Призраки, особенно призраки подростков — это еще хуже, чем беременные женщины в середине второго триместра. Вообще не угадаешь, что может прийти им в голову, и какой ветер влияет на перемены их настроения.
— Иди за мной, — вдруг позвала Алиса, и я не отказалась бы и в том случае, если бы могла.
Считать шаги я не пыталась. Просто шла, оставляя маркеры для Охотников и старательно отметая не только жалость и скорбь, но и любые другие чувства, которые могла бы испытывать к умершей девочке. В лимбе лишь мертвым позволено выражать эмоции безнаказанно, живые же за это платят слишком высокую цену. Когда-нибудь, окончательно устав от своей поганой жизни, я, наверное, махну рукой на правила и полностью откроюсь перед призраком, позволю увести себя так далеко, что ни сама, ни страховщики, ни другие Гончие меня не смогут отыскать. И если мне повезет, я даже смогу раствориться и стать частью этого плотного горького тумана, который тяжелой пылью оседал на мои иллюзорные плечи и скрипел на зубах. Частью лимба — не путать с Лимбом, о котором нам талдычили на уроках богословия. Это место с ним никак не было связано. Ничего религиозного и метафизического, такая же реальность, как небо, земля, океан и горы. Часть мира, в которой на время или навсегда задерживаются некоторые призраки. Иногда, если Гончая и Охотник окажутся возле тела достаточно быстро, и если само тело не очень сильно повреждено, душу можно вернуть назад, и человек будет спокойно жить себе дальше.
Если бы мне позволили выбирать, пожалуй, вступила бы в такой отряд, чтобы при больнице быть или на «скорой» работать. Риску не меньше, но все лучше, чем устанавливать контакт с жертвами катастроф, несчастных случаев и убийств.
Вот только кто ж меня пустит на «скорую»? Эти тепленькие местечки берегут для блатных девочек, не для тех, кто вырос в приюте и не имеет за душой ни гроша.
— Куда ты ведешь меня, Алиса? — спросила у девочки несколько минут спустя. — Может, назовешь имя или место?
Она недовольно зашипела и ускорилась, а я оглянулась на цепочку маркеров за моей спиной. Будто из сказки про Гензеля и Гретель, вот только лесных птиц в лимбе не водится, и никто не может склевать хлебные крошки, чтобы мне не удалось найти путь назад. Впрочем, дорогу я бы нашла и без них — все же одна из лучших выпускниц курса, а вот повторить трассу в реальности при всем своем желании не смогла бы.
Это Охотники видят лимб глазами живых: дома, деревья, улицы… город-призрак из какого-нибудь фильма ужасов, в котором на сотни километров вокруг нет ни единой живой души… А мы, Гончие, вынуждены бродить по плотному туману фактически на ощупь, даже абстрактно не представляя, в какую часть сектора нас ведет призрак.
Потому я и не была уверена, что Алиса направляется к виновнику ее смерти. С таким же успехом цепочка маркеров может привести Охотников в дом мальчишки, в которого она была влюблена при жизни, или в парк, где она гуляла с подругами, или домой к учителю математики, поставившему незаслуженную «двойку»… да куда угодно!
— И-и-ви-и! — застонал туман голосом одной из моих страховщиц. — Иви, возвращайся!
Я раздраженно поморщилась. Какое «возвращайся»? Если я брошу девочку сейчас, она уже не пойдет со мной на контакт, да и с кем-то другим, боюсь, тоже откажется.
— Алиса, хотя бы намекни! Пожалуйста, — попросила девочку-призрака, заранее представляя себе рожи и ехидные комментарии Охотничков, когда выяснится, что маркеры привели их, к примеру, на кладбище домашних животных, где похоронен любимый хомячок жертвы.
— Пожалуйста, — эхом отозвалась Алиса и оглянулась на меня. — Пожалуйста!
Указательный палец ее правой руки был направлен на что-то или кого-то, кто был виден лишь ей, передо мной по-прежнему была лишь пыльная мгла.
— И-и-ви-и!
Оставив без внимания повторившийся зов, переспросила у призрака:
— Здесь?
— Здесь.
— Агнесса Ивелина Брунгильда Марко! — громом грянуло с несуществующих небес лимба.
— Да вы достали! — проорала я в ответ, прекрасно понимая, что никто меня не услышит. То есть никто, кроме призраков, конечно.
— Достали, достали, достали…
Туман наполнился разноголосьем мертвых душ, и я снова выругалась, на этот раз молча.
Куда она меня привела? На кладбище? В крематорий? Почему здесь так много призраков? Они не имеют привычки надолго уходить от своих тел. А здесь их… Сколько? Десять? Двадцать? Больше?
Не всматриваться! Не считать полупрозрачные руки, с мольбой тянущиеся ко мне! И главное, ни в коем случае не думать о том, что я могла бы им как-то помочь!
— Здесь-здесь-здесь, — речитативом бормотала Алиса.
Фигура ее начала терять четкость, расплываться и вскоре полностью растворилась в пыльной мгле. Я закрепила последний маркер и, стараясь смотреть только перед собой, заторопилась в обратную сторону.
Дорога назад всегда кажется короче и быстрее, и неважно, куда ты идешь, домой с работы или из лимба в реальность. Вот и в тот раз до черты выхода я домчалась за считанные секунды. Ну, мне так казалось, потому что со временем в лимбе было, как и со всем остальным — вроде оно есть, а вот как течет, черт его знает.
Сначала я почувствовала холод и подумала: почему за столько лет никому в голову не пришло хранить в морге одеяло? А что, неплохое дополнение к основной экипировке Гончей. По крайней мере от него точно было бы больше проку, чем от маски для сна и перчаток. Поежилась от озноба. Шевельнула рукой, проверяя, расстегнули девчата зажимы или еще нет, а потом услышала возмущенный рев:
— Да вы охренели тут совсем? Сколько она уже в таком состоянии?
С перепугу показалось, что это голос Дома, и я чуть не удрала назад в лимб, но тут плаксивым голосом защебетала одна из страховщиц:
— Господин Пончо, да разве ж мы виноваты? Мы все по правилам…
— А!.. Я что, спросил у тебя, кто виноват? — вызверился Пончик, пропустив мимо ушей то, как изуродовали его фамилию. — Я поинтересовался, сколько времени она уже там!
— Девятый час пошел, — всхлипнули у меня над головой.
Ни хрена себе! Вот это я даю! Алиса-Алиса, куда же ты меня завела?..
Я кашлянула, что бы привлечь внимание, а в следующий миг с моего лица сорвали маску, и я увидела прямо над собой пирожковое лицо начальника.
— Э-э-э… С добрым утром?
Он сощурился и шумно выдохнул. Расчленил меня взглядом, мысленно разбросал все семь тысяч кусочков тела по всему Западному сектору и только после этого тихо спросил:
— Твою мать, Марко, ты что творишь?
— Я нечаянно…
Впрочем, лепетала, не чувствуя особой вины. Я однажды и двадцать часов в лимбе просидела. И не из любви к этому прекрасному местечку, между прочим, а исключительно ради пользы дела.
— Без капельницы, без напарницы. Даже без Охотника… — распекал меня Пончик. — Какой идиот вообще назвал тебя лучшей ученицей выпуска?
— Одной из лучших, если по справедливости, — поправила я. — Ну, просто призрак был стабильным, лимб особо не возмущался, вот я и… Там же все-таки детский сад.
И после секундной заминки добавила:
— Господин Понтсо, простите, что заставила волноваться.
— Дура безголовая, — проворчал он, устало потирая лицо рукой. — Хоть результат есть?
— Надеюсь.
Я благодарно кивнула Гончей, которая расстегнула зажимы на руках. Хоть убей, не помню, как ее зовут, а ведь мы знакомились… Дурацкая память!
— Я достаточно маркеров оставила, дорогу без труда найдут. Только… Там место странное. Мертвецов много — как на кладбище, но по-другому.
— Как на кладбище… — Я спустила ноги с кресла, и Пончик окинул меня хмурым взглядом. — Дея, кто там у нас при морге сегодня дежурит? Барристо?
— Он, — зевнула Гончая, чье имя мне удалось запомнить,
— Отлично. Зови его сюда. Пусть Иви ему свои маркеры перед уходом покажет… И дайте кто-нибудь этой дурище колбасы. Или котлету. А то посинела уже от голода, в чем только душа держится?..
Я блаженно зажмурилась. Колбаса… мур-р-р!
Охотник по имени Ларс Барристо оказался приятным мужиком, солидным и «основательно женатым».
— Так что если ты, детка, из тех, кто отчаянно ищет, с кем бы законтактировать, — предупредил он меня через минуту после знакомства, — то сразу мимо. Я своей Бек не изменю даже ради той, которая может в лимбе продержаться девять часов без поддержки.
— А если двадцать?
Пончик и девчата-страховщицы уже ушли, так что я могла себе позволить немного покапризничать и повредничать.
— Да хоть сто!
— Завидую вашей жене, — я улыбнулась. Бывают все-таки нормальные мужики! Настоящие! — В хорошем смысле этого слова. И на мой счет можете не переживать. Я пока не готова вступать ни в личные отношения, ни, боже упаси, в профессиональные… Ну что? Маркеры смотреть будем?
Барристо кивнул, сел рядом и взял меня за руку.
— Показывай. — Открыл сознание, принимая мой мыслеобраз, забавно хмурясь, покрутил его так и этак со всех сторон, наконец уверенно кивнул. — Понял.