что прижимается губами к её промежности.
Под дверью вдруг кто-то зашумел. Сообщники замерли в интересной позе. Малфой крепче сжал ягодицы Гермионы. А она почти слышала, как громко стучат их сердца в напряжённой тишине.
В полоске света от чужого Люмоса показались носки чьих-то ботинок. Таинственный некто постоял немного и пошёл прочь.
Гнусавый мужской голос вполголоса запел:
— Шалтай-Болтай
Сидел на стене.
Шалтай-Болтай… мммм…
Свалился во сне…
И вся королевская конница,
И вся королевская рать…
Не может Шалтая,
Не может Болтая,
И Флеминга-лорда,
Шагавшего гордо,
Шалтая-Болтая собрать…
Не сговариваясь, они бросились к двери, но, когда выскочили наружу, коридор был пуст.