— Когда? — Ей было не больше десяти лет, когда его отправили ко двору, а Бесси была и того младше.
— На свадьбе. Может, за год до его отъезда. Не помню, кто именно женился, но на праздник приехали все.
Она напрягла память, и в ее сознании всплыло смутное воспоминание о том дне и о двоих мальчишках, бегающих с мечами во дворе. На стороне того, что повыше — очевидно, это был Роб, — был перевес, но Джон не сдавался, бился изо всех сил и даже сердился на брата за то, что тот сдерживает себя.
— Это было так давно. — Смешливая девятилетняя девочка, которая ничего не знала об ужасах окружающего мира и тоже мечтала однажды пойти под венец, осталась в прошлом. — Я и забыла.
— Он всегда был не таким, как все. — Бесси кивнула в сторону постели, на которой лежал ее отец. — Даже тогда.
Кейт покачала головой. Возможно, теперь Бесси не слишком хорошо знает своего брата.
— Да нет. Он такой же.
Он был мужчиной. Из тех, чьим первым побуждением было навязать ей поцелуй.
Когда Джон вернулся в зал, огонь в очаге почти угас, разговоры затихли, а кое-кто из гостей дремал за столом. Он взял кружку с питьем и ломоть сыра. Простая, приземленная пища. Его первая трапеза за день.
На каменной скамье в нише окна в одиночестве сидел Роб. Когда Джон присел рядом, он не шевельнулся и не произнес ни слова.
Джон сам не знал, что побудило его подойти к молчуну-брату. Наверное, осознание факта, что отца больше нет. Триумфального возвращения в лоно семьи, о котором он столько мечтал, не получилось. Примирения не будет.
Король, вот у кого ему стоит искать благосклонности. Только не у родных, которые отвергли его и никогда не примут обратно.
Его отец, Кейт, его брат. Все они осуждали, презирали его. Но король оценит его по достоинству — когда Джон приведет триста воинов Брансонов ему на подмогу.
Кейт вернулась в зал, и следующий человек встал, чтобы заступить на дежурство в покоях умершего. Эта упрямая женщина, которая твердо настроилась воспротивиться королевской воле, прочно засела в его мыслях, вытеснив все остальное: отца, короля, его миссию.
Она совершенно не походила на придворных дам. Все они, даже замужние, были готовы по первому зову задрать юбки, чтобы попасть в постель к приближенному короля.
— А она с норовом, да? — сказал он Робу, кивая в ее сторону.
— Кто, Кейт? — Роб пожал плечами. — Да, наверное.
Джон прихлебнул из кружки в ожидании продолжения. Брат молчал.
Он стиснул зубы. При дворе молчать было не принято. Там царила извечная болтовня, пусть разговоры и были пустыми, фальшивыми.
Он задал еще вопрос:
— Не знаешь, почему?
Брат снова неопределенно пожал плечами.
— Не мое дело рассказывать.
— Не твое дело рассказывать, или не мое дело знать? — Роб что-то недоговаривает? И не угадаешь, с его-то немногословностью.
Повернувшись к нему, Роб смерил его красноречивым, с детства знакомым взглядом — малыш Джонни Тряпка.
— Сторвики убили ее отца. По-твоему, она должна прыгать от радости?
— Нет, — ответил он, не желая уступать. — Но и не одеваться в мужское платье и не разгуливать с мечом.
Роб ничего не ответил. На его лице застыла скорбь. Он только что потерял отца. И у него тоже не было повода прыгать от радости. И если Джон раньше времени начнет настаивать на своем, он не согласится отправить подкрепление королю.
— У нее нет матери? — спросил Джон, нарушая молчание.
— Умерла. Задолго до отца.
— Братья? Сестры?
Роб покачал головой.
Потеряв свою семью, она решила присвоить его собственную. Что ж. Пусть забирает, не жалко.
— Когда это произошло? — Брат словно получал удовольствие от того, что из него приходилось клещами вытягивать каждое слово. — Когда убили ее отца?
— Два года назад.
Прошло больше времени, чем он думал. Более чем достаточно, чтобы ее рана затянулась.
— Как это случилось?
Роб вздохнул, очевидно понимая, что Джон не отстанет с расспросами, пока не услышит ответ.
— Она мало что рассказала. Стояло лето, как сейчас. Они были в горах, перегоняли стадо. На них напал Вилли. Убил всех, кроме Кейт. Угнал скот.
Убил всех. В приграничье так было не принято. Однако, следуя неписанному закону, он пощадил женщину.
— Что же вы не послали за ним погоню?
— Мы узнали обо всем неделями позже.
— Почему?
— Она пришла не сразу. Сперва похоронила отца и всех остальных.
Джон снова взглянул на Кейт. Эта женщина едва могла удержать клинок вертикально. Каких же душевных и физических сил ей это стоило?
— А потом?
— Мы пытались до него добраться, — огрызнулся Роб, будто Джон обвинял его в попытке уклониться от долга. — Но Сторвик все отрицал, и смотритель марки со стороны англичан не стал призывать его к суду.
В приграничье действовали свои законы, и за их соблюдением с обеих сторон границы следили назначенные королями смотрители.
— Даже если бы его судили, — продолжал Роб, — все равно у нее не было доказательств. Только ее слово против его.
— Значит, отец пообещал восстановить справедливость, раз в этом не преуспели смотрители. — Неожиданно он понял, как привлечь Роба и всех остальных на сторону короля. — Король назначил нового смотрителя от Шотландии. — Он наклонился вперед. — Я привез бумагу о его назначении. Этот человек заставит Сторвика ответить.
Роб фыркнул.
— Все они одинаковы. Что шотландцы, что англичане.
— Только не он. — Джон старался говорить уверенно, хотя почти не знал этого человека. — Ты обязан предоставить ему возможность проявить себя.
— Я обязан? — почти закричал Роб. — Сначала ты уезжаешь от нас, потом возвращаешься и диктуешь мне, что я обязан делать?
— Я уехал не по своей воле. Меня отослал отец. — Он понизил голос, надеясь, что Роб последует его примеру.
Но тот и не подумал говорить тише.
— Пусть так, но что-то я не заметил, чтобы ты торопился вернуться после того, как тебе стукнуло двадцать один.
— Меня не приглашали.
— Чтобы вернуться домой, не нужно ждать приглашения, Джонни. — Каждое его слово дышало высокомерием.
— Нужно, с учетом того, как меня встретили. — Он заметил, что разговоры в зале прекратились.