— Не знаю. Думаю, что поднял бы там шум, ворвался в суд и всё рассказал бы.
— Кто бы тебя в суд пустил и дал там говорить? — с усмешкой произнесла я, а потом спросила: — Вера с Антоном знали, что ты едешь сзади?
— Знал только Антон, — признался Олег. — Он дал мне слово, что не расскажет об этом Вере и тебе.
— Получается, что мы сорвали судебное заседание. Нас могут за это наказать. Ведь там не знают, что мы попали в аварию.
— Я позвонил в суд по телефону, указанному в твоей повестке, и сообщил о случившемся происшествии с вами в дороге.
— Олег, неужели мне надо было попасть в аварию или оказаться в суде, чтобы ты понял, что был не прав? Ты исчез на целый месяц! Получается, что если бы Антон не позвонил тебе и не сказал, что мне пришла повестка, ты так и не начал бы со мной общаться?
— Жанна, прости меня! Я здорово переживал твой отказ познакомиться с моей матерью и выйти за меня замуж. Не уверен, что начал бы я с тобой общаться, если бы не произошли последние события. Ведь я так и продолжал бы думать, что я прав, а ты нет. И ждал бы, когда душевная боль утихнет, чтобы жить дальше. Но всё изменилось, и я снова с тобой.
— Ладно, прощаю. Мне почему-то кажется, что когда меня после аварии несли на носилках, я видела две совершенно изуродованные машины и человека на земле, накрытого простынёй. Это было в бреду или на самом деле?
— На самом деле тот внедорожник, который летел на вас, врезался в машину, следующую за вами. Антон молодец, вовремя среагировал и резко повернул вправо. Хоть машина перевернулась и свалилась с дороги, но травмы вы получили терпимые.
— А как дела у Веры? Ей же скоро рожать.
— За Верой постоянно наблюдают врачи, утверждают, что при аварии ребёнок не пострадал, и угрозы для преждевременных родов тоже нет. В твоём банке я побывал на следующий же день и сообщил, что ты попала в аварию и лежишь в больнице. Меня спросили, в какой больнице ты лежишь, и пообещали навестить. Твоя мама знает, что ты здесь лежишь?
— Нет. Дай мне твой мобильный телефон, я позвоню ей попросила я. Мой мобильник вероятно выпал из моего кармана при транспортировке.
Я взяла телефон Олега и позвонила Раисе. Мне пришлось шифроваться перед Олегом. Не могла же я попросить телефон, чтобы позвонить маме, а потом назвать маму Раисой Андреевной. Я же не сообщила ему, что у меня теперь их две. Поэтому, когда Раиса мне ответила, я сказала:
— Мама здравствуй!
— Кто это? — спросила Раиса, вероятно потому, что я так её никогда не называла, да и номер на экране высветился не мой.
— Это я, Жанна. Звоню с чужого телефона.
— Ты где? Я потеряла тебя. Твой домашний телефон и мобильный не отвечают.
— Я в больнице, в аварию попала.
И рассказала, как это произошло, где лежу.
— Ирина знает, что ты в больнице?
— Нет.
— Я позвоню ей, — пообещала Раиса. — Мы к тебе приедем. Выздоравливай.
На следующий день меня навестили сотрудники с работы. Потом пришли матери вдвоём. А через день произошла очередная комедия с Олегом. Раиса рассказала Дмитрию, что я попала в больницу. Сообщила, в какую. То ли его мать попросила, то ли совесть в нём проснулась, то ли жалость ко мне накатила, а может, захотел увидеть меня несчастной и больной, но он тоже пришёл ко мне с букетом цветов и пакетом с продуктами. Он явно не привык делать добрые поступки, поэтому засмущался, когда увидел меня в бинтах, гипсе, и выпалил:
— Ну, что, чума, допрыгалась?
— Не понял? — послышался голос Олега в двери. — А ну, вали отсюда!
Он схватил принесённый Дмитрием букет и треснул им его по лицу.
— Забирай свой веник, и чтобы духа твоего здесь не было! Ишь ты, пришёл запугивать больную девчонку! Или решил одурачить её, как одурачили нас с Антоном? Не выйдет!
Никитин с силой вытолкал его за дверь и ещё долго гнал по всему коридору. Я даже слова не успела вставить. Да и что я могла сказать?
— Не трогай Дмитрия, он — мой брат!
Как я гордилась Олегом! Мужчина второй раз героически защищал меня! И показал Дмитрию, что за меня есть, кому постоять. Олег вернулся весь красный от гнева.
— Пусть только попробует ещё хоть раз сюда явиться! — грозился он. — Убью гада!
Кто бы только знал, как тяжело мне было сдержаться, чтобы не расхохотаться! Всё тело сотрясалось от смеха. Только мимику лица мне удавалось сдерживать, чтобы не выдать себя.
— Ты что так дрожишь? — спросил Олег. — Испугалась его?
Я притворно кивнула головой.
— Не бойся, — он сюда больше не сунется.
На следующий день ко мне в больницу приехала Марина. Расспросила о самочувствии, о том, как меня угораздило попасть в аварию.
— Дмитрий мне рассказал, что ты лежишь здесь, — сказала она, — просил навестить тебя. Как видишь, не такой уж он и плохой человек.
— Получается так, — согласилась я. — Ты спрашивала его, хочет он ребёнка или нет.
— Спрашивала, — ответила Марина.
— И что он ответил?
— Сказал, что сейчас не время его заводить.
— А сказал, почему?
— Сказал. Ему хотелось бы дождаться окончания всей истории, из-за которой ты ехала в суд. Сказал, что не хотел бы, чтобы я растила малыша одна, потому что всякое может случиться.
— Резонно. Его можно понять, если дело только в этом.
— Он сказал, что если всё хорошо закончится, мы поженимся, и тогда будем думать о продолжении рода. Ты хоть осознала уже, что мы с тобой станем роднёй?
— Ещё бы!
В больнице я пролежала чуть более месяца. Через две недели после выписки вновь пришла повестка в суд. Получив её, я решила навестить Марию Мироновну и спросить, не известно ли ей что-либо о той помощи, которая мне была обещана её приятелем. Она была дома и очень обрадовалась моему приходу. Когда я обратилась к ней по интересующему меня вопросу, она ответила, что всё будет хорошо. Что им известно, что мы с Антоном и его женой лежали в больницах.
— Не стоило бы мне так говорить, — развела она руками, — но это хорошо, что вы попали в аварию. Если бы в тот день состоялся суд, то не известно, чем бы он закончился, так как документы, которые проверялись на подлинность, не успели пройти экспертизу. Сейчас экспертиза закончена.
— Можно узнать, что это за экспертиза?
— Хозяин затопленной квартиры, который предъявил иск на двести восемьдесят миллионов рублей, предоставил «липовую» экспертизу на предмет степени повреждения картин от затопления, — объяснила она. — Когда наш человек обратился с ней по адресу, указанному на её бланке, там ответили, что они её не выдавали, и что этот бланк поддельный. Поддельными оказались и документы, подтверждающие стоимость и приобретение этих картин на аукционах. Две квартиры, находящиеся на втором и первом этажах подали иски на небольшие суммы: двадцать девять тысяч рублей и тридцать пять. Там живут пожилые люди. Сейчас мой знакомый обдумывает вопрос, как лучше поступить? Сообщить суду о том, что документы на двадцать восемь миллионов поддельные, до суда или во время его.
— А в чём разница?
— В первом случае суд может предложить родителям Антона и хозяину фирмы расплатится с пострадавшими хозяевами второго и первого этажа до суда. Эта сумма для них небольшая. Судебная тяжба прекратится.
— А как поступят с мужчиной, подавшим иск на двести восемьдесят миллионов?
— Не знаю. Но думаю, что привлекут его к ответственности за подачу поддельных документов в суд. После этого он сам не захочет требовать возмещения какого-либо ущерба.
— А что будет, если сообщить суду о поддельных документах во время суда?
— Тогда придётся ехать в суд ещё раз.
— Я очень хочу, чтобы этот суд совсем не состоялся, но мне уже пришла повестка.
— На какое число, — спросила Мария Мироновна.
— На пятое.
— У-у-у! — протянула она. — Впереди ещё несколько дней.