— Вольский, ты — тихушник! Ты мне не рассказывал о своей девушке! — в коридор стремительно ворвался мужчина, который собой мгновенно занял все свободное пространство.
И вовсе не благодаря своим габаритам. Про себя я назвала его Фигаро: вот он скинул пиджак на пуфик, тут же поправил рамочку с картиной, через секунду рассказал анекдот и начал закатывать рукава своей рубашки, едва покончив с этим, он стал трогать мои волосы, тут же переключился на запах с кухни и все это не замолкая. Мой босс по сравнению с ним каменная статуя.
— Мара не моя девушка, — только и выдавил из себя он.
Послышались шаги и показалась голова незнакомого брюнета, жующая мой кексик.
— Вольский, ты выкрал чужую и теперь удерживаешь ее силой? — потешался Фигаро.
— Не угадал. Мара — мой повар и помощница по хозяйству, — мой босс никак не реагировал на его выпады и спокойно раздевался в прихожей, а я была шокирована настолько, что до сих пор не сдвинулась с места.
— О! — воскликнул гость и подошел ко мне, взяв за руку. — Мара, я ужасно не хозяйственный человек, бросайте этого старика и уходите ко мне.
Мужчина поцеловал мою руку и только потом продолжил:
— Я Егор. Очень приятно познакомиться.
— Взаимно, — только и выдавила я, пытаясь скорее ретироваться к себе.
Я себя чувствовала неловко в их компании, рядом с Фигаро и воздуха было мало. Было обидно за босса — никакой он не старик. Старше меня на 7 лет, но ведь это такие пустяки. В Древней Греции вообще это считалось идеальной разницей в возрасте между парой.
Вдобавок я совсем не ожидала, что босс придет не один. Иначе бы я вообще не вышла на встречу, или хотя бы привела себя в порядок. Я ведь выскочила из кухни, даже не сняв фартук и теперь стояла перед двумя красивыми мужчинами вся перемазанная мукой и сахарной пудрой с кексов.
Егор, как оказалось друг Владислава Сергеевича, совершенно ничего не стесняясь, пригласил нас двоих за стол, который вообще-то принадлежит его другу, и начал угощать нас моей же едой. Мне бы столько харизмы и самоуверенности и перед моими ногами уже был бы весь мир. Удивительный человек, этот Фигаро!
Егор заботливо пододвинул мне стул, поставил еще один прибор на стол, показывая свою прекрасную осведомленность в обустройстве этого дома. Он прекрасно знал, что и где лежит. Он был так настойчив, что я опасалась, что он станет кормить меня сам с ложки, если я вдруг откажусь. Уже через десять минут я знала почти всю историю двух мужчин, еще отцы которых также дружили. Его смешные истории заставляли меня смеяться, особенно разные смешные передряги, в которые влипали они вместе, будучи детьми.
Сидя за столом, он делал комплименты моему кулинарному искусству, заставляя буквально Владислава Сергеевича подтверждать каждое его слово. Но программой максимум были его комплименты в мою сторону, еще никто так не восхищался мною. И я смущалась и расцветала от каждого его слова.
Егор — интересный мужчина и с ним точно не соскучишься. Высокий, как и его друг, брюнет с пронзительными голубыми глазами, которые все время норовила скрыть челка. Мне было приятно, что такой как он, заметил меня и оценил. Но больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы эти слова были услышаны другим — молчаливым и серьезным.
«Взгляни на меня», шептало сердце. «Заметь и ты во мне красивую женщину, а не маленькую девчонку», просило глупое.
Он
Хотелось под стол провалиться, а не сидеть с ними за одним столом. Нет, не так. Хотелось, чтобы его тут не было, я пожалел уже о том, что пригласил Егора в дом. Хотя ему и приглашение не требовалось, он мог бы и сам завалиться и даже в мое отсутствие.
И хоть мой друг не делал в моих глазах ничего аморального, я не мог вынести его флирт с моим шефом. Я, не имея никакого права на эту девушку, сейчас ревновал ее к другу, поражаясь своей собственнической натуре. Он крутился ужом вокруг нее, и я едва дождался окончания наших посиделок. Оставив Мару на кухне, мы с Егором пошли в мой кабинет.
На самом деле мой друг вовсе не был таким балагуром и разгильдяем, каким хотел казаться на первый взгляд. Скорее это было его отмазкой, чтобы от него не требовали невозможного.
— У тебя с ней что-то есть? — спросил Егор, затягиваясь сигаретой.
Не люблю, когда курят у меня дома, но сейчас меня возмутило не это.
— Думаешь, я буду платить своей любовнице, чтобы она у меня и полы помыла?
— И не плати, чего кипятишься? Кстати, когда у Мары выходной?
— Зачем тебе это?
— Хочу пригласить её на свидание, — добил меня друг, или уже не друг.
— Мою повариху? — удивлённо приподнял брови, впервые в жизни так грубо называя своего шефа.
— Пф, да что с того? Сегодня повариха, а завтра всемирно известный шеф-повар и гордость страны. Я не такой сноб, как ты, — флегматично отозвался Егор.
Неужели это так просто? Нравится- пригласил, не взирая на пропасть между нами. Может это пропасть только у меня, дурака, в голове…
Глава 8 — Ревность хуже травмата
Глава 8 — Ревность хуже травмата
Он
К концу следующей недели моя квартира была вся усыпана цветами. Сказать, что меня это напрягало — это не сказать ничего. Каждый день Егор или вваливался сам с охапкой цветов или присылал букет с курьером.
Эти цветы малым диверсионным отрядом из лилий пробрались даже в мой кабинет. Добрая душа — шеф, украсила ими мой стол, даже не подозревая какая для меня это пытка. Даже не знаю, что хуже: их удушливый аромат или тот факт, что это цветы, подаренные не мною.
Шеф краснела как рак и смущалась, но знаки внимания все же принимала. А мне оставалось только скрежетать зубами, пока никто не видит. У меня был шанс, и я им не воспользовался. Да черт возьми, у меня была тысяча шансов и я все упустил, дав добро другу на эти отношения. И теперь прекрасную улыбку Марьяны мне приходилось делить со своим другом, который стал у нас частым гостем.
Буквы предательски разбегались и не желали складываться в предложения. Поняв, что читаю одну и ту же строчку договора я захлопнул папку с бумагами. Это бессмысленно сейчас, нужно переключить свое внимание на что-нибудь другое. Взгляд невольно зацепила за лилии — подарок Егора. Точно, подарок.
У Мары совсем скоро будет день рожденья. Обычно я отделывался премией к празднику для всех своих сотрудников, но Мара принесла в мой дом уют и выбрать подарок самому — это самая малость, что я мог бы для нее сделать. Она заслуживает чего-то большего, чем банальщина из разряда дорогого парфюма и охапки цветов, но я также прекрасно отдавал себе отчет, что дорогостоящий подарок будет также неуместен и она его и вовсе не примет. За те полгода, что она работала на меня, я успел немного узнать ее и понять, что она не похожа ни на одну из тех женщин, что мне доводилось встречать прежде.
Не будучи до последнего уверенным в своем решении, я поехал в торговый центр неподалеку, надеясь на удачу, что сумею сориентироваться с выбором на месте. На примете были разные приспособления для кухни, или кулинарные книги, что-то связанное с ее хобби, но мое мнение на этот счет кардинально поменялось, когда я случайно оказался напротив витрины с винтажными безделушками и украшениями.
Это был небольшой ювелирный магазин, куда я в принципе изначально заходить не собирался, так как ни разу не видел на Маре украшений и даже не был уверен, а проколоты ли у нее уши. Удивительно, что я ни разу не обратил на это внимание, но это так.
Мой выбор пал на латунную подвеску для хранения фотографии в виде ключика, причем верхняя его часть была выполнена в виде маленького женского личика в обрамлении густой копны волос, а в описании значилось «Ключ лесной феи». В основании ключа было вставлено зеленое ювелирное стекло и такими же маленькими камушками были инкрустированы волосы феи, придавая им зеленый оттенок — как у Мары в день нашего знакомства. Но и на этом сюрпризы подвески не ограничились, чего я собственно не ожидал. Оказалось, что в комплект к этому ключику нужен был еще один. Только маленький невзрачный ключик на браслете из оксидированной латуни мог открыть подвеску, а без него это был просто кулон. Такого чуда мне раньше точно не приходилось видеть. Но и добраться до сути нашей именинницы не так-то просто.
Уже в машине меня догнала невеселая мысль, что Мара будет носить этот подарок, этот ключ на своей груди — теперь ключ от моего сердца будет у нее.
Я уже давно не отмечала свои дни рожденья и этот день не должен был становиться чем-то из ряда вон выходящим. Но сегодня с самого утра оказалась заваленной подарками, лишь один из которых был мне ценнее всех. Прямо за нашим традиционным совместным завтраком мой босс произнес за меня кофейный тост и вручил мне маленькую коробочку, перевязанную зеленой атласной лентой.
Мы вместе посмеялись над нашей первой встречей и теми недоразумениями, что остались позади, после чего Владислав Сергеевич помог мне разобраться с хитрой конструкцией подвески и сам застегнул ее на моей шее и браслет на запястье.
— Спасибо, — еще раз проговорила я, смущаясь от его прикосновений к своей шее и рукам. От последнего стало неловко, особенно от дурацкой мысли как сильно мои руки отличаются от нежных пальчиков столичных красавиц, и я поспешила перевести тему разговора — Я испекла ваши любимые булочки с корицей.
— Ты меня балуешь, — улыбнулся мне в ответ босс. — Я скоро в двери входить не буду с таким питанием. Лучше положи мне их с собой.
Я подошла к выпечке, разложенной рядом на столе, выбирая из булочек самые румяные, отмечая про себя, что фигуре Владислава Сергеевича еще далеко до того момента, когда он перестанет входить в двери.
— От тебя всегда пахнет корицей, — услышала я и порадовалась, что стою к боссу спиной: мне кажется, у меня даже уши покраснели.
— Мне нравится корица и ее запах. Моя мама была кондитером. Когда-то у нас даже была своя пекарня и я очень любила ей там помогать.
— Я даже не знал об этом. А что случилось с пекарней? — с интересом спросил он, смотря прямо мне в глаза.
— Мама заболела. Ее пришлось продать, — я старалась, чтобы мой голос не дрожал, но выдержать его взгляд было выше моих сил.
Нам пришлось много чего продать, но ничего из этого не помогло спасти мою маму. Добрую, милую и любимую… Мы вместе мечтали, как однажды я буду работать вместе с ней в пекарне или еще лучше — мы откроем свое кафе, где будем готовить вместе. Она верила в меня и говорила, что я очень талантлива. Я пообещала ей, что обязательно исполню нашу с ней мечту. Но рассказывать об этом было слишком тяжело, и этот мужчина стал первым, кого я впустила в эту тайную комнату своей души и памяти.
- Она часто сравнивала меня с корицей: сложная, но нежная, пряная, но сладкая, — улыбнулась я своим воспоминаниям.
Владислав Сергеевич задумчиво принюхался к булочкам после чего повернулся ко мне:
— А с чем бы ты сравнила меня?
— С гвоздикой, — мне и не пришлось долго думать над этим вопросом, но следующий вопрос заставил меня задуматься.
— А Егора?
— Я не знаю, с чем его можно сравнить, — пожала плечами я. — Может быть шафран или зерна рая.
Запоздало заметила, как переменился в лице босс, и поспешила объясниться.