Услышав голос постороннего человека, Инга тут же отпрянула и виновато посмотрела на меня.
— Я не хожу «налево», — глядя прямо в глаза Антона, сказал я. — И то, что сейчас было, для меня такая же неожиданность, как для тебя, — тут я перевел взгляд на девушку, ожидая объяснений.
— Прости, — опустила она глаза в пол, стараясь скрыть смущение и растерянность. — Просто там, когда я уже попрощалась с жизнью, ты меня выручил. И потом, эта бойня прямо перед глазами, и если бы не ты, то одного моего космолета могло не хватить, чтобы загородить проход, и я бы, скорее всего, не выжила. Вот и…
Понятно, стресс, все такое… Но я-то почему должен страдать от ее проявления эмоций? У меня возник страх, что вот сейчас Антон пойдет и все расскажет моей Алене, а у нас только начало все налаживаться! И ведь не опровергнуть его слова, вон камера скромненько в углу висит. А уж у него-то точно есть к ней доступ.
— Надо поговорить, — обратился я уже к Антону.
— О чем же? — с ехидцей спросил он. — Весь тот лепет, что она произнесла, сам Алене объяснять будешь.
— Нам. Надо. Поговорить, — четко разделяя слова, настаивал я на своем.
Амбал остро взглянул на меня. Перевел взгляд на Ингу, о чем-то раздумывая, но все же кивнул.
— Пять минут. Потом вас будут ждать в баре, чтобы поздравить. Иди за мной, — повернулся он в сторону внешней стороны кольца станции.
Идя за безопасником, я вспоминал, как шагал здесь во второй день своей жизни на станции. Тогда этот путь давался мне непросто из-за моральных терзаний. Первое убийство, тем более по случайности, да еще неизвестность строгости наказания… А вот сейчас, прожив уже приличное количество времени при пониженной гравитации и ощущая с каждым шагом ее возрастание, я испытывал уже вполне физические нагрузки. Будто кто-то на каждый мой шаг добавляет мне по килограмму или даже два. Когда мы добрались до кабинета Антона с нормальной «земной» гравитацией, с меня градом тек пот, и я четко ощущал, что сейчас бы те сутки в карцере мог просто не выдержать. Посмотрев в лицо Городина, я увидел там отчетливое выражение превосходства. Специально сюда привел! И меня в заведомо более проигрышное положение поставил, и проверил заодно, насколько теперь для меня опасен карцер.
— Ну и о чем же ты хотел поговорить? У нас осталось всего пара минут. Поторопись.
Говорить было тоже тяжело. Мысли с непривычки от такой постоянной, а не рывком как при ускорении, нагрузки путались, но я постарался вести себя твердо.
— Зачем тебе Алена?
— Она мне нравится, — пожал тот плечами, как само собой разумеющееся. — И она станет моей. Хочешь ты того или нет.
— И ты готов использовать любые, даже самые грязные методы? А ведь те же мужики рудокопы тебя уважают. Интересно, как они к тебе станут относиться, если узнают твои методы с шантажом?
— А я тебя шантажирую? — деланно удивился тот. — Я просто спросил, что подумает твоя жена. Вот и все.
— Ты идиота-то не включай.
— А ты не борзей, — осклабился качок. — Мужики ничего не скажут, да и плевать мне в таком вопросе на чье-то мнение. С чего бы мне оставлять без внимания такой козырь? А ведь все один к одному: вы и спасали друг друга и летаете на гонки вместе. Кто знает, чем вы там занимаетесь?
И ведь верно. Пусть он скажет только о поцелуе, и даже Инга подтвердит, что это была благодарность за спасение, вот только для Алены это будет не аргумент. Судорожно порыскав глазами вокруг, будто пытаясь найти в окружающем ответ, я внезапно заметил на столе Антона черновик со стихами. Обычный гибкий электронный экран, что давно используется как блокнот для заметок повсеместно. Там даже звуки можно записывать. И вот что интересно: судя по обрывкам, что мне удалось прочесть и значку музыкального сопровождения текста, это трек. Точнее его черновик. А стиль построения стихов очень напоминал строки бит-дарника! Антон пишет музыку?
Тот заметил мой взгляд и тут же быстро убрал электронный блокнот в стол. Посмотрев на этого бугая, которому по виду и манере разговора медведь на ухо наступил, я не поверил, что он мог бы написать песни, что являются не только самыми популярными на станции, но и некоторые хитами всего космоса.
— Если ты не скажешь Алене про поцелуй, то я не скажу, что ты знаешь, кто такой бит-дарник, — выдал я первое, что пришло в голову.
Амбал посмотрел на меня сначала удивленно, а потом разразился бурным хохотом.
— Ты всерьез думаешь, что такая информация могла пройти мимо меня? И все это приняли бы за чистую монету?
Поняв, что глупость сморозил, я попытался построить свой аргумент по-другому.
— У тебя текст бит-дарника. Черновик с еще не выпущенной песней. И тут два варианта: либо ты сам их пишешь и скрываешь это, значит, не хочешь, чтобы правда раскрылась. Либо скрываешь автора песен, возможно, даже держишь того на крючке и не даешь ему раскрыть себя перед публикой…
— Ты почему-то отметаешь третий вариант, — перебил меня Антон. — Что этот человек сам не ищет известности, а мне передает свои тексты, потому что так проще прятать свой след в цифровой сети.
— И такое может быть, — вынужденно согласился я. — Но факт остается фактом: никто не знает, кто такой бит-дарник. Так, может, — родилась у меня тут же новая идея, — устроим пари? — да уж, моя авантюрная натура иногда выходит не там, где надо, но сознание в этот момент мне подкидывало одну картинку хуже другой. И где Алена просто бросает меня, и где демонстративно изменяет на моих глазах с Антоном. Только у нас все наладилось, и эта случайность с поцелуем может все разрушить! — Я в течение суток узнаю, кто такой бит-дарник, и не выдаю его личность, в обмен на то, что ты не расскажешь Алене о поцелуе.
— Ты идиот? — спокойно через несколько секунд молчания спросил Антон. — Ты сам-то понял, что предложил? Какой мне…
— Смысл? А такой, что я в любом случае узнаю это, и потом уже у тебя не будет возможности повлиять на раскрытие мной этой информации. Ну и если этого мало — если в течение суток я не узнаю его имя, то отступаюсь от Алены. Точнее, перестаю тебе мешать ухаживать за ней, — последнее высказывание далось особенно тяжело, но привести другого аргумента в тот момент я просто не мог. Я не хотел, чтобы супруга узнала про поцелуй. Тем более, что с Ингой-то у меня и нет ничего!
— Ну ладно. Я дам тебе даже больше — двое суток, причем, не считая сегодняшних. Найдешь стопроцентные доказательства, что указывали бы на конкретного человека, то я ничего не расскажу. Даже больше — отступлю. НО, — встал он из-за стола, за который сел, стоило нам войти в кабинет, сразу нависнув надо мной. — Если не сможешь, то забудь про жену. Навсегда. Она станет — моей!
— Если сама захочет, — тут же вставил я. — Если сама захочет, — повторил я, когда амбал прищурившись, склонил голову набок, будто думая, как мне получше заехать в морду. — Она живой человек, а не вещь. Так что если она сама все же выберет меня после твоего рассказа, то не мешай ей.
— Хорошо, — кивнул он. — Иди, тебя в баре заждались уже, наверное.
В баре меня действительно заждались. Пока я шел туда, снижение гравитации ощущалось как эйфория. Будто я победил кого-то неимоверно сильного, хотя, по сути, сейчас у меня была только одна победа — в гонке.
Церемония награждения ничем не отличалась от предыдущих. Выловив после нее Вадима, я отозвал его в сторону. Поговорить и попробовать уговорить помочь.
Быстро обрисовав ему ситуацию, я стал ждать, что скажет этот тертый жизнью мужик. Вроде мы с ним почти ровесники, но почему-то у меня было ощущение, что тот видел и испытал намного больше в своей жизни, чем я.
— Ну что сказать, дурак ты, — в своей манере дал он мне характеристику. — Может, гоняешь ты и неплохо, но вот в отношениях дуб дубом. Лучше бы сам пошел и все своей Алене рассказал. Это кстати и сейчас еще можно сделать. А ты вместо этого ее на кон поставил, да еще в теме с непредсказуемым результатом, где выигрыш — так себе.
— Моя жена так себе выигрыш? — с угрозой в голосе спросил я. Как он может так отзываться о моей любимой?
— Успокойся. Я не о твоей супруге, а об условиях и конечном итоге. Ну, допустим, ты узнаешь в указанный срок имя бит-дарника. Дальше-то что? Если Антону действительно так понравилась твоя жена, то он найдет тысячу возможностей, чтобы она сама от тебя ушла, причем без его прямого участия. Он здесь практически хозяин. А она одна из обычных рабочих аграрного сектора. Будь уверен, единственный твой шанс сохранить любимую — в ближайшие пару суток свалить со станции вместе с ней.
— И как это сделать? Веры в слово Антона и то больше, — угрюмо сказал я.
— Ну, ты уже в спортивной лиге. И даже можешь претендовать на участие в именных турнирах. В той же «игре» третье место дает семьдесят пять миллионов. Сколько там тебе не хватает, чтобы долг закрыть?
— Двадцать пять, — с удивлением для себя самого, констатировал я.
— Ну вот. Гонка, конечно, сложная, но она послезавтра. Подашь заявку. С твоим рейтингом есть высокий шанс, что ее одобрят. А там — главное войти в тройку победителей и билет со станции считай у тебя в кармане.
— А Антон на это повлиять не сможет? Ну, в смысле на наш отъезд?
— На это — нет, — усмехнулся Вадим. — Только если расскажет Алене о поцелуе и своих чувствах, а та поведется. Но от этого ты и сейчас не застрахован.
— Короче, поможешь с поиском этого музыканта?
— Почему нет? — пожал тот плечами. — Мне и самому интересно. Но как ты себе это представляешь?
— Во время гонки, что будет делать Антон?
— Да кто ж его знает. Хотя… Если ты будешь единственным представителем на самой популярной гонке от нашей станции, то, скорее всего, вместе со всеми будет смотреть эту гонку в баре. Еще один аргумент за именную гонку «игра». Подожди, — вдруг задумался он. — А ведь Антон тебя именно под эту гонку и подбивает…
— Почему? — мне стало интересно, как Вадим пришел к такому выводу.
— А как ты будешь проводить поиски, если не будешь присутствовать на станции? А из всех гонок, кроме отборочной, именно у этой пришла очередь проводиться у нас. Все остальные проходят на других станциях, и у нас будет максимум полдня на апгрейд космолета, а потом придется улетать. Тут уж не до поисков неуловимого музыканта.
— И зачем ему это? — если механик прав, а пока все звучит логично, то зачем это безопаснику?
— Не знаю. Но гонку не зря называют «игрой». Там очень многое зависит от удачи, а не умения пилота.
Пока мы разговаривали, церемония закончилась, и механик повел меня назад в бар — промочить горло и спокойно за кружечкой эля обсудить все нюансы именной гонки «игра».
— Сейчас она называется «Безумный подкидыш». Но этот гонщик вроде бы уже сменил имя, — добавил он неуверенно, отхлебнув из кружки. — Но неважно. Суть трассы проста: путь идет по прямой, его длина — два километра. Через каждые пятьсот метров идут контрольные кольца. Но не простые, а лотерейные. Перед заездом на каждом корабле устанавливается от двенадцати до пятнадцати апгрейдов. Восемь стандартных — остальные по выбору. На момент старта выбранные апгрейды заблокированы, есть только стандарт. Но когда проходишь сквозь кольцо, их можно разблокировать. Что именно ты разблокируешь, тоже можно «выбрать». Там как в казино, идет постоянная смена апгрейда.
— Как в одноруком бандите? — уточнил я. — Ну, с тремя семерками?
— Да, только там не три числа крутятся, а одно. Попадешь издалека ЭМ-импульсом по кольцу, и что в тот момент на табло было, то и активируешь при пролете сквозь него. Но есть два больших НО! — поднял палец мужик и допил кружку. — Еще!
Пока ему наливали новую порцию, я терпеливо ждал, стараясь не сбить с мысли механика, а заодно разложить по полочкам полученную информацию.
— В общем, — продолжил он, — первое «но» заключается в том, что если выбранного апгрейда у тебя нет, то, считай, впустую останавливал это колесо фортуны. Еще хуже, если апгрейд есть у противника. Тогда если нет перезапуска, то пролетев за тобой, соперник активирует свой апгрейд «на халяву». Второе «но» в том, что на кольце есть оружие. И если активируешь «черную метку» то вместо желанного активатора апгрейда тебя ждет смертельная ловушка.
— Это все? — спросил я, когда Вадим остановился и присосался к своему напитку.
— Нет. Всего идет четыре контрольных точки. Первый ряд — восемь колец. А участников шестнадцать, — усмехнулся он. Судя по его взгляду, мой механик уже захмелел, но все еще мыслил вполне трезво. — Второй ряд содержит уже четыре кольца. Третий — два. И последняя, финальная точка — это всего одно кольцо. Но оно самое коварное. Имеет всего два положения — да и нет. Если пролетел на «да» то все отлично. Но если на «нет», то пусть даже ты будешь первым, для гонки ты проиграл, и челнок тебя не заберет.