— Мне часто об этом говорят, давай не будем обращать на это внимания и поговорим лучше о более интересных вещах, чем я.
В эту минуту Марк решил, что хочет посмотреть на этого человека там. Однако, когда он хотел уже войти в «изнанку», оказалось, что та ещё не готова к работе. Оставалось ещё десять минут до, так называемого… кхм, даже неловко говорить это, до «кулдауна».
— О чём например?
— О том, зачем ты вышел на улицу и совершил то ужасное преступление? — усмехнулся Костя.
Пожав плечами, Марк всё-таки решил рассказать Сотину про свою теорию. Довольно долго они говорили друг с другом, и под конец разговора Юмалов даже начал проникаться новым знакомым, ему симпатизировала его непомерная прямолинейность и открытость, хотя он всё ещё ему не доверял и постоянно ждал подставы.
— Должен сказать, что очень интересно. Мне стоит подумать над этим, — безразличным тоном произнёс Костя, смотря своими маленькими зрачками-точками куда-то вдаль, словно сквозь Марка.
— Ты меня вообще слушал? — недоверчиво спросил Юмалов.
— Понимаю, почему ты задаёшь этот вопрос. Людям часто кажется, что я бессердечный и мне на всё плевать. Не могу сказать, что это совсем неправда, но я просто не вижу смысла в лишних эмоциях и не хочу себя ими утруждать. Несмотря на это, мне и правда интересно. Я бы сказал, что очень интересно, — Сотин едва заметно, но улыбнулся. Было непонятно, что же происходило в голове этого парня. На секунду Юмалову даже показалось, что он нервничал. А ещё глаза его то и дело сбегали с лица Марка на рядом стоящее зеркало, в котором отражался сам Сотин.
Несколько мгновений они просидели в тишине, после чего мальчик, наконец, активировал свою способность, надеясь на то, что летающего монстра не будет поблизости и очередное погружение пройдёт спокойно — уж очень его мучило любопытство. Мир сменился, туман, на этот раз имевший кровавый оттенок, заполонил собой все углы и щели. Оглядевшись, Марк заметил, что кругом полно живых и не очень существ, которых он раньше не замечал. Во всех углах и щелях поселились призрачные паучки, из под кресла глядели чьи-то глаза, а в воздухе безмятежно плыли полупрозрачные черви. «Наверное, из-за более высокого уровня я могу видеть больше», — подумалось ему. Он медленно окинул взглядом обветшалые стены, с которых стекала какая-то тёмная вязкая жидкость, после перевёл взгляд на окно, где красовался изуродованный город. Вдруг прямо за окном промелькнула тень того самого крылатого чудовища. «Оно рядом». Его обдало дрожью, но теперь он уже не так боялся этого монстра. Затем Марк решил и всё же посмотрел на своего собеседника.
— Что? — не выдержав удивления, Юмалов подскочил на месте и закричал.
— Что-то нет так? Ты весь в лице переменился, Марк, — неестественным голосом спросил парень.
Против него на липком и ползучем кресле сидел Константин. И весь ужас был в том, что до сего момента все живые существа, которых встречал Марк в изнанке, были уродливы, а Костя… был почти таким же, как в реальной жизни, разве что его бледное лицо было несколько более налито красками, а на лице играла вежливая улыбка. Увидев беспокойство своего гостя, Сотин поднялся с места и направился к мальчику. Пол в его квартире напоминал болото, заполненное какой-то кашеобразной смесью мышц и крови. Ноги Кости вязли в этой жиже, она прилипала к его ботинкам, но он неторопливо шёл вперёд, даже не замечая этого.
— Нет-нет! Всё нормально… наверное, — попытался остановить его Марк.
— Извини, кажется, тебя что-то беспокоит. Может, мне оставить тебя одного?
Только в эту секунду Юмалов осознал, что раньше ни одна из душ (лично для себя Марк считал, что изнанка показывает человеческие души, истинную природу реальности, но доказательств у него никаких на это не было) не говорила с ним, а произносила лишь какие-то свои мысли, не связанные с реальностью.
— Да что же ты такое?
Марк сказал это твёрдым голосом, агрессивно смотря на человека. И внезапно ему подумалось, что, быть может, до этого момента он просто не видел ни одного настоящего человека, а теперь вот он, стоит прямо перед ним? Может, люди и должны выглядеть так. Может, он просто говорит то, что думает, может, он не имеет внутри себя лжи и порочности? Марк совсем запутался и хотел было уже начать выдирать на себе волосы, но в последний момент остановился, глубоко вздохнул и попытался успокоиться.
Внезапно дверь в квартиру открылась и на пороге появился силуэт. То был уже привычный Марку образ: уродливое, гнилое, покрытое тиной и плесенью существо, слегка напоминающее человека. Закусив губу, Юмалов решил, что должен попробовать идею. Подскочив, мальчик метнулся к двери и встал напротив замершего человека. Секунду поколебавшись, Марк вытянул вперёд руки и схватил пальцами сгнившее лицо существа, которое никак не реагировало на происходящее и лишь тупо смотрело заплывшими, склизкими, как гнилые яблоки, глазами в пол. Будто тёплое жиле лицо обволокло его ладони, заставляя вздрогнуть от чувства омерзения, но Марк не отступил и с силой стал тянуть на себя. Гниль поначалу тянулась, как плавленный сыр, однако скоро под ней стала проявляться истинная оболочка, на которую вся эта гадость налипла. Обрадовавшись результату, Марк стал очень усердно сдирать «кожу» с существа. И уже через несколько секунд вся голова человека освободилась. Перед мальчиком находилось недоумевающее, даже слегка испуганное личико молодой девушки, курьера, которая привезла Косте пиццу. «О боги! Это человек! Я просто содрал с неё грязь, и вот оно — человеческое лицо. Ещё не всё потерянно, их можно спасти, они настоящие!» — радостно думал Марк, прикрывая рот, чтобы не засмеяться от переполняющего его счастья, подаренного надеждой. Но тут девушка отошла на шаг назад, провела пальцами по воздуху и зачерпнула прямо из него гнили и грязи. Не помедлив и мига, она стала наносить жижу на своё лицо, пытаясь вернуться к прежнему состоянию.
— Нет же… Нет! Что ты делаешь! — закричал Марк и опять бросился к ней.
Насильно убрав руки девушки, Юмалов стал заново сдирать грязь с её лица, но в этот раз был неаккуратен и случайно зацепил её кожу ногтем. Дёрнув снова он сдёрнул вместе с куском липкой жижи и лицо. От увиденного Марк потерял дар речи и замер, его нижняя губа задрожала, а зрачки глаз уменьшились. Хладной тьмой на него дышала пустота, выглянувшая из дыры в голове. Эта девушка внутри оказалась полностью полой.
— Как же так… ты не человек, нет, не человек. Что же ты такое?.. — обессиленно и безвольно прошептал Марк и отшатнулся назад.
Подобном тому заснеженному дню, когда он сбежал из психбольницы, его сознание затуманилось, и он уже не понимал, что происходит. Он будто был во сне, таком туманном и вязком. Его ноги запутались, и Марк чуть не упал, но Костя подхватил его. Оказавшись в руках нового знакомого, Юмалов с надеждой посмотрел на него и протянул руку к его лицу, намереваясь попробовать и с него снять кожу и увидеть за ней что-то, помимо черноты. В этот же момент действие «изнанки» кончилось, и мир вернулся к своему обычному состоянию.
— Да что ты делаешь? — спросил Марка Костя, когда тот стал водить своими ногтями по его лицу и пытаться будто что-то выцарапать из него. — Извините, это мой… брат, у него бывают такие приступы, — посмотрев на курьершу, спокойно соврал Костя.
— Н-ничего, я… пойду, пожалуй. Только вот, распишитесь, — неуверенно и торопливо пробормотала девушка.
Когда Сотин проводил её до дверей, они с Марком вновь остались наедине. Юмалов лежал на диване и смотрел в потолок. Он понял, что если большинство людей на улице такие же, как эта девушка, то это значит, что душа их есть бедность и грязь, а так же неутолимое довольство самими собой. Ведь как иначе объяснить то, что она пыталась намазать на себя ту гадость обратно? Это значило, что её всё устраивало. Её устраивал тот слой мерзости и гнилья, живущий и расползающийся по её телу. Марк был уверен, что он мешал ей жить, приносил боль, страдания, неудовлетворённость и всё остальное, но оказалось, что людям не нужно избавляться от этого, им нужно продолжать страдать и в этом страдании наслаждаться тем, кем они являются. Не зря же у человечества так распространена культура «будь самим собой», которая при ближайшем рассмотрении оказывается до крайности нелепой. Пока Марк лежал и думал об этом, Костя пошёл, заварил кофе, взял кусочек пиццы и стал оглядывать своего гостя.
— Слушай, если ты боишься, будто я расскажу о твоём убийстве Полине или полиции, то не стоит, ведь я…
В этот миг перед глазами Марка пролетела в один миг вся предыдущая ночь. То убийство, те мысли, что его посещали.
— Да никого я и не убивал! — крикнул он раздражённо, словно его уже достали этой несусветной глупостью. — Разве тот, кто убил таракана — убийца? Разве же так? Я не убивал, я лишь раздавил насекомое, которое даже не существует! Не существует. У неё даже лица не было, не было, я тебе говорю. Всё, что есть она, это два слова на его страницах: «старая проститутка». И убил я лишь эти жалкие буквы, не более того. А буквы… они постоянно умирают! Везде, всюду и всегда. Испокон веков толпами умирают эти чертовы буквы. Посмотри только в газету, скажи мне, сколько букв там умерло? Я не убил ни одного человека, я даже не встречал ни одного человека пока что, какой там убить его. Так что же, разве убийство пары пустых и наспех выдуманных букв — это преступление? Абсурд!
— Хорошо… — Костя проговорил это медленно, как бы смакуя слово «Хорошо». — Но разве убийство этих букв хоть как-то приблизило тебя к цели? Чего же ты добился этим?
Они оба замолчали. Марк глубоко задумался, было видно, что его и самого очень интересовал этот вопрос и он часто его задавал сам себе. Молча они просидели более трёх минут. И оба всё это время смотрели в потолок, словно на нём был написан ответ.
— Это была только проба, только проверка. И ты прав, ты ужасно прав. Уничтожение даже миллиона кукол не уничтожат фабрику, она просто создаст новых. Нет смысла убивать пустоту, просто я пытался найти в них что-то… найти, понимаешь? А теперь мне нужно нечто другое. Я… я имею столько самых безумных планов, ты бы знал! О, я надеюсь, что они смогут хотя бы удивить их, — с огнём в глазах вдруг выкрикнул Марк и расплылся в улыбке. За те три минуты, что они сидели молча, Юмалов будто проникся Сотиным и полюбил его, как любят давних друзей. Быть может, тишина сближает людей более любых слов? А может, в голове Марка именно в тот миг родилась идея.
— Звучит очень странно и даже пугающе, а ведь ты мне недавно говорил, что не безумец. Я уже начинаю сомневаться.
— Тише же ты, тише. Поди сюда, я тебе кое-что расскажу, а потом мы пойдём. Пойдём вместе, ты мне нужен. Но он не должен знать, не должен услышать и увидеть, не должен даже догадаться. Иди же сюда.
Несколько минут они шептались, не открывая и рта, а затем Костя заговорил.
— Это так бессмысленно и безумно.
— Это гениально! — смеясь, произнёс Марк.
3. Тут не нужно название
3.
Следующим днём Юмалов шёл по улице, низко опустив свою голову. Порой ему попадались небольшие камешки. Все они были разные, особенные. Кто-то имел красноватый оттенок, кто-то был пятнистым, какие-то имели необыкновенные формы, но каждый, от большого до маленького, был индивидуален и не похож на других. Это забавляло Марка и поднимало ему настроение. Но даже так шаги его были медленные и тяжёлые, как у человека, переживающего очень трудные время. Обыкновенно у подобных людей шаг становится тяжелее во всех смыслах, будто вес его проблем уже физически прижимает его к земле, не даёт полноценно воспарить.
В Лжеце местами уже таял снег, а потому тротуары из белых начали превращаться в серые. Кругом стояла грязь, которую по всему городу разносили сапоги прохожих. В этот день Марк ещё более, чем вчера, был поражён мистической ленью. Она придавливала его к земле, не давала разогнуть спину и постоянно пыталась вернуть его в кровать. Тем не менее Юмалов ещё находил в себе силы вставать по утрам. На улице стояло ещё ранее утро, когда он вышел в самый центр города и стал ходить меж толп людей, всматриваясь в их лица. Иногда он подходил к одному из горожан и пытался с ними заговорить:
— Здравствуйте. Пожалуйста, уделите мне минуту, — начинал он обычно. — Расскажите о себе, кто вы, чем вы занимаетесь, что любите, чего хотите от жизни.
Он выбирал совершенно случайных людей и осыпал их вопросами, надеясь получить необычный и оригинальный ответ. Но каждый (каждый!) терялся, а затем отвечал, по обыкновению, что ничем не увлекается, хочет денег и работает на какой-нибудь нелепой работе. Даже имена у всех этих прохожих были схожи. Всё это было похоже на то, что автор просто не успевал или даже не хотел придумывать и обдумывать биографию и личности фоновых, практически не существующих, персонажей. Из-за этого Марк едва сдерживался, чтобы не впасть в истерику. В очередной раз, когда выбранный мальчиком мужчина сказал, что он ничем не увлекается и любит смотреть сериалы, Марк не выдержал. Схватив несчастного за ворот куртки так, что тот аж испугался, Юмалов прошептал ему злобно на ухо: «Знаешь, если присмотреться, то даже камень интереснее тебя», — и оттолкнул его от себя.
После этого Марк побежал к большой статуе крупного скачущего куда-то коня. Поджав губы, мальчик взобрался на платформу, на которой находился монумент, и осмотрел начавшую собираться кругом него толпу. Вдохнув в лёгкие побольше воздуха, он закричал:
— Люди! Люди! Люди! Подойти же сюда! Люди! Скорее-скорее, сюда!
— Чего тебе? Вон уже какая толпа собралась, — крикнул кто-то из толпы.
— Люди! Идите сюда! Люди!
— Да тут мы!
Услышав последнее восклицание, Марк удивлённо посмотрел на говорившего и на долю мгновения замер. Затем он схватил заранее приготовленную палку и, спрыгнув с мраморной платформы, стал разгонять этой палкой собравшуюся толпу, с криками: «Я не вас звал, идиоты! Я звал людей!». Это продолжалось не больше минуты, после чего Марк упал на колени и с чуть ли не со слезами на глазах прошептал: «Хотя бы один человек… покажись же, дай мне тебя увидеть, пожалуйста». Тогда на горизонте появились несколько полицейских, бегущих в сторону Юмалова. Он лениво оглядел их лица. «Стоит ли убегать? Что случится, если я не побегу? Мне так лень…». С огромным трудом ему удалось подняться на ноги, и он уже развернулся, чтобы побежать, но в последний момент подумал: «Да ну его к чёрту», — и лёг обратно на асфальт. В оставшиеся же секунды, пока к нему подбегали пыхтящие и грузные служители правопорядка, он думал о том, что где-то всё это уже видел.
Уже поздно вечером в участок за ним приехала мать. Заплатив господам полицейским денег, она молча забрала его оттуда, даже не заметив многочисленные кровоподтёки на его лице, синяки и красные зубы. Участок осыпало смесью дождя и снега, который Марк называл «снеждь». Прячась от снеждя, мать Юмалова быстро добежала до своей машины и села внутрь. Марк же крайне неторопливо прошёл эти пару метров и с видимым сожалением залез в авто. Они тронулись. Она молча везла его домой к бабушке и дедушке, и от её кожи по машине расползалась атмосфера тяготящая, недобрая и напряжённая.
— Ваше поколение просто ужасно, — спустя пару минут молчания наконец произнесла мать Марка. — Гадкое, ни на что не годное, грубое и всё-всё плохое в нём, что только могло быть.
— Моё поколения ужасно? Оно ужасно недооценено. Оно самое великое, оно могло как уничтожить, так и спасти мир. Но надежды уже пусты, оно будет последним из поколений.
— Ты это о чём?
— Тебе не понять.
— Не груби мне! — возмущённо сказала женщина.
— Я не грублю, — улыбнулся Марк, отчего на свет показались его окровавленные десны.
— А, тогда отличненько.
Приложив лоб к холодному стеклу, Марк заглянул в чёрное ночное небо, в центре которого, словно глаз, сиял лунный диск.
— Некультурно подглядывать за другими, — совсем неслышно прошептал Юмалов.
В это же время Константин Сотин, запыхавшись, бежал по тёмной аллее, за которой виднелась мрачная фигура массивного, низкого здания. Позади него слышался лай собак и чьи-то крики, по ушам бил холодный ветер. Пустой рюкзак за его плечами шатался из стороны в сторону. Перепрыгнув через невысокий забор, парень выбежал на трассу и тут же юркнул под поток стоящих в пробке машин. Быстро перебирая руками и ногами, он забился под длинный грузовик и замер. Совсем скоро послышался громкий топот ног его преследователей. Они стали бегать вокруг машин и высматривать его. Вместе с ними были и собаки; немного побродив среди начавшегося вдруг снегопада, они целенаправленно устремились в сторону грузовика, под которым прятался Костя. Спустя лишь десяток секунд псы уже были совсем близко, и один из них даже стал пытаться пролезть под машину. В этот миг светофор, из-за которого и появилась эта пробка, загорелся зелёным. Медленно и неторопливо, но фура тронулась. Костя, не растерявшись, схватился руками за пару грязных труб и попытался ещё уцепиться ногами. Они поехали. Держаться было тяжело, но он всеми силами ухватился за несчастные, скрипящие под его весом детали. А совсем рядом громко матерился басистый голос, что даже смешило Сотина. Постепенно они стали ускоряться, и Костя даже почувствовал себя в безопасности, как вдруг труба, за которую он держался, визгливо скрипнула и оторвалась. От неожиданности он разжал вторую руку и, конечно, тут же упал вниз. Спустя мгновение грузовик скрылся, и он остался лежать посреди дороги.
— Оу, ну ладно, — пробормотал Костя, провожая красную фуру глазами.