Ратмир кивнул головой.
— Я и не сомневалась. Посмотрим, каков ты в соколиной охоте и на медведя обязательно сходим, — улыбнулась царица. — Предупрежу ратников, чтобы они мне сразу сообщали, как только ты будешь приезжать в печатню. Тебя тут же приведут ко мне… Сможешь увидеть мои охотничьи трофеи, и мы договоримся, когда удобнее будет выезжать вместе на охоту…
Ратмир опустил глаза, понимая, что даже простая дружба с Великой государыней породит для него уйму завистников и нежданных хлопот…
— Ну как, Ратмир? Так годиться? — прекрасные черные глаза царицы и её искренняя улыбка не оставили скомороху выбора.
Он поднял глаза и широко улыбнулся в ответ: — Я счастлив быть вашим другом, Ваше величество!
— Фу-у, Ратмир! Мы же договорились, что для тебя я буду Кученей! — воскликнула царица, но тут же нахмурилась: — Хотя, да — при всех остальных будешь величать меня как положено…
Ратмир сдержано улыбнулся.
— Можешь идти домой, Ратмир. Твоя любимая ждёт тебя, наверное… И кстати, кто тебе выписывал доездную память в Александрову слободу? — царица устремила цепкий взгляд на скомороха.
Ратмир секунду помедлил, но уверенно ответил: — Григорий Лукьянович…
Царица чуть изменилась в лице и, прищурив глаза, как-то надменно уточнила: — Григорий Бельский?
— Да, Кученей, — кивнул Ратмир.
— И ты ему предан? — тоном, не предвещавшим ничего хорошего, поинтересовалась царица.
— Он помог мне с памятью, чтобы я мог спокойно заниматься печатней.
— Я спросила тебя — предан ли ты ему? — повторила вопрос царица. — И я ведь не просто так спрашиваю об этом, Ратмир. У меня с Бельским свои счёты и мне не нужен в свите его человек.
— Я не люблю политику, Ваше величество, — Ратмир встал на ноги и чуть поклонился царице. — И не имею к ней никакого отношения. Мой удел — обычное существование подданного Вашего величества.
— Я верю тебе, Ратмир, — улыбнулась вдруг царица, но при этом шутливо погрозила пальцем: — Но, если ты не оправдаешь моего доверия, то сама лично привяжу тебя к четырём породистым скакунам и разгоню их на все четыре стороны. Ты ведь слышал о таком наказании?
— И даже видел, — только кивнул Ратмир, мысленно проклиная тот час, когда ему вздумалось сегодня прогуляться вечерком по полю. Он прекрасно осознавал, что приближение к царственной особе обещало ему не столько каких-либо выгодных привилегий, сколько массу ненужных и даже опасных ситуаций. Но отступать уже было поздно…
— Позови остальных в шатёр и можешь ехать домой. Жду тебя завтра в слободе после обеда. Посмотришь на мои охотничьи трофеи, — приказала царица.
Ратмир кивнул, поклонился ей и вышел из шатра. В свете костров он увидел сгрудившихся неподалёку людей, выжидательно смотревших на него.
— Приказано всем зайти, — сказал он им и направился к лошадям.
Негромко переговариваясь, люди поспешили в шатёр. И тут же из него опять послышались звуки гитары, мужской смех и цыганские напевы.
— Всё нормально, Ратмир? — нагнав его, с каким-то подобострастием спросил цыган Шандор.
— Да, Шандор, всё хорошо, — задумчиво ответил ему Ратмир.
— Отлично! — облегченно выдохнул тот и уже веселей добавил: — Я там приготовил седло и упряжь для Яхонта. Теперь это всё твое.
— Благодарю, Шандор. Только сейчас я пока поеду на своей лошадке. А Яхонта просто поведу под уздцы за собой, — утомлённо ответил скоморох. — До встречи, Шандор! Похоже, что нам с тобой ещё не раз придётся встретиться.
— Всегда рад тебе, Ратмир! — искренне воскликнул тот и помахал ему рукой на прощание.
Глава 6
Спустя два часа Ратмир сидел в хорошо знакомой комнате в итальянском посольстве на оббитом бордовым бархатом с золотым узором кресле. В комнате стоял полумрак, и фрукты, выложенные на большом серебряном блюде, источали свой сладкий, одурманивающий аромат. Напротив него в другом кресле расположился в шёлковом, тёмно-синем с серебряными пуговицами халате красавец Антонио с малахитовым бокалом в руках и задумчиво водил указательным пальцем по его краю.
— Нд-а… очень неожиданная ситуация я бы сказал, — негромко проговорил он на итальянском языке и, встав с кресла, подошёл к окну и уставился в ночную темень.
— Думаю, что из-за случившегося планов менять не стану и, как только земля окончательно схватиться морозом, тут же со своими скоморохами отправлюсь в Италию. Здесь моя основная миссия завершена — почти вся библиотека возвращена на своё место. Теперь мне нужно довезти до Учителя моих четверых мальчишек и определить их в нашу коллегию… один из них, возможно, станет великим художником. Да и остальные будут достойными членами нашего братства… И можно больше не возвращаться в эту страну…
— Погоди, не торопись, Ратмир, — Антонио повернулся спиной к окну и чуть исподлобья взглянул на скомороха. — Ты ведь хорошо знаешь, что я здесь нахожусь не просто так. Понятно, что я твой друг, и ты правильно сделал, что тут же поспешил поделиться со мной этой новостью. Но я ещё и служу здесь и обязан блюсти интересы нашего братства и нашего отечества…
— И?.. — недоумённо посмотрел на него Ратмир.
— Уверен, что Учителя очень заинтересует эта возможность. Да и своему начальнику посольской службы в Риме я обязан сообщить о случившемся. И мы вместе должны подумать над тем, как выгоднее использовать эту ситуацию, — Антонио потёр пальцем переносицу.
— Ты хочешь сказать… — возмущённо поднял брови Ратмир.
— Я хочу сказать, что никто из наших людей ещё не приближался настолько близко к царскому двору. Мы не имеем права упустить такой шанс. Тем более, что ты дал понять, что в постель тебя не потянут, а, значит, кол тебе точно не грозит, — усмехнулся Антонио.
— Ты знаешь, как это называется, Антонио! — сверкнул глазами Ратмир.
— И ты знаешь, — парировал Антонио. — Но раньше это почему-то тебя не смущало. Что изменилось сейчас?
— Я уже сказал, что моя миссия здесь закончена.
— Это правда, но упустить возможность получать важнейшую информацию из первых рук мы не можем. Этого нам никто не простит.
— Она — женщина и мало чего понимает в политике! — возразил ему Ратмир, вскочив с кресла. Он подошёл к столу с бутылками и машинально налил себе в бокал вина. Поднёс его к губам, вдохнул и, словно вспомнив что-то, тут же отставил его обратно на поднос. Потом взял другой бокал и налил простой воды из кувшина.
— Зато ты у нас человек, который умеет думать лучше всех в группе. Так говорил наш Учитель, если помнишь. Вот ты и будешь из её слов, поступков и всяких слухов добывать нужную нам информацию. Мне ли тебя учить, как это делается? — Антонио пристально следил за реакцией своего собеседника.
Ратмир с бокалом воды вновь опустился в кресло и покачал головой:
— Я не хочу и не стану этого делать, Антонио. Я хочу уехать в Италию и немного передохнуть.
— Ну, хорошо, — вздохнул Антонио и опять исподлобья посмотрел на Ратмира: — Не хотел я этого делать, но придётся… — и, помолчав, добавил: — Вынужден тебе напомнить, Ратмир, что ты — мой должник.
Ратмир вскинул голову, но встретив мрачный взгляд Антонио, выжидательно промолчал.
— Сколько раз ты обращался ко мне с просьбами, где я, для того, чтобы помочь тебе, должен был так или иначе нарушить законы если не нашего государства, то этого точно? Сколько раз я тебя вытаскивал из опасных ситуаций, в которые ты попадал благодаря своему неуёмному, любвеобильному характеру? Сколько раз только в этом году ты мне сам говорил, что ты — мой должник и что в любой момент будешь рад помочь мне? И помнишь, — я тебя в последний раз предупредил о том, чтобы ты не забыл свои обещания в нужный мне момент?.. Так вот, Ратмир, этот момент настал и теперь ты мне должен помочь. Потому что я-то как раз понимаю, какую выгоду могу извлечь из всей этой ситуации не только для своей карьеры, но и для дальнейшей жизни, а главное — для нашего братства и отечества. И ты, кстати, тоже. Так что, брат, мне сейчас очень нужно твоя помощь.
В комнате наступила тишина.
— Ты просишь меня о невозможном, — тихо ответил Ратмир и растерянно посмотрел на собеседника.
— Разве? Что же невозможного в том, чтобы помочь своим братьям, своем отечеству? Италия ведь и твоё отечество, Ратмир. Или — нет? — Антонио в упор посмотрел на скомороха.
— Конечно… Но я родился на Руси, здесь родились мои родители и я не могу использовать доверие русской царицы ко мне для… для… — нахмурился Ратмир в попытке подобрать нужное слово.
— Для чего, Ратмир? Для предательства, для измены, для шпионажа… Так?
— Подожди, Антонио, не путай меня, — помотал головой Ратмир.
— Я тебя и не путаю. Это ты сам начал запутываться. Получается, что до встречи с царицей то, что ты делал в этой стране, тебя не смущало. А вот после встречи с ней у тебя в душе вдруг что-то перевернулось и ты категорически не хочешь служить братству, которое тебя приютило, когда ты был маленьким и вырастило. Разве сейчас ты не предаёшь нашего Учителя, который сделал из нас то, чем мы теперь являемся?
— Не трогай Учителя, — глухо произнёс раздражённый Ратмир. — Это здесь не при чём.
— Интересно, что бы сейчас сказал он, услышав наш разговор? — словно не слыша собеседника, спросил Антонио.
— Замолчи, Антонио! — неожиданно крикнул ему скоморох и сверкнул глазами. — Я не виноват, что родился здесь, а вырос в Италии.
— Ты же сам говорил, что ненавидишь эту страну за те лишения и трагедии, что тебе пришлось пережить тут в детстве, — спокойно произнёс Антонио, бесстрастно следя за собеседником.
— Да, говорил… Но только недавно я стал понимать, что не отечество виновато было в том, что произошло со мной и моими родными, а конкретные люди… — мучительно потирая пальцами правой руки лоб, глухо пояснил Ратмир.
В комнате опять наступила тишина.
— У тебя есть выбор, Ратмир, — вкрадчиво продолжил Антонио, не сводя со скомороха блестящих карих глаз. — Или ты будешь делать то, что я тебе предлагаю, и я забываю навсегда о том, что ты только что тут сказал. Или же я вынужден буду сообщить о твоих словах Учителю, и ты сам знаешь, что за этим последует. Выбирай… Готов ли ты так разочаровать человека, который, как мне стало известно, уже видит тебя своим преемником?