— Такова цена безопасности, — сказал Соломон. — Они и раньше так жили, кстати, и, вероятно, это их и спасло. Когда Система включила здесь тот же сценарий, что и на вашей планете, все измененные были уничтожены в течение нескольких минут.
— Вот они, преимущества тотального контроля над гражданами, — сказал Виталик. — Тут вся планета такая?
— Нет, — сказал Соломон. — Только этот континент-государство. На двух других континентах все, как обычно. То есть, как везде.
— И чего, соседи даже морем не набегают?
— Пробовали пару раз, насколько мне известно, — сказал Соломон. — Потеряли весь флот и перестали.
— Ну, допустим, открытое насилие тут невозможно, — сказал Виталик. — А если в частном порядке кого-нибудь отравить?
— Отследят по мониторам и накажут.
— Заманить в подвал и отравить?
— Все равно вычислят, — сказал Соломон. — Почему тебе это так интересно?
— Чисто академический интерес, — сказал Виталик. — Ни разу еще не встречал такого правила, которого нельзя было бы обойти. Кстати говоря, а куда мы идем?
— В бар, — сказал Соломон.
— А ты уверен, что нам это по карману?
— Если не напиваться.
— А зачем же тогда, сука, в бар?
— Там ждать удобнее.
— Чего ждать?
— Ты поймешь, когда увидишь.
— Но тут хотя бы подают настоящий алкоголь? Пиво?
— Что-то вроде того.
Местных на улицах было не много. Одеты они были в разного цвета хламиды, но встречались и комбинезоны, как у Соломона, и он, приложив к этому некоторые старания, конечно, вполне мог бы сойти за альва.
На пришельцев из других миров смотрели тут, по большей части, равнодушно. Неприязненных взглядов была всего пара штук, и дальше взглядов дело не пошло. Даже яйцом тухлым никто не кинул.
А уровни-то у местных были совсем низкие. От седьмого до пятнадцатого. Видимо, сытая и спокойная жизнь прокачке совсем не способствует.
— А почему они даже целью нашего визита не поинтересовались?
— Если ты можешь себе позволить оплатить пребывание здесь, предполагается, что у тебя есть какая-то цель, — сказал Соломон. — Но им это без разницы. Ты платишь и соблюдаешь правила, и тебя терпят.
— А если, допустим, я сюда телепортировался, а денег у меня нет? — спросил я.
— Получишь год исправительных работ на благо общества, в конце которого тебе выдадут бесплатный телепорт куда-нибудь, — сказал Соломон.
— Внезапно, лайфхак, — сказал Виталик. — Как бесплатно получить год безопасной жизни. Хотя это зависит от того, какого рода тут работы выдают. если улицы подметать, так это одно, а если кайлом в урановых рудниках махать, так это совсем другой коленкор.
— Если бы это так работало, тут были бы толпы нелегальных иммигрантов, — заметил я. — Так что не думаю, что речь о подметании улиц идет.
— Поскольку Система в этом мире все-таки присутствует, здесь есть данжи, — сказал Соломон. — Вот их нелегалы и чистят. Лут, конечно, у них отбирают, но, если повезет, за год можно неплохо прокачаться. Но на самом деле, мало кому так везет, чтобы целый год постоянных сражений пережить.
— А чего они своими роботами данжи не чистят, к хренам?
— Куда тогда нелегалов девать? — спросил я.
— Это политический момент, скорее, — сказал Соломон. — Роботы нужны, чтобы обеспечивать безопасность граждан. Данжи гражданам не угрожают, если в них специально не лезть. Значит, роботам в данжах делать нечего.
— А кто тут за главного? — спросил Виталик. — Великий Отец? Неизвестный Отец? Учитель всего и вся?
— Компьютер, — сказал Соломон.
— И кто его программирует?
— С некоторых пор он сам себя программирует.
— Джон Коннор, приди, — провозгласил Виталик. — Скайнет совсем офигел.
— Убили нашего Джона, — сказал я. — Теперь за лидера сопротивления мексиканка какая-то.
— Это что, новая серия вышла, пока я в лесу мертвым лежал?
— Вышла, — подтвердил я.
— Шварц хоть был?
— Теперь он шьет шторы.
— И кто б меня обратно в ту тихую могилу в лесу засунул, — вздохнул Виталик. — "Звездные войны", случайно, не продолжали?
— Продолжали. И "Чужого".
— Только не говори мне, что "Титаник" к хренам всплыл.
— Вот чего нет, того нет.
— Странно, чего это они.
За этими разговорами мы подошли к бару.
Никакой вывески над питейным заведением не было, никто никого никуда не зазывал, пьяные у входа не валялись. Внутри оказалось чистое, светлое и просторное помещение, в котором едва ли насчитывался десяток столиков с расставленными вокруг них стульями. И никакой тебе барной стойки, официанток, выставки бутылок и бывалого бармена, протирающего стаканы грязной тряпкой.
— Это чего, сюда со своим приходить надо? — спросил Виталик.
— Не совсем.
Мы сели за столик, Соломон высыпал горстку золота в открывшийся сбоку лоток, и на столешнице отобразилась карта вин. Соломон ткнул в одну и ту же строчку три раза, в центре стола открылся люк, из которого появились три бокала пива.
— И правда, что-то вроде того, — вынес свой вердикт Виталик, оставляя ополовиненный бокал. — Оно ж практически безалкогольное. Я, конечно, с тех пор, как, сука, помер, практически не пьянею, но такие вещи все равно чувствую. Неудивительно, что тут кроме нас никого нет.
Пиво и правда было так себе. Но зато тут было светло, тепло, безопасно, и стул оказался вполне удобным. По сравнению с теми местами, в которых мы побывали за последние несколько часов, это был настоящий оазис спокойствия.
Впрочем, мне следовало помнить, что такие люди, как я, надолго в оазисах спокойствия не задерживаются.
— А вот этот компьютер, — продолжил Виталик. — Он сам себя главным назначил, или как?
— Нет, это решили альвы, — сказал Соломон. Похоже, это было последнее, что они сами решили. — Они рассудили, что так будет безопаснее, провели голосование и делегировали компьютеры всю власть. И, в принципе, они оказались правы. Так действительно безопаснее.
— Ну, не мне осуждать их выбор, — сказал Виталик. — Хотя я бы и не хотел, чтобы мою жизнь определяла какая-то машина.
— А какая, по большому счету, разница? — спросил Соломон. — Машина, другие люди… Если ты живешь в обществе, все равно существует кто-то, кто навязывает тебе свои правила.
— Ты мне еще Ленина начни цитировать, к хренам, — сказал Виталик. — Кстати, как он там?