— Я не боюсь, — проглотив еду, сообщил Ворон, с вызовом встретив взгляд Митрофана Никифоровича.
— Не боишься, — покивал старик. — Но опасаешься. Особенно за девочку. Не волнуйся, ее охранки с моей волшбой справятся. Сильный маг заклинал, универсал.
Я едва не подавилась. Во-первых, из-за того, что меня девчонкой обозвали, во-вторых… Какой еще универсал?! Единственный маг с подобной силой — Мария. Мне как-то слабо верилось, что она лично занималась моими защитными амулетами. Я думала, дедушка.
— Не стоит занижать свои силы, — попрекнул маг ведьмака. — Сколько Вам? Триста? Триста пятьдесят?
— Триста семьдесят третий минул, — покивал Митрофан Никифорович. — Правду говоришь, но вредить не стану. Вы люди проезжие, злых умыслов не несете.
— Верю, — заявил Даниил и заметно расслабился, даже позволил себе легкую полуулыбку.
— И как, нашли что-то на мельнице? — хитро прищурившись, поинтересовался ведьмак.
— Вы знали! Знали, что там ничего и никого нет! — обижено проворчала.
— Ну-ну, не стоит серчать, девочка, — с ласковой улыбкой произнес старик. — Поверили бы вы, не увидев все сами, а?
— Нет, — буркнула и лучше вместо того, чтобы еще что-то не то сказать, заняла рот остывшим ужином.
— Митька, отнесший пакет с едва ощутимым магическим фоном, оставил его на берегу, — опершись на трость, сообщил Митрофан Никифорович. — Местные знают, что близко подходить к мельнице запрещено. Ни мне, ни тебе, маг, с этой силой не совладать.
— А что там было? — не удержалась и полюбопытствовала, даже не прожевав.
— С набитым ртом не стоит говорить, дитя, — снисходительно пожурил ведьмак. — Слышала ли ты когда-нибудь о чертовой мельнице?
— Это о той, где работниками черти были? — тщательно прожевав и проглотив, спросила. — С копытцами и свиными пятачками? Так они же выдумка, — добавила неуверенно. Глядя на твердо державшего себя старика, начала в этом сомневаться.
— Они, они. Тьфу! — ведьмак сплюнул на пол. — В старые времена чего только не было. Думаешь, сказки да легенды — плод чьей-то фантазии? Зря, очень зря. Правда, с уходом древней силы они повымерли, но не все. И сейчас…
Митрофана Никифоровича перебила громко стукнувшая дверь. Взгляды всех присутствующих в заведении устремились к входу. А на пороге… На пороге с искривленным в ужасе лицом и в покрытой чем-то бурым одежде застыл мужчина. Сделав шаг внутрь, оглядел незрячими глазами помещение.
— Чу-чудовище! — выкрикнул он. — Монстр! А-адская гончая! — провизжал и рухнул там, где остановился.
В помещении воцарилась тишина. Мертвая. Не гудели веселые голоса, не звенели бокалы, никто не смеялся и не напевал вполголоса. Грохот моего сердца, кажется, был слышен даже на улице. Одновременно с этим наружу рвался смешок. Адская гончая? Да вы шутите, наверное? Я скорее поверю в то, что на старой мельнице работали черти. Но гончая из глубин ада? Призрачное существо в виде собаки?
— Степан снова напился, что ли? — спросил кто-то нервно, нарушая тишину.
Образовавшийся в моем животе холодный ком начал постепенно таять. Ну вот. Никакой адской гончей. Всего лишь бред пьяницы. Чтобы найти хоть какую-то поддержку своих выводов, посмотрела на Даниила, пристально глядевшего в сторону входа. Тревога тут же заморозила внутренности. Он же не верит в это? Он не может верить…
— Виктор, проверь, — скрипуче приказал ведьмак, и в сторону упавшего мужчины направился парень. — Мой преемник, — тихо, только для нас, пояснил Митрофан Никифорович и без паузы тут же добавил: — Иди.
Не говоря ни слова, Ворон встал и пошел следом за Виктором. Они вместе приблизились к Степану. Парень присел рядом, пощупал шею мужчины, вероятно, проверяя наличие пульса. Потер пальцами бурое пятно на одежде Степана, что-то неразборчиво прошептал и вдруг побледнел. Маг, остановившийся с другой стороны лежавшего мужчины, неподвижно замер. Спустя минуту от его руки к телу протянулась тонкая белесая тонкая, словно паутинка нить. В отличие от Виктора, Даниил нахмурился.
— Ему нужна помощь доктора, — повернувшись, сообщил Ворон. — Жив, но ранен.
— Гриша, — повелительно произнес ведьмак.
Из-за дальнего стола поднялся огромный широкоплечий мужчина и, вытирая руки бумажной салфеткой, поспешил к Степану. По пути он хлопнул по плечу рыжеволосого парня, и вместе они приблизились к раненому, аккуратно подхватили его и скрылись в темноте ночи. Пока я наблюдала за спасательной операцией, Даниил вернулся за столик. На соседний с Митрофаном Никифоровичем стул уселся все еще бледный Виктор.
— И? — сведя кустистые брови над переносицей, потребовал старик.
— Раны неглубокие, нанесены острым предметом, — первым заговорил маг. Я замерла на месте, прислушиваясь к каждому слову. — Не представляю, что Степан видел, но ужас, охвативший его в тот момент, чувствуется до сих пор. А еще на его ауре след от проклятия. Но…
— Что? — одновременно спросили мы с ведьмаком.
— Это проклятие, — Ворон, подняв руку, потеребил колечко в брови, — странное. Оно словно есть, но в то же время его нет.
Я недоуменно уставилась на него. Это как? Проклятие — всего лишь словесная формула, пожелание, целью которого является нанесение урона объекту. В нашем мире наложить проклятие может и обычный человек, но что характерно, самостоятельно его не снять, даже магу. Если уж получил такой «подарок», то он никуда не денется, пока его не снимет специалист.
— Понятно, — вздохнул Митрофан Никифорович.
— А ты что скажешь? — обратился он к Виктору.
— Почувствовал что-то не из этого мира. Не дух. Что-то другое, — пробормотал парень и, вскинув взгляд, добавил: — Опасное и древнее.
— Придется тебе, маг, у нас погостить, — не терпящим возражений тоном заявил ведьмак.
— Погостить? Опасное? Древнее? — поинтересовалась, перескакивая взглядом с мага на парня, а после на ведьмака и снова по кругу. — Вы что, серьезно думаете, что это адская гончая?
— Почему в твоем голосе столько восторга? — недовольно спросил Даниил.
— Новая загадка, — смущенно улыбнулась под гневным взглядом мужчины.
Не виновата я. Оно само. По делу соучастника Ивана Филипповича, скорее всего, мы зашли в тупик. Единственная ниточка оборвалась здесь, в поселке Соколиное гнездо. Кто бы он ни был, этот единомышленник Гардта, ему удалось не оставить следов. Не думаю, что, допросив местного почтальона, что-то узнаем. Митрофан Никифорович дал понять, что Митька оставил посылку на берегу реки, значит, получателя он не видел. Хотя нужно будет уточнить. Почему ведьмак пропустил пакет с магическим фоном, если его здесь считают Хозяином? И возможно ли, что кто-то проследил дальнейший путь посылки с артефактами? Но, даже узнав ответы на эти вопросы, радостней мне не станет, ведь нет ничего хуже разочарования. Эта горечь внутри от не сбывшихся ожиданий… И вот: загадка, которую нужно разгадать. Слабое, но возмещение. Вряд ли это гончая из ада, все же не верится в это, но что-то точно интересное. И пусть Ворон только заикнется, что ему самому не интересно. Вижу, вижу, каким азартом горят его глаза.
— Ты останешься здесь, — серьезно глядя на меня, сообщил маг.
— Это еще почему? — возмутилась. — Я пойду с Вами, ди-ре-ктор, — и мило улыбнулась.
— Дуся! — рявкнул Даниил и засиял золотистым светом. Весь.
— Я. Тебя. Не. Боюсь, — отчеканила, сложив руки перед собой и задрав нос к потолку.
Маг усмехнулся. Недобро так. Его тело вмиг окутала черная дымка, а глаза потемнели и стали похожи на бездонные провалы. По спине потянуло сквозняком. Жуть. Рядом задумчиво хмыкнул ведьмак, а Виктор икнул.
— А вот так боюсь, — призналась, утратив весь свой воинский запал. Что-то мне уже никуда не хочется идти. Вместе с Вороном. А вот если без…
— Евдокия, деточка, — отвлек меня от составления плана Митрофан Никифорович. Положив руку мне на плечо, заглянул в глаза. — Тебе нужно остаться здесь. Виктор побудет с тобой, а мы с Даниилом посмотрим, что там так пугает людей. Хорошо?
Послушно кивнула, соглашаясь. Действительно, зачем мне куда-то идти? Ночь на дворе. К тому же, из Виктора весьма неплохая компания. Симпатичный и неглупый должен быть, раз уж ведьмак его своим преемником выбрал. Можно немного побеседовать и спать, спать, спать… Душераздирающе зевнув, проводила взглядом мага и старика. И тут в голове что-то звякнуло. Как сигнал микроволновки. Да он же… Он… Вот ведьмак! Заколдовал. И Даниил его не остановил. Предатель!
— Тише, Евдокия, — в ответ на мое рассерженное сопение ласково произнес Виктор и накрыл мою ладонь, лежавшую на столешнице, своей рукой. — Это же для Вашей безопасности. Вам не совладать с той силой.
— Потому что я — человек, — покивала понятливо, хотя сопеть не перестала. — Но ведь интересно, — добавила обижено.
— Да, интересно, — расстроенно протянул парень. — Я вот тоже. Только ученик.
— Виктор, а Вам бы хотелось быть там, — вкрадчиво вопросила, понизив голос. — Идти по следу невиданного зверя? Победить его?
— Да-а, — мечтательно глядя куда-то сквозь меня, протянул молодой ведьмак.
— Так может, — еще обольстительней начала я, но взгляд парня вдруг прояснился. Он нахмурился, а его глаза вспыхнули зеленым светом. — Нет, так нет, — подняла руки, сдаваясь. Вот же угораздило! Еще и этот, не дай Богиня, заколдует. Старику ведь удалось обойти мои амулеты и что, если он успел и ученика своего этому научить?
— Как бы я ни хотел, не могу нарушить запрет Митрофана Никифоровича, — вполне миролюбиво признал Виктор. Бросив тоскливый взгляд в окно, он с улыбкой обратился ко мне: — А хотите, я расскажу Вам о чертовой мельнице?
Конечно, я согласилась. Уйти мне все равно не дадут, а истории разные люблю. Именно из-за этой любви собиралась пойти ловить «чудище». Очень любопытно. Многие меня бы не поняли. Особенно женщины. Впрочем, как и некоторые мужчины с хрупкой душевной организацией. Ведь страшно и опасно. Нормальная женщина уже давно забилась бы в уголок и сидела тихо, притворившись мышкой. Но кто сказал, что я нормальная? Да, и страшно, и опасно, но тот азарт, который охватывает душу, заставляет забыть о чувстве самосохранения. А опасность… Все мы смертны. К тому же на мне столько охранок, что любая тварь, даже из глубин ада, поостережется напасть. Тем более, как только стало можно, дедушка нацепил на меня еще больше магической защиты. Святозар добавил от себя пару, а близнецы презентовали колечко из белого золота, пообещав, что в случае чего оно заплюет кислотой моего обидчика. И, по словам ведьмака, Мария тоже приложила свою руку. Дедушку я хорошо знаю, если бы мне грозила хоть какая-то смертельная опасность, он меня из дому не выпустил бы вообще. Что означает: моя защита на должном для сохранения жизни уровне. Но пришлось отбросить все надежды поизображать из себя великую охотницу. История о мельнице, конечно, замена неравноценная, но тоже сойдет.
Очевидцев того уже нет на этом свете, но говорят, что когда в тысяча шестьсот сорок девятом году поселок только строился, мельница в лесу уже была. Жил на ней неприметный худощавый мужчина с семьей — женой и двумя дочерьми. К новым соседям они отнеслись дружелюбно, а мельник сразу же заключил с селянами договор о поставке зерна в обмен на готовую муку. И стали они жить-поживать в дружбе и согласии. Хотелось бы сказать. Но нет. Везде найдутся злые и завистливые люди. Ведь у Вацлава-мельника дом большой. И живет он в достатке. И жена, и дочери красавицы писаные. Сплетни и шепотки в спину были самыми безобидными. Однажды один из поселковых, заявив, что Вацлав — колдун, попытался поджечь мельницу. У него ничего не получилось. Огонь сжег траву, подпалил дерево, но к мельнице даже не приблизился, словно невидимая черта ограждала, а незадачливый поджигатель погиб. После этого случая по поселку и соседним деревням пошли слухи, что мельник якшается с нечистой силой, которая не только на него работает, но и оберегает. Кто-то даже видел, как в ночном лесу сияет огнями мельница, вертится колесо, а темные тени таскают мешки с мукой на телегу. А самым странным, по-моему, было то, что привозить зерно и общаться с Вацлавом люди не перестали.
Шли годы. Жена мельника умерла, когда в поселок с половодьем пришла болезнь. В ту весну многие погибли. Спустя полгода старшая дочь Вацлава, Роведа, привела в дом мужа, Милоша, мужчину из другого поселка, чем вызвала недовольство парней Соколиного гнезда. Долго еще судачили, чем же местные молодцы не угодили красавице. Роведа же только улыбалась в ответ. Через пять лет, когда у пары родилась дочь, умер мельник и его место занял Милош. Мельница после смерти Вацлава продолжила процветать. Слухи о связи мельника с нечистой силой утихли. Но только до той поры, пока на окружающие земли, засеянные зерном, не пришла засуха. Жители Соколиного гнезда едва пережили голод. А мельница в лесу все так же продолжала работать, хотя зерна не привозили. Снова поползли бездоказательные слухи. Кто-то даже начал утверждать, что хорошо разглядел одну из темных теней. И был то не кто иной, как черт. Но опять же бездоказательно. А нет доказательств — на костер не потащишь.
Сплетен добавляла и младшая дочь Вацлава — Ксана. Как же, девке уж двадцать восемь зим минуло, а она не замужем и на шее у сестры сидит. Старшее население поселка ее осуждало, а вот молодежь невзлюбила: слишком задиристой была красавица и острой на язык. А в середине лета, на Ивана Купала, нашли Ксану на берегу реки в разорванной одежде и с обрезанными волосами. Кто сотворил подобное, так и не узнали. А девушка, взгляд которой был устремлен куда-то вдаль, с того дня не произнесла ни слова. Через восемь месяцев родила Ксана мальчика, которого нарекли Витэком. Был он черноволос да черноглаз, и совсем не похож на своих светлокудрых родственников. Мальчика, когда он немного подрос, поселковые стали называть бесноватым за странное поведение. Он не разговаривал, постоянно был отстраненным, словно находился не здесь, не в этом мире. Часто видели, как он бродит в одиночестве то в поле, то в лесу. Его остерегались и боялись. Как посмотрит, как глянет своими колдовскими глазами, так у Зинкиной козы молоко пропадет или Гришка с лестницы упадет.
Когда Витэку исполнилось тринадцать, в поселке появился мужчина — путешественник, свернувший не на ту дорогу. Мальчика часто видели рядом с незнакомцем. Через несколько дней путешественник поспешно покинул Соколиное гнездо. Говорили, что это случилось сразу же после его визита на мельницу. А вскоре в поселке начался мор. Сначала умерла семья, у которой пришлый снимал комнату. А потом в соседних домах умерло несколько человек. Смерть беспощадно косила жителей. Она собрала богатый урожай — больше половины населения поселка. Семью на мельнице тоже не минула эта участь. Ксана и Милош умерли почти одновременно, а спустя неделю за ними последовала и дочь, маленькая Лебедь. Роведа тоже заболела, но выжила. И только Витек все так же бродил по окрестностям.
После смерти Роведы полноправным хозяином на мельнице стал Витек. С него началась целая династия мельников Заусовых. В их роду рождались только мальчики, такие же черноволосые и черноглазые, как Витек. Невест они приводили со стороны, никогда не выбирая девушек из Соколиного гнезда. Зажиточность Заусовых, даже в самые голодные годы, все так же вызывала злость и зависть. И много вопросов, на которые не было ответов. Но память у людей короткая. Посудачили, обсудили странности и забыли. Конечно, завидно, но разве будешь следить за более успешными соседями, когда собственную семью кормить надо. Да и привыкли. Мельники поселку вреда никогда не приносили. Пусть живут.
Спустя сто лет в семье Заусовых родились близнецы — черноволосый мальчик и рыжеволосая девочка, первая за век. И в тот же год в Соколиное гнездо приехал маг. Димитрий был назначен Советом магов для контроля и обеспечения правопорядка. Он помогал селянам с урожаем: разгонял тучи в пасмурную погоду, насылал дождь в засушливые дни, отводил разрушительные бури. Димитрий прижился в поселке, построил дом и женился на местной девушке, магине. У них родилось двое мальчишек, будущих магов. Счастливо жил маг. До тех пор, пока не повстречался с рыжеволосой дочкой мельника, Ладой. И пропал Димитрий. Говорят, околдовала его зеленоглазая красавица, ведь уже тогда знали, что маги не изменяют своей избраннице. Стал чудить Димитрий. Надолго уходил из дому, бродил по лесу, искал встречи с Ладой. Покупал подарки, что-то мастерил сам. Только девушке было все равно. Года не прошло, как она привела в дом своего суженого. Свадьбу сыграли пышную и богатую, на которую пригласили всех жителей Соколиного гнезда. Вот только долго муж Лады не прожил. Убил его маг.