— Куда это она едет? — не понял я (а я в самом деле этого не понял!).
— За «торпиллёром»!
— Да вы персефонских сенчекуляров объелись, что ли?! Куда ты собралась тащить девчонку? На Даннемору? Это планета-тюрьма для мужиков. Ты знаешь, как её называют в просторечии? Монастырь дьявола! Вас там не просто разорвут в клочья, вас там съедят! Ваши чучела будут использоваться по прямому назначению на протяжении последующих двухсот лет!
— По какому такому «прямому назначению», а-а?
— Сексуальной эксплуатации!
— Атаман, спокойно, не переживай из-за сексуальной эксплуатации моего чучела, — Ола махнула рукой. — Посмотри-ка лучше на моего мужа — он спокоен!
Павел действительно с самым невозмутимым видом пил шампанское. Почувствовав, что внимание присутствовавших переключилось на него, он важно отставил бокал и, пожав плечами, пробормотал:
— Ну, а что такого? Если тамошние урки поймают мою любимую жёнушку, то… пусть сами и расхлёбывают. Ты, атаман, видел Олу наперевес с огнемётом? А я видел. И скажу так: лучше сразу попросить об эвтаназии!
Признаюсь, я опешил. В моих планах Наталье, конечно, отводилась определённая роль: ей надлежало оставаться на борту «Фунта изюма» и в случае моего отсутствия подкармливать старину Гнука, сидевшего в клетке на секретной палубе «Три-А». Подавать ему раз в сутки бутылку с водой. Выносить «утку»… Но уж никак не бегать наравне со мною с огнемётом наперевес.
— Речь, в общем-то, не о твоей жене, — заметил я. — Кто такая Ола, я знаю не понаслышке! Она брала заложников раз двадцать в своей жизни… а её методика конфликтных переговоров, сопровождаемых самокалечением, вообще не имеет аналогов и изучается во всех монастырских школах тюремного типа… так что заслуги твоей благоверной тут не обсуждаются. Но Наталью нельзя втягивать в такую жизнь. Она — не казачка!
— Она может стать казачкой в любой момент! Нам нужны женщины с зелёными глазами, — провозгласила Ола. — Я узнаю себя в ней. Сорок лет назад я была такая же: выше ростом, с длинными ногами, у меня даже глаза были зелёные! Как только Наташа официально попросит о том, чтобы сделаться казачкой, я моментально возьму её в свой конвойно-расстрельный дивизион.
— Ты посмотри на себя: какое у тебя образование, какая школа жизни, кем были твои родители! И посмотри на Наташу — это человек двадцатого века! Она росла на Земле, где «g» равно «единице»; ты — на Красной Площади, где сила тяжести на двадцать пять процентов больше! У тебя кровь и кости другого состава! Ты из другого материала, Ола!
— Ничего, Наташа будет получать грудное молоко и гематоген!
— Она не просто человек; она — ценнейший… — я запнулся, поскольку не смог сразу подыскать нужное слово. — ценнейший объект…
— Назови ещё её «артефактом», — ядовито проговорила Ола. — И тогда я точно вызову тебя на дуэль. На огнемётах!
— Она ценнейший объект научного исследования!
— Прежде всего, она — человек. Наташа изъявила желание принять участие в наших розысках. И я прекрасно понимаю её чувства, ведь в немалой степени эти розыски обусловлены тем, что произошло с нею. А то, что у неё нет за плечами специальной подготовки… так она её получит. Было бы желание!
Я посмотрел на Натс. Странное дело, в ту минуту мне показалось, что за всё время нашего знакомства я впервые увидел её счастливой.
3
Станция «Путь Карлито», подвешенная в миллиарде километров от оранжевой звезды Баумгартен в небольшой галактике Вогезы, являлась типичным представителем той категории космических поселений, на которые невозможно было смотреть без содрогания. Они строились без единого плана на протяжении порой нескольких десятилетий как правило какими-либо небольшими кланами или группами людей, испытывавшими потребность в сугубо функциональной конструкции. По мере роста потребностей создатели начинали крепить к некоему центральному модулю дополнительные компоненты, так что с течением времени околозвёздная станция превращалась в какое-то бессистемное нагромождение жилых и технологических отсеков, число которых нередко превышало тысячу. Отсеки эти собирались на поверхности ближайшей высокотехнологичной планеты и пригонялись к месту их монтажа уже в готовом виде. Такие модули имели вполне понятные ограничения по массе и габаритам. Внутреннее убранство станций, получавшихся в результате такого рода сборки, обычно отличалось бессистемностью расположения отделов и служб и отсутствием свободных пространств. Поскольку не может быть пустого пространства там, где ведётся яростная борьба за экономию места.
Надо сказать, что подобные станции возводили многие — и пиратские кланы, и торговые компании, и бригады колумбариев, да и донские казаки тоже грешили такого рода примитивным космическим инжинирингом. Если богатая Земная Цивилизационная Лига могла позволить себе отливать из пенобетона околозвёздные станции размером порою в десятки километров, так что у них получались настоящие искусственные планеты, то все прочие участники процесса вселенской колонизации оказывались вынуждены существенно экономить на возводимых астроинженерных сооружениях. Поэтому в то время как «цивилизаторы» строили поселения на миллионы жителей, смело реализуя самые масштабные и дорогостоящие проекты, их оппоненты обычно ограничивались тем, что лепили убогие модульные конструкции, проигрывавшие первым по всем статьям.
О «Пути Карлито» никто из моего куреня прежде ничего не слышал. Все шесть наших кораблей, собравшиеся на станции «Претория» в системе Каома, последовательно совершили серию прыжков к звезде Баумгартен. Вперёд мы послали «Наварин» с Костяной Головою — это был самый тяжело вооружённый корабль, имевшийся в нашем распоряжении. Константину предстояло сыграть роль нашего щита и дубины, дабы отогнать всякого рода злыдней, если бы таковые попробовали атаковать корабли на выходе из «схлопов». На «Наварине» размещались четыре тяжёлые субмезонные пушки и мощная пассивно-активная броня, что, конечно, не превращало корабль в полноценный крейсер, однако, делало его довольно сбалансированным в военном отношении.
Следом за кораблём Костяной Головы выдвигался «ДнепроГЭС», пилотируемый Ужасом. В отличие от «Наварина» его ударное вооружение было куда слабее: всего два протонно-лучевых орудия при отсутствии бронирования. Именно такого типа орудиями были вооружены истребители «цивилизаторов», жертвой которых не так давно я сделался. Фактически в распоряжении Круглова был отменный корабль-капер, вооружённый лишь для того, чтобы обстреливать слишком упорного преследователя. Несмотря на отсутствие сколь-нибудь серьёзного бронирования, своими тяговооружённостью и манёвренными качествами «ДнепроГЭС» намного превосходил подавляющее большинство классических военных звездолётов, благодаря чему Круглов мог просто-напросто убежать от того противника, с которым не имел шансов справиться.
Далее в нашем ордере двигались невооружённые корабли: «Туарег», «Старец Зосима» и «Фунт изюма». Замыкал колонну «Таллин» (с одной буковкой «н»), подобно «ДнепроГЭС» у имевший довольно мощное ударное вооружение — две субмезонных пушки и два протонно-лучевых орудия — а также умеренную локальную защиту реакторов и жилой зоны. Усольцев привёл довольно сбалансированный корабль, которому общим мнением было поручено исполнять роль охраны арьергарда — занятие куда более хлопотное и опасное, нежели принято думать. Известно, что многие пираты предпочитают нападать именно на замыкающие корабли ордера, когда идущие впереди хорошо вооружённые звездолёты уже покинули систему.
Для того, чтобы достигнуть окрестностей звезды Баумгартен нам всем пришлось совершить два сверхсветовых прыжка; сложностей это никаких не представило и в конце-концов вся флотилия благополучно прибыла в назначенное место.
Согласно данным лоции, нужная нам звезда относилась к категории так называемых «тяжёлых» или «железных» звёзд, то есть таких светил, в чьих недрах в больших количествах синтезировались изотопы тяжёлых элементов, прежде всего, железа-шестьдесят. Этот факт прекрасно объяснял то, почему «Путь Карлито» появился именно здесь — в незаселённой людьми системе, расположенной к тому же вдали от основных внутригалактических трасс. Вокруг «тяжёлых» звёзд обычно обращается большое количество астероидов, богатых металлами; кроме того, планеты в таких системах имеют высокую плотность, что также является следствием минерального богатства их недр. Можно сказать, что «тяжёлые» звёзды и газопылевые туманности вокруг них являются кладовыми Вселенной.
Именно поэтому тридцать лет назад богатая артель «космических мусорщиков» и взялась за постройку околозвёздной станции «Путь Карлито». Прозвище «мусорщики» не несло в себе ничего обидного — этих людей называли так в силу специфики их ремесла. Они работали с космическим мусором, извлекая ценное минеральное сырьё из астероидов и комет, другими словами, из той всевозможной мелочёвки естественного происхождения, которой так богат космос. Тех, кто высаживался на поверхности крупных планет и вёл добычу руд шахтным способом, именовали «крысами». Хотя «мусорщики» и «крысы» использовали в своей работе несходные технику и технологию, разница между ними была куда меньше, чем мог бы подумать непросвещённый человек. Иногда «крысы» при помощи определённых приёмов — например, путём раскрутки ядра — раскалывали особенно богатую сырьём планету на крупные фрагменты, которые дробили затем термоядерными ракетами и складировали в бездонных трюмах своих огромных кораблей-рудовозов подобно тому, как это проделывали «мусорщики» с астероидами. Крупные межзвёздные транспорты за одну ходку перевозили десятки миллионов тонн разнообразных руд и в недрах одного такого рудовоза могли без затруднений разместиться все корабли моего куреня одновременно.
«Путь Карлито» казался со стороны бесформенным комом, слепленным то ли из коробок, то ли из ящиков. Смотреть на это чудовище было не то чтобы тяжело, а просто неприятно, как неприятно рассматривать руины. Не вызывало сомнений, что никто и никогда даже не задумывался о том, чтобы облагородить внешний вид станции, а при слове «дизайн» руки её хозяев явно тянулись к ятаганам и пистолетам.
Наши невооружённые корабли пристыковались к разным причалам станции, между тем как «ДнепроГЭС», «Наварин» и «Таллин» (с одной буквой «н») не стали этого делать. Согласно заранее выработанному плану, им надлежало прикрывать наш отход в том случае, если мои переговоры с Волосатым Мышонком пойдут как-то не так, как предполагалось. В конце-концов, мы не знали каков социальный статус этой бандерши и какие неприятные сюрпризы могли бы поджидать меня на борту «Пути Карлито». Если бы ей удалось захватить меня и «Фунт изюма», то Костяная Голова, Ужас и Ола с Усом должны были потребовать моего немедленного освобождения безо всяких предварительных условий под угрозой расстрела станции своими орудиями.
По-моему, это было честно.
Перед тем как покинуть «Фунт изюма» я одел на себя практически всё защитное снаряжение, которое сумел отыскать в загашниках своей оружейной комнаты. Помимо традиционного селенитогового сари нацепил демпфирующий доспех с элементами активной брони на груди и спине, а также налокотники, наколенники и подголовники. Свои гениталии я спрятал раковину скрытого ношения с комбинированной активно-пассивной металло-керамической бронёй. Э-эх, не позавидовал бы я Волосатой Мыши, если б она вздумала ударить меня в пах или выстрелить в самое защищённое моё место из какого-нибудь кинетического оружия! Защитное оснащение логично дополнило различное стреляющее, пыхкающее и разящее оружие, подвешенное в подмышках, в рукавах, на предплечьях и коленях под подолом сари. Не знаю, смог бы я с таким оружием завалить, скажем, древнеримский легион, но пару центурий я бы разметал в прах даже не особенно напрягаясь. О газовых гранатах и режуще-кромсающих кастетах особо упоминать даже не считаю нужным, поскольку эти милые моему сердцу безделицы являются столь же неизменными атрибутами моего мужского имиджа, что и интерактивная самонаводящаяся зубочистка.
Предполагалось, что моя встреча с Нairy Мouse состоится в местной чекушечной, известной под названием «Весёлый гробовщик». Я отправился туда в одиночестве, хотя знал о том, что мой подход и отход должны будут прикрывать Батюшка, Нильский Крокодил и Шерстяной. Как такового таможенного или какого иного контроля при выходе с причального пирса тут не существовало, лишь диспетчер причального узла напомнил мне по громкой трансляции о том, что ношение кинетического оружия во внутренних отсеках «Пути Карлито» категорически запрещается. Я лишь рукой махнул: порядки на такого рода станциях мне были давным-давно хорошо известны.
Сей околозвёздный дом имел довольно внушительные размеры, но почему-то вращался таким образом, что одна его часть располагалась близко к оси вращения, а другая, соответственно, была от этой оси удалена. Уж и не знаю, что послужило причиной столь странной дезориентации сего забавного сооружения (скорее всего, ошибки монтажников и эксплуатационщиков), но данное обстоятельство неизбежно должно было вызывать довольно своеобразный феномен, а именно, заметное изменение силы тяжести при перемещении из одного модуля в другой. «Фунт изюма» пристыковался к узлу, расположенному в зоне с минимальной тяжестью, составлявшей буквально треть земной, когда же я добрался до «Весёлого гробовщика» ускорение свободного падения уже сравнялось с земным. Ничего особенно плохого в этом не было, поскольку, как давно заметили находчивые производители французских коньячных спиртов, чем выше оказывается сила притяжения, тем лучше спиртное наливается в стакан.
Бар, он же чекушечная, оказался весьма милым заведением явно переделанным из внушительных размеров отсека-склада. В нишах, прежде предназначенных для размещения разного рода сортового груза, теперь оказались установлены столики с подсветкой, а вместо робота-тельфера по потолочному рельсу катался робот-бармен. Помимо него тут находился и другой бармен, человек. Им оказался колоритный татуированный мужчина, возвышавшийся над стойкой с напитками, что мне показалось в ту минуту особенно примечательным, поскольку видеть людей на этом месте много приятнее, нежели железку, переливающуюся огоньками точно новогодняя ёлка. Мои казаки уже сидели по местам в разных концах зала и усиленно маскировались: Шерстяной пил безалкогольное пиво и играл в какую-то игрушку в своих часах, Инквизитор был занят тем, что благословлял стоявшие перед ним полдюжины чекушек с «дыроколом для мозга», а Нильский Крокодил уже смело лапал свою кабаноголовую соседку, смахивавшую скорее на жертву неудачной операции по перемене пола, нежели на привлекательную женщину.
Я прошёл к стойке в конце зала и подмигнул бармену.
— Я слышал, светлое будущее отменяется, — поприветствовал я его.
— Это точно. Гадкое настоящее растянется навечно, — согласился он, — Что ищете? Я имею в виду не потерянный смысл жизни…
— За свои деньги я желал бы получить полный катарсис.
— Могу предложить высокооктановый «метил-глобулиновый гематоген» из крови неполовозрелых кожоперов. Переживёте без постороннего вмешательства катарсис, нирвану и оргазм сразу, одновременно и пожизненно.
— Не надо мне крови кожоперов. Мне простого русского «шила»!
— Яволь, мон женераль, как скажете! В гранёный стакан или в ботинок? — заметив мой недоумённый взгляд, бармен поспешил пояснить. — У нас есть керамические ботинки для спиртных напитков. Там их можно поджигать или пускать кораблики…
— Нет уж, давайте в стакан!
— Как угодно. А что из закуси?
— Тарелку чмыхадорских анчоусов и гарпун.
Расплатившись с барменом и дав тому щедрые чаевые, я как бы между делом спросил:
— А Хайри Маус тута?
— Наш мышонок? — бармен окинул взглядом помещение. — Не-е-ет, не видно её.
— Если появится, шепните ей промежду глаз, что я пришёл от Гнука.
— Не проблема, — заверил бармен, — У меня масса лишних слов, могу и шепнуть!
Я сел за один из дальних столиков и с горячностью измученного жаждой верблюда припал к стакану. Бодрящая свежесть родного напитка как это обычно бывало прежде, наполнила меня несокрушимым оптимизмом и твёрдой верой в то, что в конечном итоге все океаны окажутся по колено. Просидел я так не очень долго, во всяком случае все переливы собственного внутреннего мира так и не успел изучить досконально и окончательно. Стул подле отодвинулся и на него опустился маленький, юркий мужичонка в длиннополой полосатой засупонке.
— Так где же старина Гнук? — спросил он непринуждённо.
Я оторвал взгляд от дна стакана. Мужичонка не понравился мне ни своим бегающим взглядом, ни засаленными рукавами одежды, а главное — теми невидимыми, но явственно уловимыми флюидами шакальей трусости, что распространял вокруг. Кроме того, он слишком по-панибратски подсел ко мне, а это в любой ситуации не есть вери гуд.
— Старина Гнук сидит в клетке на грузовой палубе моего корабля, — спокойно ответил я. В конце-концов, любой прямо поставленный вопрос всегда заслуживает прямо уложенного ответа.
— Вот как? — мужичонка в полосатом как будто бы растерялся. — А тогда ты чего сюда притащился?
— Хотел повидаться с Хайри Маус.
— Она не будет с тобой разговаривать без Гнука!
— Правда? А мне всё равно! Я посижу здесь ещё пять минут, допью свой стакан, потом спокойно уйду… а ещё через десять минут Гнук выйдет в открытый космос без скафандра. А Циклопис Хренакис останется сидеть на Даннеморе. Какие проблемы, это ж не я там сижу, правда?
Сморчок в полосатой засупонке какое-то время внимательно рассматривал меня, а потом механически повторил:
— Какие проблемы, да?
И словно бы искусственно возбуждая свою ярость, зашипел: