— Да и черт бы с ними, — сказал я. — Лично я существую в этой плоскости, и собираюсь всего лишь немного подрихтовать некоторые ее выбоины. Если доведут, то до полной выпуклости. А на другие плоскости мне, извините, начихать.
— Но ведь у нашего существования в таких условиях должна быть какая-то цель, какой-то высший смысл, — сказал Армандо. — Ведь не просто же так все это с нами происходит.
— Мне уже озвучивали две разные цели существования всего этого, — сказал я. — И они не то, чтобы противоположные, они взаимоисключающие. Поэтому я не особо удивлюсь, если существует и третья. И четвертая. Вы ведь живете уже очень долго, Армандо, неужели вы до сих пор не поняли, что никакого высшего смысла нет? У этой игры нет цели, нельзя просто выполнить все квесты, посмотреть финальный ролик, промотать титры и красиво уйти в закат. Рано или поздно, эта игра закончится одинаково для всех, и счет на табло будет не в нашу пользу.
— Я смотрю, вами овладели меланхоличные настроения, мой друг.
— У меня так всегда после очередной бессмысленной драки, — сказал я.
— В таком настроении хорошо писать баллады о неразделенной любви.
— В этом мире достаточно хреново и без моих баллад, — сказал я.
— Но я могу хоть как-то повысит ваш дух?
— О да, — сказал я. — Расскажите, что у вас в футляре.
— Гитара, — сказал он.
— Но зачем? Есть же инвентарь?
— Находясь вне стен Коллегии и, в особенности это относится к неисследованным и потенциально опасным территориям, барду всегда стоит носить на виду какой-либо музыкальный инструмент, — сказал Армандо. — Чтобы его не приняли за кого-то другого. Я мог бы, допустим, ограничиться флейтой, но футляр с гитарой гораздо приметнее и позволяет опознать странствующего музыканта издалека. Иногда это помогает избежать неприятностей, потому что в любом захолустье знают, что денег с собой у барда, как правило, нет, и грабить его бессмысленно.
— Дерево, из которого сделана гитара, вполне может пойти на растопку, — сказал я. С паршивого барда хоть древесины кусок, так сказать.
— В настолько диких местах мне бывать еще не доводилось, — сказал Армандо. — Или вы это сейчас не серьезно говорите?
"Гарцующий единорог" оказался заведением низкого пошиба. Покосившаяся дверь без ручки намекала, что среди завсегдатаев принято открывать ее ногой (это если входишь. Полагаю, что для выхода тут чаще используют спину и дополнительное ускорение, приданное местным вышибалой), пол не мыли еще со времен постройки, мебель не обновляли вообще никогда, скорее всего, ее принесли с ближайшей помойки, а доносящиеся с кухни запахи говорили о том, что мишленовскую звезду местный повар сможет получить только приставив нож к горлу ресторанного критика. Грязный и ржавый нож.
Что до публики… Полагаю, это заведение как никакой другое подошло бы известному земному барду Есенину, потому что тут были проститутки, которым можно было бы почитать стихи, и бандюги, с которыми можно было бы жахнуть спирту.
И еще компания каких-то головорезов играла в карты в углу.
Я осмотрел посетителей еще раз, но тщетно. Никто из них не носил напоказ музыкальный инструмент, и никто не был похож на барда.
Правда, у компании головорезов в углу, среди прочего сваленного около стола барахла, была лютня, но парни выглядели так, будто прерывают свою игру только для того, чтобы выйти на большую дорогу и перерезать пару глоток. Если среди них есть парень из Коллегии Армандо, то но просто гений ассимиляции и маскировки.
Хозяин заведения стоял за барной стойкой и даже не пытался сделать вид, что протирает мутные стаканы грязной засаленной тряпкой. Тряпка, как символ профессии, просто лежала на стойке перед ним. И судя по габаритам и небольшой, но увесистой будинке, висевшей у него за поясом, местным вышибалой был тоже он.
Просто удивительно, что ближайшим к городской ратуше заведением оказался этот притон. Наверное, достопочтенные горожане традиционно ужинают у себя дома.
— Милейший, — обратился Армандо к трактирщику. — Не можете ли вы мне помочь? У меня здесь назначена встреча с бардом Люпином…
— Здесь нет никаких бардов, — перебил его трактирщик, и тут его взгляд упал на футляр с гитарой. — Кроме тебя.
— Но он здесь был, — продолжал настаивать Армандо.
— Здесь много кого бывает, — пожал плечами трактирщик. — Я за своими посетителями не слежу.
Это он зря. Последить явно стоило бы. Может, тогда и заведение выглядело бы… Да нет, наверное, тут уже ничего не спасти.
— Но может быть, вы что-то знаете? — продолжал Армандо. — Может быть, он снял комнату где-то поблизости?
— Я. Ничего. Не. Знаю, — раздельно сказал трактирщик и нахмурился еще пуще прежнего.
— Но вы должны что-то знать, — сказал Армандо и его указующий перст ткнул в компанию картежников в углу. — Потому что вот у тех господ его лютня.
— Их и спрашивай, — пожал плечами трактирщик.
— Хорошо, — сказал Армандо. — Именно так я и поступлю.
Пока мы шли от барной стойки к их столу, я прикидывал диспозицию. Картежников было всего четверо, и все они были далеко не Ричарды, так что никаких эмоций, кроме раздражения в стиле "ну вот опять", я не испытывал. Кабак явно видел не одну драку, и вполне может быть, что пол тут такой липкий не только от пролитого пива, так что если какой-то вопрос меня и беспокоил, это был вопрос, куда они потом денут трупы.
Потому что местные стражники и официальные процедуры здесь явно очень редкие гости.
Когда мы приблизились, картежники оторвались от игры и на нас уставились четыре пары глаз. Точнее, три пары и еще один глаз, потому что парный отсутствовал, а глазница была закрыта грязной повязкой.
— Господа, — сказал Армандо. — Я ищу хозяина этой лютни. Можете ли вы рассказать мне о его судьбе?
— Не-а, — сказал одноглазый. — Он сказал, что собирается уйти из города через западные ворота, и больше мы его не видели.
— А можете ли вы мне поведать, какими путями в ваших руках оказался его инструмент?
— Так это, — сказал одноглазый. — Он нам его в карты проиграл.
— Хм, — сказал Армандо и взял паузу. Человеку несведущему могло бы показаться, что он просто задумался, но по характерным движениям зрачков и подергиванием кончиков пальцев любой сведущий игрок бы понял, что бард сейчас работает с интерфейсом и ищет там какую-то информацию. — Но вот в чем проблема. Люпин не был игроком.
— А с нами он сыграл, — осклабился одноглазый.
— Да зарезали они его, — подала голос одна из… допустим, белошвеек, сидевшая за дальним столиком. — Зарезали, а труп на кладбище уволокли, где его упыри и сожрали.
У меня возник резонный вопрос, а кто тут больше упырь, но озвучивать его я не стал, потому что дело стремительно катилось к кровопролитию и без моей помощи.
— Молчи, дура, — сказал одноглазый. — Не так все было.
— А вот и так, — сказала она. — Так все и было, и вы взяли с тела два золотых и горсть серебра, и лютню сюда эту притащили, как трофей, и уже третий день на эти деньги гуляете, а долг, между прочим, ты мне так и не вернул. Хотя и обещал.
Что ж, мотив белошвейки стал понятен. Обманутая женщина и вот это вот все. Увидела, что кто-то может наказать обидчиков и сдала их с потрохами.
А вот если мы, получив информацию, просто отсюда уйдем, ей явно не поздоровиться.
Однако, Армандо уходить и не собирался.
— Зарезали, значит, — тихим и спокойным голосом предельно взбешенного человека сказал он.
— Ну и зарезали, — сказал одноглазый. — Так он все равно был игрок, а мы здесь таких не любим.
— Не любим, — подтвердили его кореша.
Они были неписи, и, в отличие от Виталика, очень тупые. Похоже, алгоритмы им порезали до всего нескольких базовых, а местные Вычислители вообще не заморачивались с выделяемыми под это дело мощностями.
Тут-то до меня и дошло, что мы на самых задворках Системы. Поведение местных неписей… ну, это как если бы заядлый геймер после четвертого "Дума" решил бы второй перепройти.
— Я тоже игрок, — сказал Армандо. Он поставил на пол футляр с гитарой и в руке его появилась уже знакомая шпага. — Защищайтесь.
Интересно, а он был бы такой же храбрый, если бы не знал, что текущий номер один стоит у него за правым плечом?
Я решил посмотреть, на что он способен, и не вмешиваться, если уж совсем не припрет. Старейший бард Системы задолжал мне пару неприятных моментов, и я решил, что так мы будем квиты.
Ну, более-менее.
Неписи были не просто тупыми, они оказались еще и плохо прописанными. Они даже из-за стола вставали практически одинаково, отодвигая стулья одними и теми же движениями.
Но вот скрипты с оружием у них были разные. Двое вытащили нечто вроде мачете, одноглазый извлек из ножен два длинных кинжала, а четвертый вооружился топориком.
И хотя Армандо призывал их защищаться, они решили напасть.
Но разница в уровнях и мастерстве была колоссальной.