Хм… Ладно, поверю на слово.
Проверив надежно ли в ножнах сидит кинжал и не слетела ли обмотанная вокруг рукояти тряпка, чтобы дракоша случайно ее не коснулась, я мысленно потянулся к кулону и резким толчком залил туда хорошую порцию своей маны.
С негромким скрипом и щелчками тело начало меняться, а спустя несколько секунд меня мягко отодвинули от контроля.
И одновременно с этим раздался жалобный звук разрываемой ткани.
«Бляяяя… Обувь снять забыл».
43. Дуся!
— Да ладно тебе, переживешь, — фыркнула Чешуйка, стягивая разорванные когтями сапоги.
«Угу. А по всем этим сучечкам-колючкам мне потом босиком бегать?» — спросил я, ее глазами разглядывая убитую в хламину новенькую обувку. — «Слушай, а давай тебе когти подстрижем?»
— Еще чего! — возмутилась дракошка, выкидывая бедные сапожки. — Все, не нуди в ухо, дай поработать…
Размяв пальцы, Чешуйка на пробу пошевелила в воздухе когтями, выплетая какой-то простенький узор. Критично его осмотрев, она поморщилась и развеяла магию.
— Совсем заржавела… Еще пару лет в этом херовом амулете и придется всему заново учиться.
«Не ругайся!» — хмыкнул я.
— А от кого понахваталась?! — возмутилась дракошка. — Кстати! Давай Иль-Сафора вызовем? Так, на всякий случай…
«В смысле, меч? Или его аватару?» — заволновался я.
Меч — это еще ладно, но вот если она собралась призвать его гуманоидную форму, то… А что, «то»? В принципе, это вполне жизнеспособный вариант. Он тут и по этой «ловушке» бульдозером пройдет, и босса в куличик скрутит.
— Может, да, а может, и нет, — пожала плечами Чешуйка. — Информации пока мало, чтобы о чем-то судить, а тем более планировать действия… Все, молчи уже.
Да я молчу. Просто думаю. Кто же виноват что все подряд мои мысли читают?
«Научись уже ставить блокировку», — влез ко мне в сознание голос Мют.
«И это защитит меня от любящих покопаться в мозгах Древних?» — заинтересовался я.
«Ну… Нет», — честно ответила Милосердная.
«Тогда нахрен надо?» — я мысленно пожал плечами, достал большую корзину с надписью «хентай, тентакли, бдсм, гуру и прочие извращения» и щедро высыпал шевелящееся содержимое себе под ноги. — «Вот, пусть знакомятся все, кому не лень! Мне для просветления отсталых магов-аборигенов ничего не жалко! Ну а не отсталые что-нибудь новенькое себе да найдут…»
— Фу, бля! Андрей! — Чешуйка, только-только начавшая что-то выплетать, поспешно развеяла чары и начала вытирать ладони о куртку, словно вляпалась во что-то донельзя мерзкое. — А ну прекрати! Да с такими мыслями тебе никакой защиты не нужно — любой некромант-некрофил поседеет и сдохнет от ужаса!
«Ну а я про что?» — мысленно оскалился, вороша ползающий передо мной и мурчащий как советский трактор комок извращений. — «Давай, Дуся, стереги папочку от всяких залетных мозгоклюек…»
— Дуся?! — бедную дракошу аж перекосило.
«Угу», — счастливо закивал я, глядя на непонятную ебическую хрень, порожденную моей больной фантазией. — «Дусечка, Дусенька! Кто твой папочка? Вот! А кто скажет папочке мур? Вот кто скажет!»
Повинуясь какому-то порыву вдохновения, отвел от души два питающих «шланга» — один с маной моей, а второй с божественной. И навис над этим НЕХ с улыбкой безумного ученого.
А что? Реально ведь интересно, что будет!
— Не смей! — побледнела Чешуйка.
«Дамы и господа, делаем ставки!» — раздался на границе сознания голос Мортэма.
«Хозяин, что происходит?» — влезла ничего не понимающая Антуанетта.
«МУ-ХА-ХА-ХА!!!» — заржал я, вгоняя питающие шланги в пока еще иллюзорное тело Дуси. — «ЖИВИ!»
Что-то громыхнуло, прокатившись по ущербному сознанию. Раздался оглушительный скрежет — то ли мое астральное пространство собиралось разломиться пополам, то ли Вселенная всерьез раздумывала, не скинуть ли с себя одного зарвавшегося идиота…
«Папочка!» — радостно протянуло лапки мое творение.
«Дусечка!» — потянулся я навстречу.
«Кто там на это ставил?»
«Укур, сука, я тебе сейчас твой косяк поперек жопы затолкаю!»
«Пиздец…»
***
Я сидел за белым ажурным столиком и попивал кофе. Вкусненький, свежий, крепкий. И черный. Как мои мужч… Тьфу, бля! Как моя жизнь!
— Что есть сие творение? — задумчиво произнес расположившийся напротив Илюха, поглядывая на растянувшуюся на травке Дусю. — Издевка бытия? Иль дар богов тоскующей душе?
— Скорее уж ошибка, — вздохнул я. — Но дорогая сердцу. Ибо нет ничего милее извращенцу, чем архив его желаний и похотливой страсти.
— Мне не понять этих приземленных мыслей, — Иль-Сафор аккуратно взял свою чашку и залил в шлем через забрало. Внутри что-то булькнуло, хрипнуло и довольно фыркнуло. — Я был лишен таких утех еще когда имел простое тело, из плоти и костей слепленное небрежно.
— И никогда не знал ты сладости сношения? — я удивленно выгнул бровь, слегка прифигев от подобных откровений. — Ни ласк от женских рук, ни чуда рода продолжения?
— Мое первое вместилище было… дефективно, — древний берсерк задумчиво постучал когтем по фарфоровой кружке. — Когда же я возымел возможность исцелиться, душа уже привыкла и отринула мирское. Лишь битвы путь мне был открыт и понятен до конца. А эмоции… Они остались на совести Творца.
— И в последующий круг рождений… — начал я намеком.
— Я выбрал путь бесполой твари, — кивнул Иль-Сафор. — Направив все стремления свои на ярость и движение вперед, что превознести меня смогли. Когда стоишь по локоть в крови, согласись, не до сердечных дел и поиска второй души?
— Ну, на этот счет могу поспорить, — вздохнул я. — Но не буду. Каждому дан выбор той тропы, по которой он потащит свою тушу, и лишь ему решать, да держать за то ответ…
— Может, хватит? — взмолилась сидящая за этим же столом справа от меня девушка, устало массирующая виски. — Я и так скоро тут свихнусь с этой парочкой, а еще ты им потакаешь…
— Прошу прощения, но по-другому изъясняться не могу, — булькнул под шлемом Иль. — Сие проклятие и благословение мое. Но хозяин этого пространства волен говорить на стиле разном…
— Только твой уж больно прилипчив оказался, — вздохнул я. — Ну да ладно, если девушка того желает…
— Еще как желает, — скривилась Дюсаль.
За то время, что меня тут не было, сероглазая волшебница явно стала более уверенно держаться относительно как брутального берсерка, так и шелудивого Ловца. По крайней мере, она больше не шугалась от первого, а второму вполне могла отвесить хорошего пенделя. Чую, к этой «адаптации» приложила чешуйчатую руку одна моя хорошая знакомая…
Устроили мне тут гнездо феминизма, блин.
— А теперь объясни мне, «сэр», — обращение Дюсаль выделила особенно скептическим тоном. — Что это за очередную… пакость ты приволок в собственную душу?
— Я не пакость! — тут же обиделась моя девочка. — Я — Дуся! Паааап, можно я с этой тетей поиграю?
— Только если она сама захочет, — пожал я плечами. — Понимаешь, малышка, чужие желания нужно уважать!
— И кто это говорит? — скептически скривилась волшебница.
Взгляды Иль-Сафора и Дуси говорили о том, что они полностью солидарны с ее точкой зрения.
Мда, тяжело быть рабовладельцем-извращенцем, проповедующим мир и любовь.
— А ты с папы пример не бери, — нашелся я. — Я вообще очень херовый объект для подражания.