— Я не имею права стать его преемником, — машинально ответил Ратмир, поражённый словами Антонио.
— Я тоже так считаю, но у Учителя пока другое мнение на этот счёт. Хотя, уверен, что если он узнает о том, что ты предал его идеалы, то он очень обидится на тебя. И тогда уж его преемником тебе точно не стать — усмехнулся Антонио.
— Ты ли это, Антонио? Что это с тобой сегодня?! — воскликнул Ратмир, увидев по-новому своего собеседника.
— Я тоже тебя сегодня не узнаю, Ратмир, — холодно ответил тот. — До этого момента я видел в тебе брата по вере и единомышленника. Ты же знаешь, что главная цель нашего пребывания в этой стране — это убеждение живущих здесь людей в верности католических догм и расширении влияния нашего братства на восток. Для этого уже в нескольких городах этого государства строятся наши коллегии, где наши же братья займутся просвещением и духовным развитием славянских детей. Нам очень нужны новые послушники. И то, что ты подготовил к отъезду в Италию четверых мальчиков — это очень хорошо. Не волнуйся за них — мы их обязательно туда отправим, как только ляжет снег. Но ты должен остаться здесь и выполнить свой священный долг католика… Англия и Германия строят свои отношения с Русью. Некоторые другие государства тоже проявляют излишнюю, на мой взгляд, активность. Поэтому любые сведения об этом из первых рук для Италии сейчас бесценны. И ты не можешь этого не понимать.
— Я понимаю, но всё не так просто… — возразил было Ратмир, но Антонио тут же перебил его:
— И последнее о чём я хотел тебе напомнить, брат. Много лет назад мы все дали клятву верности нашему братству и ещё никто не нарушил её. Я тебя прошу выполнить свой долг от имени всех наших братьев и от имени Учителя. Если ты сейчас откажешь в моей просьбе, то станешь первым, кто нарушит эту клятву. А ты ведь всегда был верен своим зарокам, как здесь говорят…
Ратмир опустил голову и, обхватив ладонями лицо, едва слышно застонал. В глазах Антонио засверкали победоносные огоньки, и губы тронула лёгкая улыбка. Он встал с кресла, подошёл к Ратмиру и слегка потрепал его по плечу:
— Ну-ну, брат… Сегодня утром я отправляю посольского курьера с последними книгами той библиотеки. Что передать в послании Учителю? Каково твоё решение?
В комнате воцарилась звенящая тишина. Даже было слышно, как потрескивает горящий фитиль в белых толстых свечах. Антонио терпеливо стоял у кресла, где сидел, сгорбившись и пряча лицо в руках, скоморох. Наконец Ратмир глубоко вздохнул, отнял руки от бледного лица. Он выпрямился и, не глядя на собеседника, негромко ответил:
— Передай Учителю, что я по-прежнему верен братству и сделаю всё, что потребуется. И ещё передай, что я тогда всё-таки исполню то, о чём мечтал все эти годы. Тем более, что у меня теперь появилась такая блестящая возможность.
— Я так понимаю, что Учитель знает, о чём речь? — осторожно спросил Антонио, отойдя к круглому столику, стоявшему в углу.
— Да, он знает, — выдохнул Ратмир и с усилие поднялся с кресла: — Я пошёл. Мне нужно всё обдумать. Ты знаешь, где меня найти.
— Хорошо, брат. И знай, что ты сейчас принял верное решение. Я обязательно сообщу об этом Учителю и знаю, что он оценит твой поступок. Учитель будет счастлив, что его любимый ученик не подвёл его и в этот раз, — в голосе Антонио явно читалась скрытая ирония.
Ратмир повернул голову и внимательно посмотрел на собеседника: — Я не раз чувствовал, что ты завидуешь мне, брат. Вот и сейчас… Только никак не могу понять — чему?
— Тебе все наши завидуют, брат, — просто ответил Антонио, также, не сводя холодного взгляда с Ратмира. — А как иначе?! Внезапно появившийся в нашей коллегии оборванец без роду и племени, ни слова не говоривший по-итальянски, вдруг быстро становится любимым учеником нашего великого Учителя. Всех очень волновало — почему? За какие такие заслуги? Да, ты учился отлично и схватывал всё на лету и вёл себя прилежно… иногда … Так ведь и многие другие мальчишки не отставали от тебя. Но только тебя он почему-то открыто выделял среди других… А вот, когда стало известно про твою мать — всё сразу же встало на свои места…
— Не стоит тебе задевать мою мать, — прищурив глаза, предупреждающе покачал головой Ратмир.
— А я и не собирался её задевать, брат, — вздохнул Антонио. — Твоя мать была прекрасной женщиной, и мы все очень любили её за доброту и ласку, которых нам так не хватало в коллегии. Мне очень жаль, что она так рано скончалась… К тому же она была очень красива и ты, к счастью, так похож на неё… Я понимаю чувства Учителя, но до сих пор не понимаю при чём тут ты? Почему именно тебя он выбрал в преемники?
— Откуда тебе известно, что он выбрал меня в преемники? — с горькой усмешкой спросил Ратмир. — Мне он ничего подобного не сообщал.
— Тебе — нет. Зато успел сказать об этом кое-кому другому! — возмущённо воскликнул Антонио.
— А ведь тебе самому, похоже, очень хочется стать его преемником. Так ведь, брат? — Ратмир вдумчиво посмотрел на раскрасневшееся от праведного гнева лицо собеседника.
— Почему бы и нет?! Разве я недостаточно стараюсь для этого? Разве я мало хорошего сделал для братства и лично для тебя? — Ратмир впервые увидел Антонио в таком возбуждённом состоянии.
— Успокойся, брат. Я очень ценю, всё, что ты сделал для меня. И вовсе не претендую на роль преемника нашего Учителя. Более того, я обязательно при личной встрече с ним замолвлю за тебя словечко. Скажу ему, что именно ты, на мой взгляд, достоин после его смерти возглавить наше братство.
В комнате опять наступила тишина. Ошеломлённый услышанным, Антонио недоверчиво посмотрел на Ратмира. Затем неуверенно переспросил: — Я не ослышался? Ты, действительно, скажешь ему это?
— Слово брата, — Ратмир приложил правую ладонь к сердцу.
— Кх-м, — только и смог произнести растерянный и обрадованный Антонио. Он откашлялся и смущённо улыбнулся: — Брат, прости меня, за то, что я тут наговорил лишнего… Ты сейчас очень удивил меня… С этой минуты ты для меня больше, чем брат. И можешь как и прежде рассчитывать на мою помощь в любое время.
— Спасибо, Антонио. Я знаю это, — кивнул Ратмир и посмотрел в тёмное окно. — Уже очень поздно и пора передохнуть.
— Да, ты прав — пора передохнуть. Только напомни мне, пожалуйста, ещё раз, что я должен передать в сегодняшнем послании Учителю?
Ратмир вскинул голову и вздохнул: — Передай, что я верен нашей клятве…
— Замечательно! Я искренне рад это слышать. А вот это тебе, брат — отчёт по передвижению одной интересующей тебя особы, — Антонио взял со стола исписанный лист бумаги и протянул его Ратмиру. Тот внимательно пробежал листок глазами, задумчиво посмотрел куда-то мимо своего собеседника. Затем благодарно кивнул ему и, свернув листок в трубочку, аккуратно сунул его в широкий обшлаг рукава.
Через несколько минут он уже скакал по ночной Москве к своему постоялому двору.
Глава 7
В утреннем полумраке роскошной гостиной, находившейся в большом доме из белого камня на одной из центральных улиц Москвы, было тихо. Только ходики старинных часов из красного дерева и размером в рост человека негромко тикали в углу большой комнаты, отмеряя уходившее время.
По деревянной лестнице в комнату спустился лорд Оуэн. Он как всегда уже был гладко выбрит и надушен модным английским одеколоном. Напудренный парик ловко сидел на его яйцевидной голове, а старинные, кремового цвета кружева, выглядывавшие из-под рукавов коричневого парчового камзола, аж поскрипывали при взмахе руки — до такой степени они были накрахмалены. В этот же момент в проёме входной двери появился английский посол Энтони Дженкинсон в бархатных штанах и лёгкой шерстяной кофте. Он, потирая покрасневшие от мороза уши, радушно улыбнулся своему старому приятелю:
— Доброго утра, лорд Оуэн! Ух, какой сегодня холодный денёк! Я вышел во двор немного позаниматься гимнастикой, но долго не выдержал.
— И тебе доброго утра, Энтони! — улыбнулся в ответ тот и, красиво откинув полы камзола, присел в кресло. — Да, морозы в этой стране — сущее наказание. Есть, конечно, приятные моменты: покататься на санях или там с горки, снежками иногда покидаться. Но этого мало по сравнению с теми неудобствами, что они приносят с собой.
— Полностью согласен с тобой, дорогой друг, — кивнул тот, проведя рукой по синим от отросшей за ночь щетины щекам, вздохнул: — Как же надоело бриться каждый день! Ладно, лорд Оуэн, я вас оставлю на несколько минут, приведу себя в порядок. Можете пока глянуть вон на те книжки, что лежат на полке над камином. Их напечатал русский царь у себя в Александровой слободе за тот период, что вы отсутствовали, — посол кивнул дворецкому, что стоял в дверях и тот тут же направился к камину, чтобы подать книги лорду.
— Даже так! — удивился его собеседник. — С удовольствием посмотрю. Я смотрю, царь Иоанн зря времени не теряет. Недаром он собрал в своей слободе такое количество образованных людей.
— У царя очень сильное стремление к прекрасному, но и в то же время — более чем тяжёлый характер. Никогда не знаешь заранее, что он может выкинуть в следующий момент… Ну, я оставлю вас, дорогой друг. Только ещё спрошу, пока есть время: как перенесла дорогу ваша жена — леди Оуэн?
— Относительно неплохо. Слава богу, в карете всё время топили печку, и она не замёрзла. Сейчас моя Шарлотта уже приводит себя в порядок после сна и вот-вот спуститься к чаю, — улыбнулся лорд Оуэн.
— Вы счастливчик, мой друг. Ваша жена такая красавица! Всё в ней есть: порода, красота, благородство и ум!
— Да-а, мне повезло! — согласился лорд Оуэн. — Вот ещё бы бог послал бы мне наследника — то не было бы человека счастливее меня. Но пока, увы…
— Не отчаивайтесь, дорогой друг! Уповайте на нашего господа в молитвах своих, и он обязательно пошлёт вам наследника, — посол, наконец, вышел из комнаты и направился по длинному коридору в свои апартаменты переодеваться.
— Вы говорили обо мне, милый? — неожиданно с верхних ступенек деревянной лестницы послышался мягкий женский голос.
— Да, дорогая. Мой друг Энтони весьма впечатлён твоей красотой и манерами, — радостно улыбнулся лорд Оуэн, с любовью наблюдая за тем, как шелестя красивой, шёлковой юбкой спускается вниз его красавица-жена. Он не сводил глаз с её милого бледного профиля в обрамлении модных, рыжих кудряшек.
— Я поняла это по выражению его лица во время вчерашнего ужина. Я очень стараюсь, мой дорогой, соответствовать твоему статусу, — улыбнулась леди Оуэн, подойдя сзади к креслу, в котором сидел её супруг. Склонившись над мужем, она обвила руками его шею. — А ты, проказник, не ценишь этого.
Лорд Оуэн потёрся щекой об руку своей жены, с наслаждением вдыхая в себя аромат её изысканного цветочного одеколона: — Ты неправа, дорогая моя Шарлотта. Статус твоего отца никогда не сравниться с моим. И я ни на минуту не забываю, что он оказал мне большую честь, согласившись отдать тебя за меня.
— А то, что я до сих пор как девчонка влюблена в тебя — это тебя не радует? — усмехнулась молодая женщина и заботливо провела рукой по плечу лорда.
Тот перехватил своей рукой её тонкие, аристократические пальчики, унизанные изящными золотыми кольцами, и поднёс их к своим губам. — Это делает меня самым счастливым человеком в мире, дорогая…
В это время на постоялом дворе проснулись скоморохи. Ратмир, сидевший за столом в одних штанах и белой рубахе, тщательно брился перед небольшим зеркальцем, ловко управляясь бритвой с серебряной ручкой. Внезапно он почувствовал на себе взгляд старика Никифора и, не поворачиваясь к нему лицом, негромко произнёс: — Хорошо, что ты проснулся, Никифор. Мне очень нужно с тобой посоветоваться.
— Советуйся, — отозвался тот и присел на лавке.
— Не, не здесь. Не нужны лишние уши. Давай выйдем на улицу, — Ратмир закончил бриться и обтёр лицо влажным рушником.
— Как скажешь, — вздохнул тот и, натянув на ноги кожаные сапоги, потянулся за тёплым кафтаном.
Они прошли на задворки, покрытого тонким снежным налётом постоялого двора, и отошли к невысокому плетню. Ратмир вкратце рассказал о своей неожиданной встрече с царицей и её приказе бывать у неё ко двору. Старик Никифор уже давно перестал удивляться умению Ратмира находить себе приключения.
— Ну, вот, ни на час тебя нельзя одного отпустить, — посетовал он и усмехнулся: — Глаз она на тебя что-ли положила? Смотри, Ратмир, амурные дела с их сестрой никогда до добра не доводили. Сам знаешь…
— Да знаю, знаю, — с досадой отозвался скоморох. — Только, к счастью, нет у неё ко мне этого интереса. Но и возможности ехать с вами в Италию, как мы до того собирались, тоже пока нет. Сам знаешь, что на любом посту остановят и бросят в темницу за непослушание. В лучшем случае…
— Да уж, Ратмир. Попал ты как кур в ощип, — с досадой покачал головой старик Никифор и пожал плечами: — Странно как-то… Обычно баб при виде тебя трясти начинает. А тут вдруг — никакого интереса. Что-то мне слабо в такое верится.
— Друга она во мне увидела, Никифор. Товарища по охоте… Ох, я же тебе и остальным чудо чудное ещё не показал! — воскликнул Ратмир и потащил старика Никифора к конюшне.
Там уже толпились мужики и, цокая языками и причмокивая, не сводили восхищённых глаз с сине-чёрного как смоль скакуна Яхонта.
— Вот, Никифор, смотри какой красавец! — гордо воскликнула Ратмир и, подойдя к скакуну, обнял его за красивую лебединую шею. Яхонт признал хозяина и, заржав, положил ему на плечо свою большую, породистую голову.
Старик Никифор онемел. Мужики толпились вокруг коня и только качали головами.