— Китайский фарфор, — ответил Шершень, — на шесть персон.
— Ого! Наверное, дорого стоил?
— Да так, — пожал плечами Шершень, — теперь уже какая разница?
— А в сумке что было? — спросила Лиза.
— Ничего ценного, только вот туалетные принадлежности жалко. У меня там хороший лосьон после бритья был.
— Что только туалетные принадлежности в сумке были?
— Еще костюм новый на свадьбу купил и так по мелочи трусы, носки, — ответил Шершень.
— Ни фига себе, — удивилась Лиза, — костюмы сейчас бешеные деньги стоят. Здорово тебя обули!
— А зачем мне этот костюм? — пожал плечами Шершень. — Свадьбы не состоялось, а больше мне его некуда одевать.
— На свою свадьбу, — подсказала Лиза.
Шершень усмехнулся:
— Ну, это вряд ли…
— У тебя, что нет любимой девушки? — спросила Лиза.
— Нет, — ответил Шершень.
— Ты ее бросил или он тебя? — спросила Лиза.
— Да никто никого не бросал, просто ее нет.
— В твоем возрасте неприлично не иметь девушки, — сказала Лиза, — могут подумать, что ты голубой.
— А ты не говори никому и никто не подумает.
— Но я-то знаю, что у тебя ее нет.
— Ладно, знаток секс меньшинств, — сказал Шершень, — пойдем где-нибудь купим цветы, да поедем на могилу Дениса. Продаются у вас тут где-нибудь живые цветы?
— Есть на рынке у азеров, — ответила Лиза, — это недалеко. Минут за пять дойдем.
— Потом на автобус, — продолжил Шершень, — а то на кладбище не успеем съездить. Мне же еще уезжать сегодня на поезде. Драпать от уголовного дела, которое на меня грозились завести из-за этих малолеток.
— Любой нормальный человек на твоем месте уехал бы, — сказала Лиза, — на фига тебе эти неприятности? А сумку твою и сервиз менты и не искали. Оставили Сопле и Гантеле за нанесенный тобой им «ущерб» в качестве материальной компенсации. Если бы тебе было в чем ехать, то они бы и дубленку тебе не вернули.
— Да, городок у вас еще тот, — усмехнулся Шершень.
— Это точно, — засмеялась вместе с ним Лиза, — а этим уродам все с рук сходит. Недавно такая у нас тут история приключилась. Сопля вместе с Гантелей изнасиловали в подвале девчонку. Затащили, запугали, избили и изнасиловали.
— Вот скоты! — покачал головой Шершень.
— Да, еще те уроды, — подтвердила Лиза, — девчонка расплакалась и матери все рассказала, а мать заявление в милицию написала. И сказала, что так этого дела не оставит, что засадит обоих. Папаша Соплю и Гантелю поругал, даже по уху двинул и привел к девочке прощения просить. А она такая вся недотрога была, ей всего-то четырнадцать. До этого случая даже не целовалась ни с кем и сразу… Надолго бы их за такое дело засадили бы.
— Да, можно было упечь, — согласился Шершень, — и чем дело кончилось?
— Вот Сопля и Гантеля пришли к девушке домой, — продолжила Лиза, — прощения просили. Обещали так больше не делать, лишь бы заявление забрала. А мать девочки ни в какую. «Посажу, — говорит, — подонков в тюрьму, даже если придется до президента дойти». Папаша Сопли, видя, что дело пахнет керосином, побежал жаловаться к Барину. Тот выслушал, а назавтра маме этой намекнули там, где она работала, что на комбинате сокращение грядет и она, мол, в первых рядах на увольнение. Но могут не уволить, а перевести в другой цех на повышение. Все зависит от того, как она себя будет вести. Мама поняла, откуда ветер дует, и «скисла». Поняла, что сил с этой бандой справиться, у нее нет. А Сопля и Гантеля в это время этой девочке лицемерно подарки дарили, стали от всех защищать. Короче, применили метод кнута и пряника на всю катушку. Так все это дело и замяли. Правда, потом недели две Сопля и Гантеля тихими такими были, а прошло две недели и принялись снова за старое!
— Я вижу, царит у вас здесь беззаконие и произвол, — сказал Шершень, — тебя-то не обижают?
— Меня не обижают, — ответила Лиза, — я за себя могу постоять.
Так, за разговорами, они дошли до рынка. Рынок представлял собой большое крытое здание, похожее на ангар. Внутри этот ангар был полупустым и представлял из себя частичку Баку, судя по присутствующему контингенту. Контингент этот играл в нарды, кричал на своем языке, а торговали русские женщины. Шершень и Лиза купили четыре цветка и отправились на автобусную остановку.
5
На кладбище долго пробирались по глубокому снегу среди обелисков и ограждений к могилке Дениса.
— Чистили мы сами эту дорожку недавно, — сказала Лиза, бредущая позади Шершня, — но вчера вечером был сильный снегопад, помнишь? Вот и засыпало все опять.
Наконец пришли. Могилка Дениса нашлась среди других могильных холмиков, возле большой раскидистой березы. Большой для этих мест.
— Я по этому дереву место могилки издалека узнаю, — сказала Лиза, — а то тут и заблудится можно. Народу много умирает.
Положили цветы на засыпанный снегом свежий холмик и долго стояли молча над могилкой с деревянным крестиком.
— Да, Денис, не так я представлял себе нашу встречу, — сказал, наконец, Шершень, — думал посидим, одноклассников вспомним…
Он положил руку на грубо сколоченный деревянный крест.
— Памятник каменный сделаем попозже, — сказала Лиза, — летом крест уберем, поставим памятник, и оградку сделаем.
— Сколько памятник у вас здесь стоит? — спросил Шершень.
— Не знаю, — пожала плечами Лиза.
— Я дам денег на памятник, — сказал Шершень.
— Не надо, мы сами.
— Надо, Лиза, Денис был моим другом.
— Ну, если есть лишние деньги, то давай, — согласилась Лиза, — а то ведь, честно говоря, мы в такие долги влезли сначала с этой свадьбой, а потом с похоронами…
Постояли еще минут десять.
— Ну, пойдем уже, — предложила Лиза, — а то у меня ноги замерзли. Еще неизвестно, сколько мы будем автобуса ждать, чтобы обратно уехать. Они тут у нас ходят, когда захотят.
Но автобуса ждать не пришлось. Вышли на дорогу, Шершень тормознул частника и быстро сторговался с ним о цене. До города доехали быстро, а, главное, что в тепле и не в давке, как по дороге сюда в автобусе. Доехали до того самого центрального универмага, где Шершень должен был выйти, когда в первый раз ехал сюда на маршрутке с вокзала. Зашли в магазин, купили туалетные принадлежности и еще кое-что, чего лишили Шершня ночные грабители. А потом направились домой.
— Я вчера кое-чего не понял, — начал по пути разговор Шершень, — некоторые детали в нашем с тобой ночном разговоре.
— Ты про что говоришь? — спросила Лиза.
— Про убийство Дениса, — ответил Шершень.
— Но не на улице же это обсуждать.
— А где обсуждать? Кто нас здесь услышит? Никому дела до нас нет.
Лиза огляделась и ответила:
— Так только кажется. Ты уедешь, а мне тут жить. Я хоть и не трусиха, но я все равно боюсь. Могут даже обрывок разговора услышать, а потом нашептать кому нужно и меня потом опять бить будут.
— А что уже били? — спросил Шершень.
— Было дело, — ответила Лиза.
— А я пока и не уеду, — ответил Шершень, — мне у вас здесь нравится. Поживу в гостинице, по городу погуляю. На концерт флейтиста схожу за пять рублей. В музей истории города загляну. Есть у вас тут музей истории города?