Ромка опустил голову, пряча резко покрасневшее лицо за длинной чёлкой. Наверное, он совсем свихнулся от спермотоксикоза, но из уст Серёжи любая угроза звучала ужасно соблазнительно. Особенно такая.
— Даже щёки обморозил, а теперь прячется, — недовольно проворчал Черкасов, неправильно трактуя поведение Ромы. — Вот как мне тебя греть?
Попов бы предложил, так предложил, что мало бы не показалось! И как рассказал бы, и в каких позах… но он лишь сглотнул, выкидывая из головы лишние мысли, и заметил:
— Чаем отпаивай.
— Отпою, — Черкасов улыбнулся и, притянув к себе Ромку, чмокнул того в висок. — Тьфу ты, как прозвучало-то… Отпевать не буду, а чаем напою. Вот! И домой ты сегодня уже не поедешь, понял?
Попов понял. Очень хорошо понял. Правда, в итоге, действительно получил только чай: половину ночи Сергей ремонтировал какое-то неизведанное чудо техники, обещанное бабушке, а Ромка просто свалился от переутомления. В квартире всё было пропитано ароматом одеколона Серёжи, он обволакивал, ласкал, наполнял голову фантазиями… и идеально действовал в качестве снотворного.
***
— Видеои-иигры, — протянул в трубку Черкасов. — Вот моя самая невероятная сексуальная фантазия за последние два дня.
— Уверен? — фыркнул Ромка. — Исключительно игры?
Лично у него фантазии были со-овсем иными и зацикливались они все на молодом человеке со звучным именем Сергей, который, оказывается, мечтал совсем о другом. Игры? Пфф…
— Угу, а как иначе? Ты обещал вчера, помнишь? — кажется, Черкасов был неимоверно доволен. — Так что, только я приеду, устроим раунд во что-нибудь интересное.
"Может, раунд в нормальный секс?" — скептически подумал Попов, ощущая себя абсолютным и бесконечным извращенцем.
По идее, Сергей должен был приехать уже вечером, и Рома уже был на низком старте, готовый сорваться к нему в любое мгновение. Долгие телефонные разговоры стали отрадой, пока Черкасов был у бабушки. Всего пара дней… но Попову они показались вечностью.
Они разговаривали в каждую свободную минуту, перекидываясь нежностями и ничего не значащими фразами, делясь теплом, так необходимым в преддверии нового года. А вот на пошлости не переходили, словно эта тема была под запретом, словно какие-то… чувства между ними были, а вот взаимного притяжения нет. Почему-то Ромка из-за этого дико нервничал. Он помнил ту единственную ночь, когда они с Сергеем были практически "близки", помнил страсть, затопившую с головой, и не хотел сомневаться. Но — нервничал.
— А когда приедешь? Уже девять вечера, — решился-таки спросить Ромка. — Может, к тебе подъехать, встретить?
Родители Попова уехали на праздник к родне, с великой руганью оставив сына дома. В конце концов, они решили, что сынок нашёл себе девушку, потому и хочет остаться, и с радостью уехали, оставив его за главного. Жаль только, действительно осчастливить их этой новостью Ромка не мог. Его "девушка" была заметно выше ростом, шире в плечах, совершенно без груди… и отзывалась на имя Сергей. Сюрприз!
— Нет, не стоит, — отказался от всех предложений Серёжа. — Я устал, хочу сегодня побыть один…
— Один? — неверяще спросил Рома, до боли сжимая мобильный.
— Да, — очередной вздох. — Очень устал, правда. Посижу, поиграю…
— Но… ну да… устал… — у Попова ком в горле встал, поэтому стук в дверь он принял как божественное послание, спасение. Раз просто стучат, без домофона, значит, кто-то из соседей. — Секунду, я дверь открою. Подождёшь?
— Да, конечно, — согласился Черкасов. — Не торопись.
После такого заявления? О, Ромка и не собирался. Честно говоря, в этот момент он впервые за все дни хотел швырнуть трубку о стену и больше никогда — ни-ког-да — не слышать голоса Черкасова! Разве он, Ромка, помешал бы? Сидел бы тихо, караулил бы сон… Попов представил себе нелепость этой картины и раздражённо фыркнул. Супер! Кажется, он окончательно свихнулся на Сергее. И теперь повернуть обратно не получится, придётся просто проглотить гордость.
Оказавшись в прихожей, он раздражённо открыл дверь, не осведомившись даже, кто и зачем пришёл… и сразу же оказался прижат к стене. В рот его впились поцелуем холодные губы, ледяные пальцы залезли под футболку…
— Блять, отебись! — рыкнул Попов, с силой отталкивая неожиданного маньяка. И только потом понял, кто стоит перед ним. — С-серёж? — у Ромки аж дыхание перехватило. — Но ты же только что сказал…
Он беспомощно потряс сжимаемым в руке телефоном, имея в виду разговор, который был всего минуту назад. Черкасов покачал головой, спокойно снял куртку, повесил её на крючок… а потом легонько приобнял Ромку, вытаскивая у него из рук телефон, и шепнул, касаясь поцелуем щеки:
— И ты поверил, да?
— Ну, знаешь ли, — проворчал Ромка, охотно прижимаясь к крепкому телу и вдыхая исходящий от одежды запах одеколона. — Ты был очень убедителен. Я уже собирался обижаться, если честно.
Он покривил душой. Обида — не то, что почувствовал Попов, услышав слова Серёжи. Ему стало больно, очень больно, словно какой-то кусочек души вырвали с мясом, словно мир перевернулся. И это было чертовски дерьмово, потому что означало только одно.
"Я, чёрт побери, влюбился", — подытожил Попов, наконец-то признаваясь в этом самому себе.
— Ну что? Где обещанная еда и игры? — шепнул ему Черкасов.
Влюбился в самого вредного и повёрнутого на играх и жратве парня на свете. Но ведь любовь зла. А Черкасов, помимо всего прочего, невероятно красив и сексуален.
И его, Ромкин.
"Большой злой Волк умел запудривать головы милым маленьким девочкам, но Красная Шапочка стала для него особенной. Не просто жертвой, а жертвой любимой, с которой хочется играть, которую нужно защищать от других".
Глава 19 — Ты меня не хочешь
Что меняется, когда осознаешь, что действительно по уши влюблён? Наверное, я покажусь наивным романтичным дурачком, но… всё. Абсолютно. Кажется, даже дышать начинаешь иначе, или это воздух становится другим? И на душе становится легче, потому что больше не нужно себя убеждать, что чувства ничего не значат, что ты не любишь, а "симпатизируешь", "хочешь", "интересуешься".
Впрочем, мне тогда легче не стало. Сейчас понимаю, что переживал из-за глупостей, потому что… да, Серёжа в ответ меня не любил. Он обожал. Искренне. Только я этого не понимал.
Сказано — сделано! Черкасов действительно, не медля ни секунды, направился на кухню. А как иначе? Почти пять часов ехал в город из глухой деревеньки, где живёт бабушка, потом прорывался через разыгравшийся на улице снегопад… У Ромки даже обида вся пропала, когда он внимательней пригляделся к Сергею. Преувеличенно улыбчивый и весёлый, а вид измученный: глаза впали, вокруг них появились огромные круги, скулы обострились. Не привычный Сережа, а полутруп какой-то!
А ведь действительно, они несколько ночей, пока Черкасова не было, болтали почти до четырёх утра. Серёжа ни разу не сказал, что хочет спать или не может разговаривать… но в деревне-то встают рано, а он туда явно не отдыхать ездил. Не мог же именно Ромка послужить причиной такой дикой усталости?
— Ты мало спал, да? — спросил-таки Рома, когда Черкасов уже доедал ужин.
Ели они молча. Вернее, это Серёжа с удовольствием приканчивал остатки макарон по-флотски, а Попов просто наблюдал, коря себя за невнимательность. Как можно было за все милые и романтичные разговорчики ни разу не спросить, не замучился ли ещё собеседник и не желает ли он спать? Вот дурак-то!
— Нет-нет, бабуля сама вскакивает ни свет, ни заря, даже зимой, но меня не трогает, правда-правда! — активно замотал головой Сергей. — Это я просто сегодня на самую рань будильник завёл, чтоб ей сюрприз сделать и снегоуборочную машину усовершенствовать. В смысле, такую фигню варианта газонокосилки, с которой можно двор чистить от снега…
— Ты бы сказал, — Ромка вздохнул. — Я бы раньше отключился. Разговоры бы подождали…
Но не успел он договорить, как оказался чуть ли ни пришпилен к месту пристальным взглядом Черкасова. Оторвавшись от еды, он твёрдо заявил:
— Разговоры с тобой никогда не могут подождать.
И продолжил спокойно попивать успокаивающий травяной чай из огромной чашки, почти бульонницы. Ромка изначально всё так же сидел и виновато смотрел в ответ, но когда понял, ЧТО сказал Черкасов, резко покраснел, опуская голову. Это… почти как признание. Или он слишком эмоционально всё воспринимает, и Серёжа на самом деле не имел в виду ничего такого особого?
— Что за глупости ты говоришь? — пробормотал он еле слышно, за что и получил лёгкий щелчок по носу.
— Ты мне тут не возникай, — шутливо проворчал Черкасов, поднимаясь из-за стола. — А то сейчас в душ схожу… и накажу.
Ромка покраснел ещё яростней, совсем опуская голову и занавешивая лицо длинной чёлкой. Слава Богу, он не решился сходить в магазин и купить новые невидимки взамен пропавшим без вести, чтобы делами по дому заниматься было удобней. Хоть за волосами теперь можно спрятаться от внимательного взгляда Серёжи, который явно раскусил, о чём Ромка подумал.
— Эй, ты явно преувеличиваешь, я бы тебя не так наказывал! — ну вот действительно же раскусил. — Я бы просто тебя отшлёпал.
Лучше от уточнения не стало. Роме вообще казалось, что у него какой-то вечно включенный режим извращенца. Разве можно думать о пошлом всегда, если прозвучит любое относительно двусмысленное слово? Или даже не прозвучит.
Так и не найдя ответа, Ромка позорно сбежал в комнату, чтобы отыскать Сержу полотенце. Хотелось… чёрт, много чего хотелось, но одного взгляда на замученное лицо возлюбленного хватало, чтобы заставить отказаться от идей. Впрочем, просто так идеи не сдавались! Обратно на кухню Попов так спешил, что совсем позабыл о маленьком порожке в коридоре, от которого отец всё никак не мог избавиться. А это орудие пыток напомнило о себе в самый неподходящий момент: Рома всего на секунду поднял голову, зацепился пальцами о торчащую деревяшку, покачнулся… и грохнулся бы на пол, неплохо приложившись носом, если бы вовремя не подоспел Черкасов.
Супергероем его, конечно, назвать было нельзя. Тоже особой ловкостью не отличился, зато сумел схватить Ромку за шкирку почти у самого пола и притянуть к себе. Впрочем, Ромка не поднялся, так и остался сидеть на коленях, обнимая Серёжу за ноги.
— Вау… — пробормотал Черкасов, ощущая себя как-то неловко.
Зато у Ромки неловкость как рукой сняло. Он усмехнулся, поднял голову и выдал, глядя на Серёжу снизу вверх:
— Ага, я у твоих ног, — и протянул ему полотенце. — Вот! Спасибо не говори.
Пару секунд они молчали, встретившись взглядами, словно бы гипнотизируя друг друга, а потом дико расхохотались. Черкасов от смеха даже осел на пол, оказавшись рядом с таким же весёлым Ромкой.
— Рома-а, — протянул Сергей, отдышавшись, — ну что ты устраивае-ешь? Я просто хотел помыться.
— Так иди, — Попов улыбнулся. — Ты обещал потом наказать, вот я и готовлюсь.
Сергей в отчет ничего не сказал, лишь подался вперёд и нежно клюнул Ромку в щёку, а потом столь же быстро вскарабкался на ноги и заперся в ванной. Лишь кончик полотенца мелькнул за закрывшейся дверью. А Попов недоверчиво потёр щёку. Что это было? Что за подростковая невинность? Но приятно, чёрт побери.
В итоге, поправляя постель, он улыбался, как идиот, и мурлыкал себе под нос весёленький мотивчик одной из популярных нынче песен. Если честно, Ромка и сам не понимал, что поёт, но подсознание активно подкидывало воспоминания о мелодии. На этот раз он решил вообще не расстилать диван. А смысл? Им двоим хватит и довольно большой кровати. Можно даже уместиться так, чтобы друг друга не касаться, если желание будет — Ромке всего-то понадобится вплотную придвинуться к стене. Но в прошлый раз неплохо спалось и в обнимку…