Увидев, что я направляюсь к выходу, Рая сделала последнюю попытку:
— Даже чаю не попьешь?
— В следующий раз.
— Ловлю на слове.
В дверях я обернулся:
— Если все же предупредишь ее…
— Дурак. — Одновременно злой и укоризненный взгляд прожег в моем левом зрачке основательное отверстие, и дверь захлопнулась со страшным треском, чуть штукатурка с потолка не обвалилась.
Дурак? В каком-то плане — возможно. Но, может, в данном случае оно тоже к лучшему?
Вернувшись к терпеливо дожидавшейся напарнице, я повел корабль в сторону своей разгромленной квартиры, куда не заходил со времени побега. Челеста принимала все происходящее безмолвно, словно ее не касалось. Собственно, она права, ее не касается. То, как она философски относится к судьбе, радовало до чертиков. У другой в подобной ситуации могли возникнуть нытье и скулеж вплоть до истерик, а выяснение отношений — не мое, я давно это понял. Все выяснения всегда кончались не в мою пользу. Выяснение отношений — женская спортивная дисциплина, где они обладают секретным оружием. У мужчин всего два оружия — удар кулаком (пусть будет по столу) и стук дверью с той стороны. На каждое из них у женщин заранее подготовлены десятки блоков, уходов и контратак. Потому лучше не ввязываться. И то, как итальяночка вела себя, меня восхищало.
Сначала корабль полетал у окон родной квартиры. Внутри ничего не изменилось, и если за домом следят, то, судя по всему, где-то снаружи. Возможно, входящих контролирует камера слежения, а группа захвата высылается, если в объектив попадет кто-то похожий на искомый объект, то есть, на меня.
Порывшись в складированных вещах, я достал то, что искал.
— Вот ключ. Квартира сто семь. — Мой палец начертал в воздухе каббалистические знаки, которые девушка легко распознала. — Войдешь.
— Уно дзеро сэттэ.*
*(Один ноль семь).
— Си. Номер квартиры. Зэ апатман. Гоу.*
*(Квартира. Идти).
— Дэво андарэ аль аппартаменто? Перке?
*(Я должна пойти в ту квартиру? Зачем?)
— Зайдешь — запрись. — Я продолжил активно и даже, как показалось, доходчиво жестикулировать. — Никому не открывай. А дома открой ручки окон — мне через подъезд входить нежелательно. Ферштейн?
Не ферштейн. Беспомощно похлопывали ресницы над карими глазками, ножки переступали, кисти машинально терли друг друга. Все признаки отсутствия контакта между цивилизациями. Я вздохнул:
— Окно, понимаешь? Виндоуз. Оупен. Андестенд? Ван хандред сэвэн. Открыть виндоуз.*
*(Окна. Открыть. Понимаешь? Сто семь. Окна)
Все же общение с компьютером чему-то научило. Сам удивляюсь, сколько новых слов вылазит, о которых, как о чем-то применимым на практике, понятия не имел.
— О капито. Дэво априрэ ле финестре. Ке фарэ допо?* (Поняла. Должна открыть окна. Что делать потом?)
— Умница, — произнес я, убедившись в понимании поставленной задачи. — Чао, бамбина. Вернусь утром, заберу отсюда.
Корабль сделал небольшой круг, снизился и приземлился за углом в темном сквере. Я открыл входной проем.
— Энтри алла финестра? Ти аспетто ла?*
*(Войдешь через окно? Ждать тебя там?)
И вдруг по моему взгляду она догадалась, что оставляю одну надолго.
— Квандо риторни?*
*(Когда ты вернешься?)
А увидев, что прощально машу ладонью, Челеста испуганно пробормотала:
— Чао. Сперо арриведерти престо.*
*(Пока. Надеюсь, увидимся скоро)
— Арриведерчи, — брякнул я внезапно всплывшее из фильмов итальянское «до свидания», поскольку услышал нечто предельно похожее. Кажется, начинаю неплохо говорить на новом языке. Успех уже очевиден.
— Воррэй ди ведере иль туо аспетто веро Ольф…* — упало тихое вслед.
(Как бы я хотела увидеть твой истинный облик)
Глава 3
За полчаса до полуночи корабль уже висел над знакомой поляной в ожидании каких-нибудь событий.
Кстати, зачем ждать? Посетовав на собственную тупость, я совершил спиральный облет прилегающей местности. Ну вот, есть! С той стороны, где я прежде базировался, ведя аскетическую жизнь загнанного в угол мужичка-лесовичка, кто-то двигался сквозь чащу в нужную сторону. Один. В чем-то частично светлом.
Что-то подсказало, что искомое найдено, и дальнейшее кружение бессмысленно. Я сопроводил неизвестного до ближайшей прогалины. Точно, все именно так, как и предполагалось. Как в прошлый раз. Одна. Но пока еще в обуви и ветровке поверх белого балахона.
Нестерпимо захотелось поговорить. И я сделал это. Вопреки рассудку. Вопреки всему.
Приказав «Сделай слышимым», я произнес сверху:
— Привет, Полина.
Девушка замерла. Вдруг глаза радостно вскинулись к небу, прямо на меня (хорошо, что знал о полной невидимости, а то бы…):
— Альфалиэль?
— Нет, это… гм, странник.
Праздничный салют глаз потух и обратил их в серые угли.
— Привет, Странник. Ты где — сверху или рядом?
Надо же, правильно мыслит.
— Сверху, — признался я.
— Мне нужно тебя бояться?
Вопрос обескуражил. А если б я был серийный маньяк, что бы ответил? Но в тишине и бездонности безотчетно-вслушивавшейся матери-природы любая ложь — как пятно на солнце, и я сказал просто:
— Нет.
— Спасибо. Я тебе верю. Спустишься?
— Н-нет. Не могу.
Дыхание перехватило от такого предложения. Я бы, конечно, с радостью…
— Ты зачем здесь? Посланник Альфалиэля? — В ее глазах вспыхнула новая надежда.
— Нет.
Полина молча зашагала дальше. Невероятно, но она восприняла происходящее как нечто нормальное. Даже не удивилась, что кто-то в глухом лесу знает ее имя. Или она не интересуется ничем, кроме близкой в помешательству идеи-фикс?