Притормаживаю, перестраиваясь в правый ряд и сбрасывая свою скорость до скорости потока. Поворачиваюсь к нему. Собираюсь, что-то сказать и вдруг вижу, как его взгляд, устремленный куда-то за мое левое плечо резко меняет свое выражение. И одновременно с этим волосы у меня на затылке, который как раз обращен туда, куда он смотрит, встают дыбом, словно наэлектризованные. Резко оборачиваюсь и успеваю увидеть в боковом окне машины, которая поравнялась с нами (кажется, той самой, что от нас не отставала!), черный зрачок дула.
!!!
Первое категорическое желание — драпать. Оно такое яростное, что в тот момент, когда я еще только начинаю осознавать его суть, нога уже давит на педаль газа.
Ласточка моя! Как же эта машина стартует! Выпущенные в нас пули разносят заднее боковое стекло и барабанят по кузову. Но сама я из-под выстрела ухожу. Уезжаю. Нет! Улетаю! И лечу дальше так, словно за мной черти гонятся. Коршунов рядом на удивление спокоен. Не кричит, не бьется в истерике (в отличие от меня, между прочим), а просто вынимает телефон и принимается куда-то звонить. Мне не до него. Мне бы с дороги не слететь и не врезаться ни в кого. И главное не дать тем сволочам сзади опять приблизиться на расстояние прицельного выстрела. Я уже знаю, чем это может кончиться. Причем на этот раз у них, к сожалению не джип, а машина, которая, судя по всему, не многим уступает Порше по количеству лошадок под капотом. Значит на одной мощи не уйдем…
— Сворачивай на бетонку.
— С ума сошел? Там же…
— Сворачивай, говорю. Нас там встретят.
Вот даже как? Встретят? И кто бы это?
Сворачиваю. Если кто не знает, «бетонка» — узкая. По полосе в каждую сторону. И вечно забитая тяжелыми грузовиками. Обгон только по встречной и весьма эпизодически. Коршунов помалкивает. Редкий все-таки мужчина! Ни одного руководящего указания! Впереди уже маячит пересечение с Дмитровкой. Там встанем в пробку. А как только встанем — нам конец. Скашиваю глаза на соседа. Сидит, ноготь грызет. Звонит его телефон.
— Найди место и развернись. Попробуем сбросить их с хвоста… Не успевает он.
Ладно. Вот и перекресток — и вроде встречных нет. Дергаю ручник и одновременно начинаю бешено крутить руль. Нас заносит, разворачивает, бросает из стороны в сторону. Машина окутывается вонючим дымом и запахом горелой резины с покрышек. Но главное достигнуто — мы на встречной и носом в нужную сторону. Обалдевшие преследователи, никак не ожидая от меня ничего подобного, пролетают мимо. Но счастье длится недолго. У них за рулем явно не лох какой-то.
— Проедешь несколько километров и повторим фокус.
Устала страшно. И взмокла как мышь. Нервы ни к черту. Антидепрессантов мне! И жизнь… Черт! А жизнь-то как раз, вроде бы налаживается! Кажется, что она у меня совсем не жестянка дребезгучая, а напротив — приятная штука. По крайней мере умирать ну очень не хочется.
Подгоняю авто-лошадей. Высматриваю разворот. Коршунов все это время не выпускает из рук телефон. Переговаривается с кем-то. Наверно с тем, кто нас должен был встретить да не успел. Вот и подходящее для разворота местечко. Только на встречной уже совсем близко здоровенный тяжелый грузовик. Из числа тех, что иные легковушки на трассе обгоняет. Мигаю ему фарами и опять захожу в разворот с заносом.
Визг тормозов, рев клаксона, а секундой позже — дикий, раздирающий барабанные перепонки грохот. Невольно вжимаю голову в плечи.
Коршунов устало:
— Тормози.
Смотрю на него непонимающе.
— Все. Ребята доездились. Надо взглянуть.
Смотрю в зеркало заднего вида. Картинка, которая стремительно удаляется от нас потому, что я все еще давлю на газ, впечатляет — грузовик съехал в лес, а рядом с ним колесами вверх лежит изуродованная машина наших преследователей. Все-таки зря говорят, что нет в мире справедливости.
Притормаживаю. С визгом сдаю назад. Коршунов выпрыгивает из машины и бежит к перевернутой тачке. Я же иду к грузовику. Водитель уже выбрался из кабины и сидит, тяжело опустившись на подножку.
— Вы как? Нормально?
Поднимает полусумасшедшие глаза. Переводит взгляд на Порше за моей спиной. И прямо на глазах звереет.
— Ах ты сука! Да ты что ж это творишь?
Кулачищи у него — будь здрав. Невольно отступаю. Но тут за моей спиной возникает хмурый Коршунов. Вроде и не делает ничего и даже ни слова не произносит, но водитель грузовика как-то мгновенно успокаивается, перестает орать и размахивать руками и опускается назад — на ступеньку.
— Ты извини мужик, у нас вариантов не было.
Достает из кармана бумажник, вынимает из него все, что есть. Шофер недоверчиво переводит взгляд с Коршунова на деньги, которые тот ему протягивает. Пачка впечатляет.
— Это тебе за нервы. И за забывчивость…
— Какую еще?..
Коршунов перебивает нетерпеливо.
— Такую. Ты вот прямо сейчас, сразу, без разговоров забудешь о том, что мы здесь были и все. Та тачка, — кивает на перевернутую машину, — неожиданно, сама собой вылетела на встречную, ты тормозил и вообще сделал все, что мог. Любая экспертиза это подтвердит. Там два трупа. Они с тобой спорить не станут. Лады?
Мужик молча забирает купюры. Мы уже идем в сторону Порша, когда я слышу за спиной его ворчание:
— Черт знает что такое…
Согласна. Целиком и полностью.
Садимся в машину. Коршунов на место водителя. И слава богу. Прокатилась уже. Спасибо, больше пока не хочу. Заводит мотор, но трогаться не спешит. Задумчиво смотрит вперед. Руки на руле. Между прочим красивые — пальцы длинные, сильные, ногти чистые, коротко стриженные. Кожа на костяшках и на внешнем ребре ладони темнее, даже на взгляд более плотная. Какие-нибудь восточные единоборства? С него станется — гибкий как кошка. И ростом всего на полголовы выше меня. А мне нравятся мужики высоченные, с плечищами в косую сажень, с кулаками, как у давешнего водителя грузовика… Хм… Вот только когда тот начал махать этими своими кулаками у меня перед носом, Коршунову одного взгляда хватило, чтобы тот отступил. А все потому, что мы хоть и человеки, но все равно — звери. Всегда чуем сильнейшего… Не в смысле размера кулаков, а в смысле злой решимости идти до конца любой ценой.
Сижу, развлекаю себя подобными околофилософскими мыслями. Жду. Он по-прежнему молча смотрит перед собой, потом переводит взгляд на меня. С дуру не отвожу глаза и снова попадаюсь. Опять тот же манящий зов бездны под ногами. Мне кажется еще мгновение, и я все-таки шагну за край. Туда, откуда возврата уже не будет. Но в этот самый миг он вновь отворачивается, включает передачу и выруливает на дорогу.
Фуф…
Едем. Уже не торопясь, но и не особо медленно. В потоке. Видимо, чтобы не привлекать ненужного внимания. Хотя не очень понимаю, как можно не обратить внимания на Порше, кузов которого изрешечен дырками от пуль…
Коршунов молчит. Даже о моих водительских подвигах — ни слова. Опять плюсик ему. Мужики — народ странный. Практически каждый считает своим долгом прокомментировать то, как водит машину женщина. Оч-ч-чень ценю, когда после очередной поездки мой пассажир поворачивается ко мне и с легким удивлением в голосе говорит, как ему кажется, комплимент: «А ты неплохо водишь!» Почему-то ни одному из них даже в голову не приходит сказать что-то подобное водителю-мужчине.
Едем по-прежнему молча. Коршунов только перекидывается парой слов по телефону. Уточняет место встречи. Посмотрим. Не удивлюсь, если узнаю во встречающем кареглазого Стрельникова.
Точно. Он. Улыбается, стоя у здоровенного, утомительно черного джипа.
— А ты оказывается Шумахер…
У этого реакция на раздражитель в виде «бабы за рулем» нормальная. Как у большинства. Усмехаюсь в ответ:
— В отличие от тебя.
Темнеет лицом, но возразить нечего. Он-то к нам на подмогу действительно не успел. Молчит. Зато заговаривает Коршунов.
— Ты лучше скажи мне, почему не сбежала, когда я из машины выскочил и помчался смотреть, что там с ребятками, которые с нами наперегонки гонялись. Могла ведь педальку в пол — и только бы я тебя и видал. Спохватился, уже собрался назад бежать, смотрю, а ты следом мчишься… Не сообразила что ль?
Смотрю хмуро. Ответить нечего. Ведь и правда могла бы… Только вот какой в том толк?
— Нет, а правда… — вступает в разговор Стрельников.
Тут уж не выдерживаю, больно тон у него противный.
— Да не понимаю я ничего! А раз не понимаю, чего бегать-то? Только пыль глотать…
Стрельников:
— Да чего ты, курица, понимать мо…
Молча пинаю его ногой в голень. Еще в студенческом возрасте мне доходчиво объяснили, что от дамы в первую очередь все ждут классическую пощечину. И руку более опытный противник всегда перехватит. Яйца? Их все мужики берегут пуще глаза. А вот такую подлость, как удар по незащищенной косточке голени пропускают практически все. Стрельников наглядно доказывает это. Надо же — действительно сработало! Скачет на одной ноге, матерясь. Ему и больно, и обидно. Скверное сочетание. Неперспективное для наших дальнейших отношений.
Поясняю:
— Это тебе за курицу.
Хороший мальчик. На женщину руку поднять воспитание не позволяет. Только шипит:
— Сука.
Улыбаюсь. Когда это слово произносят в такой ситуации и таким тоном — это уже не оскорбление, а чистой воды комплимент. Коршунов за спиной хохочет. Жду, пока Стрельников закончит прыгать и ругаться, и предлагаю:
— Давайте вы мне что-нибудь интересное расскажете, а я вам в ответ.
— А ты никогда не слышала такую присказку: меньше знаешь, лучше спишь?