— Ты на машине?
— На такси…
Глубокий вздох. Вроде бы облегченный. Вот только для кого облегчение? Для него? Или для меня? Кажется для него — парня явно отпускает.
— Значит так: руки в ноги и дуй отсюда на хрен! Идиотка!
Сама знаю, что умственные способности у меня далеки от идеала! Но совершенно не терплю, чтобы об этом мне говорили другие. Нервы, закрученные в тугую спираль событиями последних дней, не выдерживают, и я тоже взрываюсь. В красочной, но предельно доходчивой форме довожу до его сведения, куда следует отправляться ему самому вместе с его мнением обо мне. Знатоки и любители мата мои рулады оценили бы по достоинству, но он, похоже, не из их числа. На физиономии крайняя степень бешенства. Хватает меня за шиворот и волочет к выходу. Слава богу, не к тому, возле которого сидит на боевом посту блондинка. Хоть ее не порадую своим разнесчастным видом. Оказывается из его кабинета имеется еще один, запасной выход в какой-то узкий проулок. Очень удобно.
Выталкивает на улицу. Почти рычит:
— Хочешь жить — забудь. Все забудь, дура несчастная! А еще лучше уезжай далеко и надолго. Может и повезет…
Упираюсь из последних сил. Не могу уйти не спросив!
— Кто был тот, что погиб? Сероглазый…
— Иди уже отсюда, а? Курица безмозглая!
Путаясь в собственных ногах отхожу в сторону. Бреду, толком не понимая куда. Слава богу проулок пуст. Почти дохожу до улицы, на которую выходит фасад его конторы и приваливаюсь к стене. Сердце колотится где-то в горле.
И почему мне вчера казалось, что жизнь — дерьмо? Вчера-то она как раз вполне ничего была. Не то, что сегодня…
Далеко и надолго, как было рекомендовано, я уезжать не стала. Всю жизнь прятаться не будешь. Да и как это делать я толком не знаю. Так что я просто отбыла на дачу. И вот теперь сижу здесь уже вторую неделю и ничегошеньки понять не могу.
Во что я оказалась замешана? Кто этот мужик с карими глазами? И кто тот — сероглазый, который был убит? Может все дело в том, что я запутала сама себя? И-нет сыграл со мной нехорошую шутку и подсунул координаты другого Стрельникова? Живет себе на свете еще один Егор Степанович Стрельников, который и знать не знает о своем убиенном тезке…
Не вытанцовывается.
Как быть с тем, что сероглазый Стрельников разбился в машине кареглазого? Разбился, успев в последний момент, пока еще был в сознании, предать мне ключ…
Прятать как-то особенно я подарок сероглазого не стала. Где-то вычитала, что самое лучше место, чтобы скрыть что-то — это оставить его на виду. А потому подвесила дареный ключ в общую связку, на которой у меня ключи от квартиры и от дачи. От обычных ключей, которыми отпирают дверные замки, он отличается и размером и формой. Значит все-таки не дверь, а дверца… Ячейка… Вопрос только — где она, эта ячейка? И что в ней такое, если за это можно убить?..
Может все-таки отдать ключик в полицию? Они, наверно, смогут что-то выяснить. Попытаются узнать, где сероглазый бывал в последние дни, сделают запросы в банки…
Ну да, ну да… Не будет этим никто заниматься! Приобщат ключик к остальным материалам, положат в целлофановый пакетик и отправят на полку, снабдив записочкой, что это вещдок по такому — то делу. Так что без разницы, где он будет, этот ключ…
Может я и не права, но собственный горький опыт подсказывает: на наших славных охранителей закона и порядка в таком деле как что-то расследовать или найти, рассчитывать никак нельзя. Это только в кино они умнее всех, а на деле… На деле, как сказал один мудрец: «Не всякая серая масса имеет что-то общее с мозгом».
Меня жизнь столкнула раз с некой дамой, которая занимала в милиции (тогда еще милиции!) должность дознавателя. Несколько лет назад, еще до того, как я перебралась в новый дом с подземным гаражом, у меня угнали машину. Сперли ее ночью прямо из ракушки, в которой она у меня сохранялась. Лихие люди спилили петли вместе с замками, открыли ворота и отбыли в неизвестном мне направлении.
Дознаватель в короткой форменной юбке прибыла на происшествие сразу. Долго осматривала спилы, аккуратно подняла с земли и положила в целлофановые пакеты замки с остатками петель на них. А потом с деловым видом сообщила мне, что будет отправлять замки от моей ракушки на экспертизу: «На подбор ключа».
— В смысле? — недоуменно поинтересовалась я.
— Нужно установить, не проникли ли угонщики в вашу ракушку, подобрав ключи к замкам.
Я, недоумевая все больше, обратила внимание этого профессионального «дознавателя» на то, что замки спилили, а потому вряд ли кто-то подбирал к ним еще и какие-то ключи. Дама посмотрела на меня глазами больше всего похожими на форменные оловянные пуговицы и с твердокаменной убежденностью сказала:
— Все равно надо сделать экспертизу на подбор ключа.
С этого момента судьба моей угнанной машины стала для меня предельно ясна. «Не найдут ее никогда!» — решила я. И, надо признать, не ошиблась. Машина моя до сих пор ездит где-то отдельно от меня…
Утром мое уединение нарушает Сергей Коршунов. Мой сосед по даче, а по совместительству — тот самый тип, что оказался на одной фотографии с кареглазым Стрельниковым. Не скажу, что мы дружим. Я бы может и хотела, да он… Так что просто здороваемся при встрече и иногда болтаем о достоинствах и недостатках наших с ним машин. У него их целых три. На все случаи жизни. Здоровый джип повышенной проходимости, обычный седан для езды по городу и 911-й Поршик. Как он говорит — для души.
Я давно приставала к нему, чтобы он дал мне порулить на его Порше. Он не отказывался, но все сдвигал счастливый момент на «как-нибудь потом обязательно». В испанском языке есть замечательное слово — «маньяна». Переводится как «завтра» в смысле «как-нибудь потом» или «после дождичка в четверг». Вот этим самым «маньяна» он меня с успехом и кормил. И вдруг мало того, что позвонил мне сам, так еще и пригласил осуществить мою давнишнюю мечту немедленно.
Собралась со скоростью звука — а вдруг передумает? Выскочила из калитки и сразу увидела, что Сергей уже выгоняет свою машинку из гаража. Он у него здоровый, на три «калитки» и выходит прямо на улицу. Удобно. Когда строила свой дом, это решение как раз у него и подсмотрела. Так что у меня все устроено точно так же, правда «калитки» только две. Одна для меня. А вторая… Ну не может же так быть, чтобы всегда совсем никого?..
Здороваюсь с соседом. Он говорит, что посоветовался с приятелем, и тот будет нас ждать на полигоне МАДИ. Он прав: если уж гонять всерьез и без страха лишиться прав, то только там. Давно хотела проехаться по настоящей гоночной трассе. Когда училась в БМВешной школе экстремального вождения, там тоже был полигон, но не тот — просто большая оборудованная площадка.
За руль сразу не пускает. Да я и не настаиваю. С механической коробкой давно не ездила. Тем более, что это — Порше. Знаю, что сцепление здесь капризное. Требует филигранной работы. Ладно, на полигоне и освою.
Дом у меня по Новой Риге. Подпадает под новомодный разряд «дальних дач». Но это он сейчас стал новомодным. Когда я покупала землю, все мои знакомые только пальцем у виска крутили — зачем же так далеко? Но мне это без разницы. На работу мне каждый день не ездить.
Пока выруливаем на трассу, болтовня с общеавтомобильных вопросов, которые мы обычно с Коршуновым и обсуждаем, самым естественным образом перекидывается на историю с разбитым Порше. Даже не поняла, кто за эту тему взялся первым. Мне ведь тоже так и хочется задать соседу простой вопрос: «Ты ведь Стрельникова знаешь? Ведь так?»
Коршунов меня опережает. Делается задумчив и даже печален.
— А ты знаешь, я ведь с ним гонял не раз…
— Знаю.
Глянул быстро и чуть удивленно. Поясняю:
— Видела тебя и его вместе на фотографии с Поршами. На сайте любителей 911-х.
— А-а-а…
— Только тот, что на фото ведь жив-здоров.
Опять быстрый изучающий взгляд. На сей раз без удивления. Серьезный. Сосредоточенный.
— Не успокоилась?
— Ты ведь не случайно расщедрился и покататься повез. Поговорить хотел? Ну так говори.
Кивает утвердительно.
— Чуть позже. До места доберемся и поговорим.
И меня тут же продирает мороз по коже. Что-то в его голосе, в интонациях… Б-р-р-р! Ну что я за дурочка такая? Нет, чтоб раньше испугаться! Теперь-то что? Начать биться в истерике и требовать, чтобы высадил? Так ведь не захочет — не высадит. Светофоров, на которых ему придется остановиться, а я получу возможность выпрыгнуть, впереди не предвидится. Так что сижу, смотрю в окошко на пролетающий пейзаж. Молчу. Он тоже молчит. Изредка поглядывает на меня. Словно мерку прикладывает. В глазах сталь. Физиономия узкая, хищная. Причем это не красивая ухоженная дикость из кино, а исконная, настоящая, страшная… Не сытый лев, а голодный волк.
Еще когда только познакомились, все пыталась понять, что же меня влечет к нему? Так и не разобралась в своих чувствах. Больше всего это похоже на то, что испытываешь, глядя с большой высоты вниз. И страшно до чертиков, так что дыхание перехватывает, а сердце начинает случать глухо и торопливо, и в то же время открывшаяся бездна манит неостановимо, почти гипнотически. И только диким усилием воли, в последний момент, заставляешь себя перестать смотреть и отступить назад…
Коршун включает приемник. В салоне начинает весело ныть Markscheider Kunst: «Проблеме, я не люблю совсеме. Зачеме, проблеме вообще зачеме?..» Вот именно — зачеме? Принимаюсь подпевать: «Я не слежу базар, не люблю расклады, гады. Отдельно я, и трогать меня не надо».
Косится, в глазах веселое изумление. Воспользоваться что ли моментом? Своего рода последняя сигарета для висельника…
— Прокатиться-то дашь? Или сразу… говорить будем?
— Героическая девочка. Последнее желание перед казнью?
Забавно! Похоже думает о том же! Пожимаю плечами:
— Угу.
Внезапно тормозит у обочины.
— Перебирайся. Только без глупостей.
Сказать, что я удивлена, значит не сказать ничего. Пока меняемся местами, все время следит за мной. Глаза настороженные, но какие-то шальные. Поиграть любим? Сажусь за руль, подстраиваю под себя кресло, зеркала. Пробую тронуться. Сцепление и правда капризное, но я уже чувствую, что мы с этой машинкой поймем друг друга. А если газку? Йо-хо! Да она просто волшебная! Покатаемся всерьез?
Дорога — дрянь. После зимы стала буквально на глазах разваливаться на куски и ямы. Все волокутся, как клопы, травленые дустом. Периодически приходится обгонять по обочине — благо она широкая. Коршунов, сволочь такая, то хохочет, то матерится. Тяжело ему дается мое водительство. Понимаю. Тоже нервничаю, когда в пассажирах оказываюсь. Всего несколько человек из моих знакомых водят так, что я могу расслабиться и получать удовольствие.
Периодически кто-то пытается держаться нашего темпа, но хватает их не на долго. Более или менее постоянно держится только один тип. То отстает, то снова догоняет, пытаясь перегнать, но я не даю. Скоро сворачивать на «бетонку», если мы и правда едем в сторону полигона, а значит на Ленинградку. Ну точно:
— Все, хватит. Развлеклась и будет.