— Не сомневаюсь, что народ гномов тоже страдает от последствий Смешалипсиса, но вряд ли при этом перемены таковы, чтобы гномы становились человеками, — не поверил запалу незнакомки Риэль.
— Никем я не становилась! Я гномом родилась, гномом и остаюсь! — продолжила защищаться гостья, как и Риэль скрещивая руки под грудью и глядя на хозяина дома с вызовом. — Ты сам-то, ушастик, кто будешь?
Такое обращение неприятно поразило эльфа, заставив его презрительно подёрнуть верхней губой и ещё раз окинуть взглядом то, что стояло перед ним. В этот момент та, что назвалась гномом, словно немного пришла в себя и начала что-то активно жевать. Изумление Риэля наверняка отразилось на его лице — он же не заметил, чтобы незнакомка сунула что-то в рот. К тому же, в этой комнате кроме бочонка с вином и не было ничего съедобного. Тем не менее, она жевала что-то, не прекращая, а затем ещё и шмыгнула носом, после чего изрекла:
— Холодно тут у тебя.
Риэль снова ненадолго задумался о чём-то, затем, увидев, что незнакомка с любопытством озирается по сторонам, осматривая гостиную, решил выяснить, кто же она всё-таки такая и зачем пришла в его дом, да ещё и проигнорировав дверь.
— Зовут тебя как? — спросил Риэль.
— Ну, Гном, — ответила та, не задумываясь, но при этом посмотрела на него так, словно он должен был, просто обязан был это знать.
Брови Риэля поползли вверх.
— То есть, ты гном, которого зовут Гномом, правильно я понимаю?
— Ну, да, — согласилась Гном. Затем, поёжившись, переступив с ноги на ногу, спрятав что-то языком за щёку, повторила свой вопрос: — Ты так и не ответил мне, кто ты такой?
Риэль усмехнулся наглости гостьи, закинул ногу на ногу таким образом, что щиколотка одной легла поверх колена другой, и покачнулся на стуле.
— Отвечаю: я — Риэль. Это моё имя. Являюсь представителем расы эльфов — самой многочисленной в этих краях.
— Ого! К эльфам меня ещё не забрасывало!
— Что значит, не забрасывало? А куда забрасывало? — вдруг заинтересовался Риэль, интуитивно уловив, что появление этой Гном в его доме как-то связано со Смешалипсисом.
— Я бы, конечно, с удовольствием поболтала бы с тобой, — произнесла Гном, ещё раз неприлично шмыгнув носом, — но только, учитывая, какой у тебя тут холод, мне надо торопиться.
Она снова поёжилась, передёрнула плечами, потёрла одной ногой голень другой и обернулась к пустому камину.
— Ты бы хоть огонь развёл, что ли?! — то ли попросила, то ли упрекнула Гном.
После этих слов Риэль, который, в общем-то, и сам только недавно скинул с себя плед, чтобы тот не стеснял движений при надобности, распрямил плечи, выпрямил спину, то есть, всем своим видом постарался дать понять странной гостье, что вовсе здесь и не холодно. Уж ему-то точно.
Почему вдруг ему захотелось, чтобы незнакомка подумала, что он вовсе не нежное теплолюбивое создание, а суровый воин (каким он когда-то и был), эльф и сам не понимал. Да он и не задавался этим вопросом — просто приосанился и сделал вид, что температура в гостиной вполне себе подходящая для любых живых существ.
— Интересно, если бы я пользовался камином, как бы ты тогда вылезла? Плюхнулась бы мягким местом прямо в огонь!
— А вот и нет! — тут же гордо возразила гостья, уставившись в глаза Риэлю. — Я — гном! Я в огне не горю, в воде не тону, и по воздуху не летаю.
«А было бы неплохо усыпить её бдительность вином, теплом и немного расспросить. Наверняка это очередное проникновение чего-то чужеродного в наш мир, только вот… раньше всё чужеродное не было живым», подумал Риэль и поднялся со стула. Он неторопливо прошёл до того места, куда упал плед, поднял его и, так же медленно пройдя к девушке, накинул тёплую шерсть ей на плечи.
— Если обещаешь рассказать, зачем и как сюда явилась, я обещаю затопить камин.
— Да уж неплохо бы! — пробормотала Гном, кутаясь в старый плед. — Я и сама не прочь порасспросить тебя о том, о сём, чтобы понять, что же мне дальше делать. Ведь, пока не сделаю то, зачем я здесь оказалась, домой мне не вернуться никак!
Пока Гном сокрушалась о том, как же славно было у неё дома, в отличие от этого холодного и мрачного каменного склепа, Риэль принёс два стакана и наполнил их светлым, переливающимся бликами вином почти до краёв, не забывая внимательно слушать девушку.
Тем временем она наблюдала за эльфом, проковылявшим к ней и протянувшим один из стаканов со словами:
— На, грейся.
Стакан из его рук Гном приняла, содержимое понюхала, поморщилась, окунула в него кончик языка, посмаковала во рту, приятно удивившись тонкому сладкому вкусу и, в очередной раз шмыгнув носом, спросила:
— Ты почему ходишь, как старая развалина?!
Риэль вздрогнул и почувствовал внутри какое-то раздражение и неприязнь к этой невоспитанной девчонке. Возможно, она была права, задав этот неприятный вопрос, ведь он и сам замечал за собой, что всё больше и больше напоминает себе старика — становится не в меру ворчливым, всем недовольным, не общительным, и, действительно, в последнее время он стал не по возрасту медлительным. Да ещё и горбиться стал совсем как старик — вот уж воистину эльфы выглядят и ведут себя именно так, как чувствуют себя их нежные души.
Но это же не значит, что любая заявившаяся сюда соплявка, то есть, шмыгающая носом девчонка, может вот так вот запросто указывать ему на его стремительное старение!
— Да потому, что я и есть старый! — всё ещё лелея негативные эмоции по отношению к Гном ответил Риэль.
— Да-а?! — протянула та в ответ, сделав первый глоток вина. Девушка немного посмаковала его во рту и с удовольствием проглотила. Затем вновь уставилась на замершего в одной позе эльфа. — И сколько же тебе, позволь узнать, лет?
— Пять сотен и четыре десятка, — важно ответил Риэль, ожидая, что само это число, произнесённое вслух, сразу же оправдает и его шаркающую походку, и внутреннее ощущение себя стариком.
— А выглядишь-то, будто старше меня раза в два, не больше.
Теперь на лице Гном читалось не только удивление, но и разочарование, и отчего-то стало Риэлю не по себе. Как-то стыдно стало. За себя. Он тут же ещё сильнее расправил плечи, хоть и до того уже сделал это, чтобы показать гостье, что он холод воспринимает как нечто естественное. Но решил ещё и уточнить: в два раза старше её — это сколько?
— А тебе сколько?
— Двадцать, — тут же отозвалась Гном, не заметившая, в какое смятение духа она повергла хозяина дома.
Риэлю стало… обидно? Вообще-то для эльфа пятьсот сорок лет — это вовсе не возраст. Да он ещё в четыреста восемьдесят шесть участвовал в войне против орков и так им тогда наподдал! Да Риэлем по возвращении все эльфийки восхищались, что замужние, что нет! От невест отбоя не было!
Конечно, он сильно сдал за последний десяток лет — как раз после того, как наступил Смешалипсис, но не до такой же степени, чтобы назвать его старой развалиной!
Гнев так и бурлил внутри Риэля, но тут он и сам вспомнил, что уже давно в разговорах с самим собой и теми немногими, кто ещё не оставил попыток расшевелить его, сам себя же и называл старым эльфом. Но почему-то тогда это не звучало так обидно.
— Ладно, — буркнул Риэль в сторону Гном, — пошли, поможешь мне принести дров для камина.
И Риэль развернулся, кивком головы позвав девушку за собой. Ему, конечно, претило пользоваться этим камином, да и каминного топлива у него не водилось, но то, что он мог услышать от этой пришлой девчонки, причислившей себя к расе гномов, хоть была вылитой человечкой, стоило того, чтобы попросить дров у соседа. Так и шёл он, раздумывая над тем, какими же удивительными данными пополнятся сегодня его личные записи, не замечая, как изменилась его походка.
Зато это заметила Гном, шедшая следом. Она продолжала одной рукой придерживать плед у груди, а второй держать стакан с вином, словно не понимала, что раз её попросили помочь, то надеялись, что в руки она сможет взять охапку дров.
Потихоньку попивая вино, Гном отметила, что впервые встречает так хорошо сохранившегося долгожителя. Правда, кроме Риэля она была знакома лишь с одним долгожителем — её непосредственным начальником. Но тот выглядел похуже, ведь был значительно, значительно старше.
Этот же… Широкие плечи, огрубевшие, но красивые руки с рельефными венками, по которым так и захотелось вдруг провести пальчиками, чтобы почувствовать, как они выпирают из-под слегка тёмной, словно покрытой золотистым загаром кожи. В его волосах, собранных в тугую светлую косу, несмотря на возраст, не было и намёка на седину. Так же, как и не было того узора морщин, которые покрывали лицо её начальника. Наоборот, лицо эльфа, в отличие от его походки, дышало свежестью и молодостью, а голубые глаза… И походка уже лучше. Однозначно лучше!
«Что он мне налил?!», вдруг подумала Гном, когда поймала себя на том, что любуется ягодицами впереди идущего — такими упругими на вид, такими… переходящими плавно в крепкие мужские бёдра, обтянутые плотной тканью тёмных штанов.
Риэль и следовавшая за ним Гном вышли на улицу и по тропинке меж высоких сугробов, искрящихся отсветами от сияния луны и света из окон домов, прошли к соседнему дому. Гном ещё сильнее закуталась в плед, постаравшись не пролить при этом вкусное содержимое стакана, и с интересом рассматривала ещё одного ушастика, открывшего дверь в ответ на стук Риэля.
Новый ушастик поздоровался и с ней тоже, за его спиной тут же очутилось ещё несколько подобных существ, и все они очень удивились, увидев Риэля в её компании. Сам Риэль с привычным ему недовольством отметил на лицах соседей понимающие улыбочки — о, говорили эти улыбки, предстоит горячая ночка! — и, скрепя зубами, попросил немного дров для своего камина.
Ему тут же подмигнули, хихикнули, но вынесли две охапки поленьев. Все они никак не помещались у Риэля в руках, и он обернулся, чтобы сказать Гном о том, что ей тоже нужно принять часть груза.
— И зачем ты вообще пошла, если не собиралась ничего нести?! — проворчал он, заметив, что руки дрожащей от холода гостьи заняты, и помочь ему донести дрова она не сможет никак.
- Ну-у, — протянула Гном, — если это и есть твоё новогоднее желание…
— Стой уже! — перебил её эльф. В самом деле, не заставлять же девчонку, и без того дрожащую, снимать с себя плед.
Кое-как с помощью соседей он водрузил на себя все дрова и под громкое соседское улюлюканье направился к своему дому. Гном посеменила следом.
Вскоре дрова в камине трещали, огонь горел, гостья грелась рядом, а Риэль взял ручку, дневник и задал вопрос:
— Ты упоминала, что к эльфам тебя ещё не забрасывало, что ты не сможешь вернуться домой — я так понимаю, что твой дом, это не наш мир — пока не выполнишь то, зачем явилась. Соответственно, где ты уже успела побывать и с какими целями путешествуешь по мирам?
Вино в стакане Гном уже почти закончилось. С довольной рожицей она сделала последний глоток, отставила стакан в сторону и, наконец, согревшись, скинула с плеч покрывало.
— Да где я только не была! — воскликнула она, вскакивая на ноги и принявшись расхаживать по комнате. — Чаще всего, конечно, меня отправляли в мир человеческий к маленьким мальчикам и девочкам для того, чтобы я выполнила их самые сокровенные желания. Вообще-то раньше мы просто отделывались подарками — машинками там всякими, куклами, паровозиками и конфетами. Это же смысл нашего гномьего существования — дарить подарки на зимние праздники. Это наше… хм, предназначение.
Особый интерес у Гном вызвала ель, стоящая посреди гостиной. Именно возле неё чаще всего останавливалась загадочная гостья и, каждый раз задумчиво поджав губки, внимательно осматривала дерево.
— С игрушками работа была простой: залез в дом, уложил под ёлку и был таков. Но потом началось смешение миров, пришлось мотаться туда-сюда — предназначение, ведь, тебе не фигли-мигли, оно требует реализации, заставляя душу маяться чувством вины от того, что в соседнем мире какой-то мальчишка остался без подарка. Первая зима после смешения была просто отвратительной — мы боялись ещё наш мир покидать, потому никому, кроме наших ребят, ничего и не подарили. Потом до следующей зимы стыдились друг другу в глаза смотреть.