О1 — не менять предустановленную форму без прямого мысленного приказа создателя.
О2 — никогда не проводить инициацию доступа.
Протоличности созданы Присвойте имена
Мо, Ма, Му, Ме, Ми, Ло, Ла, Лу, Ле, Ли, Со, Са, Су, Се.
Вы создали 14 стабильных протоличностей «Мо», «Ма», «Му», «Ме», «Ми», «Ло», «Ла», «Лу», «Ле», «Ли», «Со», «Са», «Су», «Се» из 14 протометаморфов.
Вы обретаете пассивный навык «творун» (теперь вы можете создавать протоличности с четырьмя функциями и двумя ограничениями, при работе с протометаморфами вам доступны семь простых цветов)
За обретение навыка вы получаете одно очко характеристик
Распределить?
Да. Даешь мозги! И слей Аргументу сразу эту единичку. Вот теперь мы готовы выходить из кровавого «первого зала». Латоп никак не ожидал, что окажется в замкнутом помещении с таким количеством пусть и маленьких, но драконов. Они с фламбергом вжимались в стену.
Я толкнул двери, через которые мы вошли, и они распахнулись. Во дворе нас ждали санахи. Наверное они давно проникали сюда, под крыло Штирлица, а теперь сбросили одежды лигуров и одели свои цвета. Такому коварному ходу врагов сильно способствовала изолированность этого места и всеобщее безоговорочное благоговение перед Лигуром.
Правильный строй из двух десятков мечников, а за ним несчитано стрелки и колдуны. Нас с Латопом должны были утыкать стрелами и надежно размазать по земле гравихуками. Но этого не случилось. Лучники стреляли, колдуны бормотали, а мы стояли совершенно невредимые.
Какова физическая природа этого «как бы и не было»? Я создал морфики мини-телепорты для стрел и гравитационных возмущений? Или драконы вырезали секунды действия в момент атаки врага и только локально у него, не нарушая общей цельности мира? Могу я создать морфик, который найдет мне Мышь?
Один за другим из «первого зала» вылетали синие дракончики. Они вылетали и начинали кружиться над врагами. И их становилось все больше. Если появление первого встретили страхом, то на четвертом строй нарушился. Когда над санахами во дворе кружилось восемь драконов, а из зала все продолжали вылетать по одному их братья, ужас перерос в панику и санахи побежали.
Да. Латоп так и не покрошил никого своим фламбергом. Враг бежал, причем в разные стороны. Далеко за хозяйственными постройками, в глубине этой неприкосновенной «территории деда Лигура», басила Голова Йоды. Ее бубнеж заметно перемещался — гадский Штирлиц убегал от своей судьбы, но гадить уже не успевал.
Дракончики вылетели все и водили над нами хоровод. Латоп Лигур Лиранс Черный Эль весело смеялся. Мы прошли в пустые распахнутые ворота, и Латоп смеяться перестал. Над городом подымался дым пожара. Здесь шел бой.
Красные осаждали «территорию драконов», «территория мантикор», очевидно, уже была захвачена. Летающие морфики уже знали, кто враг, а кто друг, потому короткий приказ «вперед» выполнили незамедлительно.
Поддержка осажденным лигурам от них была исключительно эмоциональная, как и урон осаждающим санахам от них — только беспричинный страх. Но кто скажет, что это не абсолютное преимущество?
Латоп бежал к воротам вращая фламберг над головой. Ворота горели. Эльфы встретили вождя дружным криком радости. Кстати, командовала обороной в отсутствие мужа Мама Мать (кто бы сомневался). У меня хватало скорости бежать рядом со впавшим во вдохновение эльфом.
Думаю, сам по себе, он вел бы себя разумнее. Это мои дракоши рубят здравый смысл боевым восторгом. А вот на меня не действует и потому я не очень понимаю, что станет делать Латоп, рассекающий фламбергом воздух над головой, когда добежит до запертых горящих ворот? Завопит «вперед» и врежется в них лбом?
Недостатки функции «вызывать радость у друзей» были очевидны. На друзей вообще нельзя никак и ничем влиять. Иначе это уже не друзья.
Я рванул к воротам, опережая Латопа, и вынес их «тараном судьбы». Разбег был шикарный, и потому пылающие створки полетели по проспекту ломая осадные щиты, за которыми санахи ожидали, когда же эти ворота догорят.
Латоп сын Лигура летел следом, убивая своим адским мечом несчастных, парализованных страхом красных. Эльфы в белых с золотом и в просто белых морфиках, завопив в один голос, рванули за вождем. Какой-то штурм наоборот.
Дракоши поднялись выше над городом и образовали правильный круг. Они летели друг за другом по кругу и пели на одной чистой ноте: «Аа-йя-а! Аа-йя-а! Аа-йя-а!» Для врагов это были звуки неизбежной смерти, для друзей же — звуки влекущие к неизбежной победе. Данная связка функций ужасала.
Красных резали как овец, причем все. И армейцы и гражданские. Мимо меня с вытаращенными глазами, визжа нечто ликующее-бессмысленное, попыталась пробежать Лита, но я поймал ее и крепко прижал к себе. Она рычала, кусала и полосовала кинжалами мой доспех не нанося никакого урона.
Пробегающему Локотку я успел подставить ножку, а когда увидел идущую быстрым шагом с мечом мужа на плече Маму Мать, то сообразил наконец отозвать дракош. Сидеть и охранять трон в «первом зале» — таков был приказ. Они перестали петь и полетели его выполнять. Все.
Я отпустил Литу. Локоток поднялся с земли утирая нос, а Мама Мать остановилась, развернулась и внимательно на меня посмотрела.
— Шествуем в палаты?
Со слабой надеждой вопросил я. И Мама Мать звонко звонко, точно так как это делала Лита, только без предварительного всхрюка, расхохоталась. Локоток еще раз вытер нос и тоже загоготал, почему-то низким, утробным гоготом. Лита Латоп спрятала свои кинжалы и неуверенно улыбнулась.
Резня в городе прекратилась. Санахов, кто не успел или не смог сбежать, раздевали, вязали и сносили на проспект перед сгоревшими воротами. Рядом росла гора красных трофейных морфиков. Отхохотав, Мама Мать, величаво кивнула, развернулась и принялась командовать тылами.
— Что с Чапой, Локоток?
Пацан встал смирно и четко доложил:
— Как пошла война, я заложил Чапочке выход жердями.
— Молодец. Пошли посмотрим как он там.
И мы направились к носорогу. Лита же принялась выяснять отношения.
— Это были твои драконы!
— Нет. Это были мои морфики, вот как пума у твоего отца.
— Я покинула пост на стене и побежала резать красных, потому что твои драконы-морфики запели там, вверху, над нами…
— Я их переделаю. И мы полетим в голубую дырку.
— Отец был прав. Ты слишком опасен… Где вы с ним были? Куда ходили? Вы знали, что будет нападение?
А вот и Чапа. Жует траву за загородкой, хороший мой. Опасен, безопасен — большая часть убитых тут санахов на моей совести. Почему все, что я ни сделаю, приводит к резне? Пора создавать клан и уходить. Или уходить и создавать клан?
— Локоток, Чапу надо выгуливать на полянках у воды и чистить его загончик тоже надо. Вот это вот все выгребать в тачку и таскать на клумбы. Лита, есть у вас тут клумбы?
— У нас все есть. Пошли покормлю.
Литу сморило после эмоционального подъема. Такая домашечка вдруг стала. И вопросы отложила. Боже, она вспомнила о еде раньше чем я. Ты слышал, Аргументище?
— Пап, надо поговорить. У меня мысли.
— Я всегда готов.
— Нет, готов ты не всегда. Я подожду пока мы одни останемся.
— Хорошо.
У него мысли. У меня вот тоже были мысли. И они мне не нравились. Дай Бог, чтобы Лигур был жив и сидел в какой-нибудь «клетке судьбы» где-нибудь недалеко. Потому что его сынишка Латоп, хоть и бывает мил, просто убьет всех, кого посчитает виноватыми. Вместе со всеми их крокодилами и родственниками.
— Пойдем, милый ушатик, покормишь меня.
— Второй раз не смешно, Рыжий.
— А я и не шутил.
За тем же длинным столом, за которым я ел здесь первый раз, Литу совсем развезло.
— Знаешь, Рыжий, я ведь не настоящая мантикора. Не живу в казармах, тренируюсь не регулярно. Мое мантикорство — игрушка. Я игаюсь в мантикору. Отец мне позволяет.
Подавал нам еду в этот раз один единственный Тень. У него как-то получалось дежурить за двумя спинами одновременно. Хоть мы с Литой и уселись за этим столом друг напротив друга.
— Он меня до сих пор маленькой дурочкой считает. Знаешь, что у него пищалка от моего свистка есть? Что бы я дежурному по казарме не передала — он все тут же знает.
— Твой отец монстр. Я бы тебя в мантикоры никогда не отдал.
При такой мамочке, которая ничего не упустит и обо всем позаботится, чем собственно и прямо сейчас занимается, Лита искренне уверена, что она инфантил по вине папочки. Что эльфы, что люди — одна борода.
— Ты вообще ничего, ничего не понимаешь…
И так грустно это было сказано, что я, разумеется, тут же должен был напрячь все свои ресурсы и попытаться понять. Но я увлеченно ел чье-то мясо в обалденном соусе. И мечтал о кроватке в «своих покоях». Почему в этом мире бороться с голодом и сонливостью много труднее, чем дома?
А где это, дома? Скажи, Рыжий, где это? Там где нет никаких систем, зато есть небо над головой? Или там, где «Мышь всегда рядом»? Или там, где ты такой твердый и спокойный воткнешь в землю флаг своих цветов? «У Отца небесного обители многи суть», так какая из них твоя?