Тим… Тим… Знакомое имя… Или нет?
— Ну что, когда едем на охоту? Я всё жду, жду от тебя вестей, сам не еду.
Я не помнил, что я наобещал или наговорил ему тогда по пьяни, но, чтобы такое предлагать… А, всё понятно. От него веяло перегаром. Этот человек и сейчас был пьян.
— Какая охота… — начал говорить я, но тут к нам подошёл мужчина в помятом сером костюме, неприметного вида, из тех, чьи лица сразу же забываешь, как только отведёшь от них взгляд.
— Джентльмены, извините, что прерываю.
— Ничего страшного, — заверил его я тоном, по которому можно было понять, что наоборот — чувствую к этому мужчине благодарность, что он нас прервал.
— Это случайно не ваш фургон на улице припаркован? — спросил он, и вопрос был адресован не мне.
— Да, мой, а что? — удивился Тим.
— Можете со мной пройти, пожалуйста? — он посмотрел на того взглядом, указывающем, что пройти с ним всё же нужно, и это обязательно.
— Да, да, конечно.
Они вышли. Вопреки моим опасением этот пьяница не вернулся. Я покачал головой. Поэтому я не любил бары. Тут всегда было полно неадекватных пьяных мужчин, которые под воздействием алкоголя теряли свой нормальный облик, проявляя неприятную и отталкивающую суть. Я вновь посмотрел на телевизор. Нули на табло поменялись, причём счёт был уже 2–0. Так и раньше бывало — смотришь матч, смотришь. Ничего не происходит. Потом отошёл на несколько секунд, возвращаешься, а уже крутят повтор гола. И ты чувствуешь себя полным идиотом — час сидел не вставая, а стоило отлучиться, как забили гол.
Тот, кого я ожидал, пришёл через двадцать минут. Он был в кроссовках, джинсах, спортивной куртке. На голове был низко опущен козырек синей кепки с символикой местной бейсбольной команды. Не самой популярной. На лице были очки с широкой квадратной оправой, хотя я знал наверняка, что у этого человека было отменное зрение. Он был вынужден соблюдать такие меры предосторожности, хотя никто и так не подумал бы сравнить его в такой одежде с тем образом, который видели по телевизору.
— Привет, Лэндон, — сказал он, не поворачивая головы, встав за стойку возле меня.
— Сенатор, — ответил я.
— То, о чем ты просишь меня… Это немаленькая просьба. Выполняя её, я возвращаю тебе долг. Раз и навсегда. Ты понимаешь это?
— Да, — коротко ответил я. Конечно я понимал. С сожалением понимал.
— Вот, — он вынул руку из кармана и вложил в мою руку под стойкой маленький ключ, — шестнадцатая улица, трехэтажное здание, второй этаж, коробка за комодом.
— Понял. Спасибо.
— Мы в расчете, Лэндон, — сказал он, глядя на деревянную поверхность стойки, всю в трещинах и сколах.
Он вложил руки в карманы, развернулся и вышел. Я, не смотря на ключ, положил его в брюки. В уме повторил местоположение, которое мне только указали, чтобы запомнить. Постоял ещё минут пять и тоже ушёл.
Я направился к своему автомобилю, который был припаркован в нескольких кварталах отсюда. Район не слыл своей безопасностью, потому у меня были серьезные опасения по поводу сохранности своей машины, но, к счастью, она была на месте и цела. Заведя двигатель, я поехал на шестнадцатую улицу. Она была безлюдна в такое время. Ни на одном из многочисленных фонарей не горел свет. Я медленно поехал вниз по улице, выключив фары. У обочины стояли не машины, скорее — металлолом: без стекол, некоторые без дверей, вместо колес — на подложенных кирпичах, все исписанные в граффити. Вначале я думал, что найти безымянное трехэтажное здание на улице доставит мне хлопот. Но нет — все дома имели один или два этажа, длинные, прямоугольной формы, зияющие чернотой из пустых зениц огромных окон, напоминая давным-давно заброшенные складские и производственные помещения. Трехэтажный дом был один. Я остановился у него. Вышел из машины, огляделся. Никого. Вдалеке раздавался нарастающий вой сирены, но постепенно удалился, снизошёл на нет. Под ветром скрипели металлические балки в здании справа. Где-то лаяла собака. На дереве скорее кричала, чем пела ночная птица.
Я взял из машины длинный массивный металлический фонарь, которым при желании можно было и череп кому-то пробить и пошёл внутрь. Стояла кромешная темнота и я включил фонарь. Луч света вырвал не слишком живописные для глаз картины — пол устилали помятые жестяные банки, обломки мебели, осколки стекла и горлышки с бутылок, полиэтиленовые пакеты, шприцы и прочая хрень. В воздухе стоял резкий запах человеческой мочи. Я, переступая через горы мусора по деревянной лестнице поднялся на второй этаж. Тут был просторный зал с несколькими дверными проемами, которые уже давно не закрывались никакими дверьми. Обойдя пару комнат, которые были пустыми, в третьей я обнаружил наполовину уцелевший шкаф, покосившийся стол, обломки стула, следы от костра возле них и разломанный комод, не падавший на пол только потому, что под углом упирался в стену. Я подошёл к нему и осмотрел. Просунул руку в нишу, которая образовывалась между комодом и стеной и нащупал металлическую коробку. Извлёк её и поспешил убраться из этого отвратного места.
Спустя два часа я стоял перед зданием архива суда, на мне были белые перчатки, в пуках я держал металлический кейс, которые используют для хранения инструментов. На мне была форма сотрудника инженерного отдела Министерства Юстиции, секции профилактики и настройки судебных систем. Соответствующее удостоверение, подтверждающее мои полномочия, висело на шее. На лице были накладные складки и морщины, под носом приклеены пышные усы. Да, Лэндон Донован, ты зашёл слишком далеко. А когда было по-другому? Если я начинал, то всегда шёл до конца. Надеюсь только, что в этот раз этот конец не будет моим.
Я начал движение в сторону входа. Мне навстречу из будки охраны вышел дежуривший в ночную смену полицейский необъятных размеров.
— Чем могу помочь? — спросил он, посветив на меня фонарём.
— Меня направили провести профилактику и диагностику исправности системы.
— В такой-то час? — с подозрением спросил полицейский.
— Думаешь мне это нравится? У меня дома уже детишки уснули, я бы мог жену свою трахать, а эти умники решили, что диагностику нужно провести ночью, чтобы днём не прерывать работу системы суда.
— Обычно днём проводят, — нахмурился коп.
— Слушай, если ты меня не впустишь, я буду только счастлив. Я своё дело выполнил — приехал и всё, я напишу в отчёте, что меня не пропустила охрана и поеду себе домой.
— Твоё имя должно быть в системе, — полицейский подошёл поближе, — в пропускной системе, а когда я заступал на дежурство, никаких имён там не было.
— Так проверь, — тоном, словно это был самый очевидный выход в данной ситуации, сказал я.
— Твоё имя?
— Вот, смотри — я посмотрел на удостоверение, словно показывая ему, хотя сделал это для того, чтобы прочитать его, чтобы ни в коем случае не ошибиться, — Глен Каррик.
Полицейский взял удостоверение и зашёл с ним в будку. Время потянулось для меня как желе. Он долго не выходил. Я не знал наверняка будет ли достаточно одного только удостоверения. Мы не обговаривали с сенатором внесение выдуманного имени в систему посетителей, я привык, что такие люди предусматривают все нюансы в делах, за которые берутся. Моё сердце ускорило темп. Охранник не выходил. Я начал продумывать возможные варианты — броситься бежать назад, как только мог быстро, этот толстяк меня точно не догонит. Если он только не вызывал сейчас подкрепление. Или не связывался с Министерством Юстиции. Может бежать? Вдруг он сейчас появится из будки с пистолетом в руках? Я поджал губы. Может подойти к будке поближе и в случае чего напасть на него, обезоружив? Нет, это уже слишком. Да и я не был профессиональным бойцом.
Дверь будки открылась, полицейский держал руку на кобуре с пистолетом, и я увидел, как он отстегнул верх чехла, и его пальцы потянулись к оружию. У меня внутри ёкнуло.
Вот чёрт.
Бежать назад? Он будет стрелять. Кинуться вперёд и не дать ему достать оружие? Нападение на полицейского. У меня назревали проблемы при любом развитии событий.
— Держи, — протянул он мне удостоверение, — прости, что так долго, у меня кобура с пистолетом отстегнулась и упала. Защелку надо поменять, всё никак руки не доходят, — с этими словами он закрыл кобуру и поправил её на поясе.
— А я думал, что ты меня не пропустишь, уже мыслями дома был, — я постарался, чтобы голос не выдал моего волнения, которое я только что испытал.
— Ага, и подставлять свою жопу под удар твоего начальства? Иди ты… — засмеялся он, — всё в порядке, твоё имя есть в списке, как это я ошибся… Ну да ладно. Куда идти знаешь, или тебя провести?
— Знаю, конечно. Не впервой.
— Ну хорошо, удачной работы тебе.
— Спасибо, ещё увидимся, — ответил я и прошёл мимо него ко входу в здание.
Начинался второй этап. По идее, мой пропуск должен был обладать электронным ключом, которым отпирались двери суда, чтобы пройти в место, куда мне был дан доступ для проведения профилактики.
Я подошёл к входной двери и приложил карту. Ничего. Я отнял её и приложил ещё раз. Безрезультатно. Третий раз — дверь оставалась закрытой.
— Чего там такое? — раздался сзади голос охранника, заходящего в будку.
— Всё в порядке, — сказал я и попытался приложить карту другой стороной.
Раздался щелчок. Вот идиот. Я обернулся на полицейского и показал тому рукой, что всё супер. Он махнул в мою сторону и зашёл в будку. За мной дверь закрылась. Внутри горел тусклый жёлтоватый свет. Я пошёл по карте, которая находилась в моей памяти. Наконец я дошёл до двери «Отдел Конфиденциальных Дел». У меня не могло быть сюда доступа, будь я настоящим сотрудником Министерства, но карту мне выдал сенатор и я приложил её к двери, а та ответила приятным для моих ушей щелчком.
Я сел за компьютер. Моя пластиковая карта открыла мне доступ к системе базы данных. Мои пальцы забегали по клавиатуре. Номер дела 406-11338. Не найдено. Я в недоумении набрал номер ещё раз, может в первый раз я допустил ошибку? Ничего. Я отклонился на спинку стула и подумал. Хорошо. Я ввёл название истца: Justice-Tech. Высветился длинный список судебных дел. А корпорация вела намного больше судебных процессов, чем я думал. И все они были конфиденциальными. Я начал листать список вниз, ища хотя бы что-то, намекающее на нужное мне дело. Файлов было слишком много и проверять каждый у меня не хватило бы времени. Вот. Justice-Tech против Макмарена. Номер дела выглядел следующим образом: 4*6–1**8. Что это за дело такое, если даже его номер в закрытой судебной системе был частично замазан?
Я с разочарованием обнаружил, что все файлы по делу не могли мне дать никакой толковой информации. Даже в закрытом доступе, это были сосканированные страницы, где практически все слова были замазаны чёрным маркером, а из тех, что остались, нельзя было сложить никакой осмысленной связи. Я начал открывать один файл за другим — ничего, везде одинаково. Кто-то позаботился, чтобы все материалы по делу остались в тайне.
Я приложил свою пластиковую карту к сканнеру на компьютере и нажал: «Убрать конфиденциальную маркировку с документов». В доступе отказано. Ни один файл не был читабелен. Я вышел из дела Макмарена и зашёл в другое, соседнее дело. Так же — все строки документов замазаны. Я пролистал список судебных дел с участием Justice-Tech и мой взгляд остановился на строке, в которой было написано: «Донован против Justice-Tech». Это что такое? Я нажал на строку, но файл дела, в отличие от предыдущих, даже не стал открываться. В доступе отказано. Я щёлкнул ещё несколько раз. Что за чёрт? Может мой однофамилец? Скорее всего да, потому что я точно не подавал никаких исков против корпорации. Я начал листать дела дальше, вычитывая названия второй стороны, потому что первой из них всегда была Justice-Tech. Дел было несколько сотен. Листаю вниз. Число приближалось к тысяче. Я дошёл до самого первого судебного разбирательства с участием корпорации, которому был присвоен конфиденциальный гриф. «Купер против Justice-Tech». Я открыл произвольный документ в деле, но вся информация была замазана. Тогда я вернулся и нажал на самый первый документ, в котором должны были излагаться исковые требования. К моему удивлению, файл не был замазан. Я быстро побежал глазами по строкам печатного текста. Некий ***** Купер (его фамилия была мне незнакома) подал на корпорацию Justice-Tech в лице Директора Стиннера иск, в котором обвинял Директора в краже разработанной им самим технологии искусственного интеллекта. Обманным путём завладев разработками, Директор сделал патенты на своё имя, а мистера Купера долгое время запугивал шантажом. Каков именно был шантаж я прочесть не мог — далее практически весь текст был замазан. Интересно. Дело рассматривалось судьями-людьми, ещё до внедрения роботов. Я попытался найти ещё информацию в других документах, но мне было отказано в доступе. У меня было мало времени. Эти компьютеры хранили в себе очень много интересной и занятной информации, за которую многие журналисты бы жизнь отдали, но я пришёл сюда с одной целью, а если и дальше продолжу отвлекаться, то поставлю под угрозу её достижение.
Я встал и пересел за другой компьютер. Он открывал доступ в систему судебных решений. Я провёл картой, и система открылась. Введя в поиске запрос Justice-Tech против Макмарена, мне улыбнулась удача. Судебное решение. В нём можно было хоть кое-что прочесть.
«За … и …, суд, руководствуясь …, а также … постанавливает, что Стив Макмарен, бывший сотрудник корпорации Justice-Tech, занимавший пост … признан психически нездоровым и помещён в государственную лечебницу строгого режима № 3… на… до…». Далее чёрный маркер пресекал все попытки узнать, что же суд постановил ещё. Ладно, этого тоже вполне достаточно.
Я не мог перекидывать данные на сторонний носитель информации и, тем более, распечатывать их. Это было бы тут же зафиксировано. Просмотр файла так же не пройдёт незамеченным, но я надеялся, что обнаружат это не ранее нескольких дней, когда мой след здесь уже нельзя будет обнаружить.
Я хотел было выключить компьютер, но перед этим решил вбить в поиск ещё один запрос: «Донован против Justice-Tech». Ничего не найдено. Ладно, меня это не касалось.
Я закрыл файлы, выключил компьютер и направился к выходу. Я не оставлял отпечатков — на моих руках были перчатки. Когда я вышел из здания суда, полицейский удивленно спросил:
— Что, так быстро?
— Эй, меня жена дома ждёт, мне надо успеть пока не уснула, чтобы на что-то рассчитывать.
— Ах ты больной извращенец, — покачал пальцем полицейский, — твоя ночь только начинается, а?