— Я лису, — подхватывает Марджаана.
— Борис, а ты заметил своего хомячка? — тут же встревает Юрий.
— Нет, я видел волка. Большого, черного волка. А вы кого видели?
Юрий на секунду задерживается с ответом, будто перебирает в голове образы пострашнее.
— Я видел огромного гризли, могучего, лохматого, свирепого. Такой любого порвет на своем пути. Не нужно вставать на дороге у гризли — чревато дурными последствиями!
Намекает на себя и меня? Вот как-то ни капельки не страшно. Значит, колдун показал каждому его внутреннюю сущность? Интересно. А чего так улыбается Оскари, когда переглядывается с Марджааной?
— Гризли страшный зверь… Летом. А зимой он впадает в спячку. Пусть сидит в своей берлоге и сосет… Лапу, — я открыто смотрю в темные глаза Юрия.
Если так заглянуть в глаза гориллы, то она приняла бы этот взгляд как вызов. Но человек не горилла, рамки и оковы воспитания сковывают его по рукам и ногам. Правда, иногда внутренняя сущность вырывается наружу, проламывает тонкие стенки напускного миролюбия и тогда этому человеку сам черт не брат. Однако сейчас Юрий отводит взгляд. В том же самом животном мире это означает признание поражения.
— Посмотрел бы я на битву волка с медведем, — бурчит он себе под нос. — Я бы точно поставил на медведя.
— Какой ты кровожадный, Юрий, — замечает Оксана. — Не жалко тебе ради зрелища стравливать зверей?
— Так если назначить им хороший приз, то не жалко. Победителю достанутся все привилегии и права на одну очаровательную самку.
— Какая ше это толшна пыть самка, если она нравится и волку и метветю? — смеется Оскари.
— А может это помесь какая-нибудь. Смесь волчицы и медведицы? — упрекает его Марджаана.
— Ага, симпатичная метиска звериного мира, — подхватываю я.
— Да что вы, такое чудище даже представить трудно, — отзывается Оксана.
— За это и будут биться медведь с волком, — губы Юрия вновь улыбаются, а глаза остаются холоднее снега на ветвях деревьев.
— Та уш, зря я вас повез к колтуну. Некоторым лютям лучше не знать своеко бутущеко. Шили пы и шили, а теперь путете ко всему относиться с окляткой, — вздыхает Оскари.
— Да нет, когда ещё увидишь такую экзотику? Наши колдуны да гадалки увешаются бусами и нагоняют страху замогильными голосами. А тут всё чётко, ясно и по существу — быть тебе Борис президентом и точка, — я снова пытаюсь всё свести в шутку.
Оксана поддерживает смехом, и напряжение в салоне автомобиля падает. Мы едем обратно, и день снова становится хорошим зимним днем. Ярко сияет солнце и слепит пушистый снег. Юрий интеллигентно язвит, но на его подначки я не обращаю внимания. Я думаю о том звере, который взялся из пустоты — что это было? Волшебство, гипноз или что-то ещё? Может, сам колдун обернулся волком и выскочил из-под вороха тряпья?
Я вижу, что Оксана как-то по-другому начала на меня посматривать. С заинтересованностью, что ли? Юрий пытается привлечь её внимание, но она отвечает ему лишь слабой вежливой улыбкой. Зато на мои шутки не стесняется хвастаться белизной зубов. Что же ещё случилось в той хижине, кроме показа животных? И какого зверя представили Юрию? Вряд ли медведя, скорее какую-нибудь крысу, мерзкую и с голым, скользким хвостом. Или грязного хряка…
По приезду обратно Марджаана кормит нас от души, и мы отправляемся на полуденный отдых. А вечером Оскари готовит нас к охоте. Он притаскивает четыре ружья, чуть потертые на прикладах, но в хорошем состоянии. Выкладывает их на стол и вряд ли они смотрятся неорганично на веселенькой клеенке. Я с интересом разглядываю смертоносные игрушки. Что ни говорите, а страсть к оружию у мужчин в крови.
Смайлики снова появились, и я вижу злобный блин над головой Юрия. Временное помутнение прошло, но мне так и не удается остаться один на один с Марджааной.
С тех пор, как первая древняя обезьяна осознанно стукнула палкой другую волосатую особь, человечество изобретает разнообразные способы, чтобы покалечить или убить близкого своего. И сейчас «плюющиеся огнем палки», как их называют писатели в своих произведениях, притягивают взгляд, так и просятся в руки.
— Мартшаана завтра с нами не пойтет, а мы вчетвером отправимся на клухаря. Вы толшны испытать это ощущение. Восхитительно, кокта топываете птицу, кокта примериваете на сепя роль топытчика.
— Красивые ружья, — восхищаюсь я, глядя на блестящие стволы и гладкие приклады.
Оскари сноровисто чистит дула и проверяет патронники, мы с Юрием сидим рядом и наблюдаем. Патроны стоят как маленькие матрешки, смертоносные маленькие матрешки. Три или четыре патрона Оскари самолично закручивает. Ловко вставляет капсюли, засыпает порох, трамбует прокладкой и засыпает дробь. Сверху обжимает пластиковой заглушкой. Так ловко получается, что просто загляденье.
— Да уж, ружья красивые. «Бекасы» двенадцать-М. Помповики, шесть патронов, гладкостволки. Эх, и настрелялись же мы с другом в свое время. Неубиваемые ружья, и точность хорошая. Кучно ложится, — подмигивает мне Юрий, когда берет со стола одно ружье. — Мой друг, который недавно приобрел хорошую машину по недорогой цене, частенько брал меня с собой на охоту. Так что девять бутылок из десяти я выстреливал.
Я холодею внутри, когда он смотрит в пустое дуло изнутри и «нечаянно» наставляет на меня ствол. Из черного отверстия виднеется глаз, словно снайпер целится в заказанную жертву. Ой, как же мне не нравится его осведомленность в части ружей.
В эту ночь снова не дают спать тяжелые мысли. Что будет завтра?
Глава 17
«И случилось однажды, о чем так мечтал -
Он в горящую точку планеты попал,
А когда наконец-то вернулся домой
Он свой старенький тир обходил стороной
И когда кто-нибудь вспоминал о войне,
Он топил свою совесть в тяжелом вине.
Перед ним, как живой, тот парнишка стоял,
Тот, который его об одном умолял:
Не стреляй! Не стреляй!
Не стреляй! Не стреляй!»
ДДТ "Не стреляй"
Наш отпуск подходит к концу, а я так и не признался Оксане в своих чувствах. Не то, чтобы не было шанса — не было возможности. Хотя, возможность есть всегда. Ведь не зря же Авраам Линкольн сказал: «Кто хочет — ищет возможности, кто не хочет — причины». Но моей причиной всегда является Юрий. Он как черт из табакерки выскакивает в самый неподходящий момент и не дает высказать то, что скопилось на душе. Но Оксана всё чаще кривится, когда он пытается подшутить или уколоть меня. Это уже радует.
В восьмой день мы всё-таки собираемся на охоту. Одежда та же, что и на рыбалке. Марджаана постирала ее, и теперь мы надеваем теплый камуфляж, который пахнет свежестью альпийских лугов. Откуда я знаю про свежесть? Я тоже стираю с этим кондиционером.
Оскари сосредоточен и менее улыбчив, чем обычно. Он берет с собой два объемистых термоса и хочет отказаться от пакета с бутербродами, который протягивает Марджаана.
— Мы путем питаться тем, ково потстрелим, — гордо заявляет он.
— Нет, я Бориса есть не буду! — тут же встревает Юрий. — Если Оксана вспомнит про забытый отчет, то с радостью отыграется на подчиненном.
— Да ну тебя, Юрий. Глупости какие-то говоришь, — хмурится Оксана. — Мы уже разобрались по этому поводу с Борей. Это рабочий момент, зачем его вспоминать на отдыхе?
— Я вас поставлю в пару. Токта уш Оксана не потстрелит Пориса, — обращается Оскари к Юрию.
Почему у Юрия при взгляде на меня мелькает огонек в глазах? Или мне это кажется?
— А я бы всё равно бутерброды взял. Оксана вряд ли будет есть сырое или подгорелое мясо, — Юрий берет пакет и пытается всучить его мне.
Я тут же завожу руки за спину и начинаю разглядывать потолок. Хороший потолок, надежный и сделан качественно. Еще и присвистываю с загадочным видом.
— Кхм, Борис, неужели не поможешь начальнику?
— Конечно же помогу — вот у порога ступенька, когда будете подниматься на неё, то не оступитесь. Не стоит благодарности, я же от души, — я стараюсь в улыбке показать все зубы, чтобы он даже пломбы на коренных мог рассмотреть.
На этот раз Оксана звонко смеется. Я уже говорил, как мне нравится её смех? Знаю, что говорил, может быть, даже задолбал вас, но не могу удержаться — когда слышу её смех, то внутри будто маленькие файерболы летают. Юрий хмурится, но проглатывает. Сколько же у него яда скопилось, если он так часто его выплескивает?
— Спасибо, Марджаана, за бутерброды. А то мужчины вряд ли признаются, что голодные, а мне не хочется сосновую кору глодать. В невозможном случае неудачи, конечно, — тут же добавляет Оксана, когда видит сошедшиеся на переносице брови Оскари.
Кто-то может крепко стискивать зубы, у Оскари же получается крепко стискивать брови. Положи между надбровными дугами грецкий орех — даст фору в раскалывании любому Щелкунчику.
— Все путет хорошо, путерпроты так путерпроты. Итем на полтня, так что не успеем сильно проколотаться, — машет рукой Оскари.
Мы быстро переодеваемся и выходим на улицу. Опять чистый воздух на несколько секунд опьяняет и чувствуется невероятная легкость во всем теле. Какой же кайф, когда не куришь!
Обоняние + 1 %
— Юрий, сатись вперети. Я не люплю езтить отин, так что, если тепе не слошно…