— А мне что-то подсказывает, попугайчик что ты до дрожи боишься встретиться с отрядом стражи, вот и ищешь кого послабее, можешь сколько угодно раздуваться от важности, но ссыкливую натуру так просто не спрятать.
В ответ монстр закудахтал, совсем как курица, и, подпрыгнув на месте, с разворота осыпал волшебницу десятком стальных перьев. Приняв несколько снарядов на барьер, Сколотов разрядил сразу две ледышки.
Завязалась перестрелка, противники активно носились по крыше, осыпая друг друга смертельными подарками, перья выбивали все новые черепицы, делая поверхность неустойчивой из за сползающих с покатой крыши осколков, ледяные иглы густо устилали все пространство вперемешку с каменной крошкой. Используя по максимуму все способности, Сколотов пытался подловить птичьего засранца: ставя обманки, меняя облик, чередуя заклинания, но тот оказался на удивление вертким и еще не попался под прямой удар — ни одной стрелы, только остаточная шрапнель периодически доставала монстра, вызывая недовольный клекот. В прыти Олег уступал, приходилось компенсировать недостаточную ловкость барьерами и щитом, металлический треугольник с честью выдерживал все попадания, хотя пользоваться им становилось все сложнее, каждый удар ощущался как привет от трехкилограммовой гири, рука после блока немела и постепенно начинала болеть. Несколько перьев все же достигли цели и по касательной чирканули по ногам, пару мгновений неприятных ощущений, и исцеление все вернуло в норму.
Бешеная динамика сражения начинала истощать выносливость, пот заливал глаза, дыхание то и дело сбивалось в надрывистый сип, все-таки в плане физических сил Сколотов был далеко не атлетом.
— Занятное заклинание, — прокудахтал монстр, когда очередное перо отрикошетило от стеклянной преграды, — похоже оно непроницаемое с обоих сторон, а значит, защищает меня так же, как и тебя, баск, — уронив последнее слово, пернатый резко поменял направление и рванул прямиком в лобовую, смещаясь в противоположное направления от того, которое выбирал Сколотов для каста в обход барьера, все время держа невидимую стену посередине.
Олег судорожно проговаривал формулу заклинания, подгадывая под самый последний момент, когда тварь уже тянулась рассечь податливую плоть жертвы, он выпустил усиленную стрелу прямо в грудь монстру.
— Да именно, полуптичий ублюдок, барьер непроницаемый, если только не сменить его на иллюзию!
Ледяная стрела вошла глубоко в тело, пробив кожаную броню, шкуру, мышцы и застряла между ребер хладной занозой, по городу разнесся болезненный вой, который подстегнул и так несущихся со всех ног к месту действия стражников; попытавшись разорвать дистанцию, птицечеловек дернулся назад, но вразрез с его ожиданиями движение оказалось медленным и неуклюжим, не зря Олег тратил время, заполняя часть манапула ледяной маной с поглощенных ледышек. Второй осколок сорвался с пальцев, обдав руки морозной волной, никаких шансов увернуться, и все же у чужого был способ: черный силуэт размазался в воздухе, обратившись темной кляксой, и выскользнул из расставленной ловушки. Вынырнув из непонятного состояния в метре справа, мутант с шипением выдрал ледяную стрелу, с силой отшвырнув ее в сторону.
— Ничтожный баск, теперь легкой смертью ты не отделаешься, я вырву твое сердце и сожру его у тебя на глазах.
Со свистом тугая воздушная струя ударила в Сколотова сзади и бросила его на собственный барьер, тут же фигура монстра снова размазалась, металлический лязг клинка, и Олег увидел как его собственная рука отделилась от тела и шлепнулась на черепицу, заливая ее кровью. Жесткие пальцы сомкнулись на шее, и мир перевернулся, в поле зрения промелькнул силуэт причальной башни, потом звездное небо, и затылок врезался в крышу; из глаз посыпались искры, тело изо всех сил пыталось получить хоть каплю воздуха, но удушающая хватка становилась все сильнее, сознание затуманилось и отошло на второй план, когда бесконтрольное тело, извернувшись, зарядило каблуком прямо по ране твари, зубы сомкнулись на удерживающей ладони — резкий поворот головы, и кусок вырванной плоти летит в сторону. Пущенная вслед стрела вновь встретила только хвост размазанного силуэта, неожиданный приступ боли, и вторая рука оказалась в клюве монстра. Брезгливо выплюнув конечность, мутант торжествующе воззрился на свою противницу сверху вниз:
— Вот это правильное положение для баска, твоя судьба — преклонять колени перед истинными потомками — с шипением дотянувшись до кармана, тварь достала небольшой бинт и обернула вокруг раны на руке: — Ладно, пора заканчивать, а то, похоже, остальная добыча забеспокоилась, не знаю, зачем ты притворялась самцом, для высших вы все — грязь под ногами.
Сколотов изо всех сил, до треска, стискивал зубы, лишь бы не завыть от боли, руки чувствовались, как будто они еще на месте, но каждая попытка пошевелиться отдавала жгучей агонией; голова представляла собой один большой синяк с темнеющими отметинами на шее, все, на что он сейчас был способен, это держаться, не показывая свое отчаяние перед этой сволочью, держаться и надеяться на чудо.
— Занятная птичка тут летала, — монстр, растягивая удовольствие, неспешно подходил, занося меч, — насыщенная магией, я даже забеспокоился, что меня кто нибудь опасный выслеживает, ну что, твоя птичка?
Самодовольное выражение на морде пернатого сменилось удивлением, когда переливающаяся голубоватым светом сталь пробила его тело, под аккомпанемент хрипа лезвие легко подняло тяжелую тушу над землей.
— Нет, выродок Леваскадана — ворон мой, — за спиной твари раздался хриплый, низкий бас.
Применив свою любимую уловку, мутант соскользнул с лезвия и разорвал дистанцию, прижимая руку к ране:
— А ты еще откуда взялся, червь?
Новым действующим лицом на крыше оказался высокий, худощавый мужчина в темно-зеленом плаще с красной подкладкой, под плащом виднелся добротный камзол с серебряными пуговицами и штаны в тон, заправленные в высокие ботфорты, на шее незнакомца красовался алый шарф и такая же по цвету маска прикрывала лицо, оставляя видимыми из-под треуголки только пару внимательных зеленых глаз. В руках он держал украшенную узорами косу, длинное загнутое лезвие которой потихоньку впитывало размазанную по нему кровь монстра.
Похоже, осознав свое положение, пернатый попытался сбежать, его фигура вновь поплыла, растворяясь и растекаясь в воздухе, но попытку сорвала спикировавшая сверху ворона, по касательной задев размазанную фигуру. Она каким то образом заставила чудовище вывалиться в реальный мир, где тот тут же лишился левой ноги, срезанной одним взмахом экзотического оружия.
Не обращая внимания на завертевшийся с новой силой бой, Сколотов старался как-нибудь подобрать свои руки; страх того, что исцеление в таком состоянии просто зарастит его раны, оставив инвалидом, не давал использовать магию, перед глазами все плыло, сознание то и дело пыталось скатиться в беспамятство, но нужно было держаться, нужно вернуть руки, иначе ему в этом мире делать нечего, жить калекой он не собирался. В поле зрения попали стражники, гурьбой вываливающиеся на крышу; они обступали дерущихся со всех сторон, арбалетчики неуверенно переводили прицел с одного смазанного силуэта на другой, на долю Олега тоже досталась парочка заинтересованных. Тройка воинов с опаской подошла к нему вплотную, когда лицо одного из них показалось Сколотову знакомым.
— Эй, Шуршан, мать твою, помоги мне, да я тебе, чего ты озираешься, скотина, да помоги же! — стражник неуверенно опустился на колени перед раненой, копаясь в поясной сумке.
— Засунь в жопу свои бинты, Шуршан, слушай что я говорю: подбери руки, скотина тормознутая, подбери мои руки и подставь к ранам, — словесно подгоняя солдата, не давая ему задуматься, понукая и матерясь, Олег все же добился своего: — Да, давай их сюда, куда ты тыкаешь, что не в курсе, откуда у людей руки растут, выше, баран, держи крепко, — скороговоркой зачитывая заклинание исцеления, он наконец смог обратить внимание на дерущихся, а там все уже было в шаге от финала. Весь изрезанный, как будто его подрал косяк тигров, птиц, кудахтая, пытался без ног отползти от своей смерти. Укол боли пронзил плечи, вернув Сколотава к своим проблемам, Шуршан хоть и послушно держал руки у плеч, но при этом пялился куда-то в сторону, нет, не на сражение за спиной, а куда-то в небеса. Секунду искавшего объяснение странному поведению Олега вдруг осенило: да пялься сколько угодно, мне не жалко, только ровно держи, чесслово, как будто сисек в жизни ни разу не видел. Вернувшись назад к постановке распотрошения мутанта, он пропустил, как все лицо стражника залилось красной краской.
— Ты действительно прибыл сюда в одиночку, выродок Леваскадана? — незнакомец сделал паузу, ожидая ответа, но не получил ничего, кроме хрипа и булькающих проклятий. — Похоже, что так, очень жаль.
Больше не теряя времени, он подошел ближе, и наточенное лезвие косы оказалось под подбородком барахтающейся твари, тяжелый сапог наступил на спину и начал давить вниз, насаживая жертву на своеобразную гильотину. Пернатый сопротивлялся как мог, барахтаясь на крыше, но неумолимо тонкая кожа расходилась под напором хладной стали, изо рта и раны потоком полилась кровь. В конвульсиях монстр предпринял последнюю попытку подняться, закончившуюся ничем, когда безжизненное тело прекратило дергаться, незнакомец резко припечатал его к земле, отрезанная голова покатилась под ноги стражам, и пока все солдаты на долю секунды отвлеклись, вместо человека в небо уже вспорхнула огромная птица, взмахом крыльев породившая порыв ветра, разбросавший всех вокруг. И в воцарившейся тишине отчетливо прозвучал сомневающийся женский голос:
— Может я тоже… Того, ну пойду? — и посмотрев на грозные лики солдат, совсем неуверенно добавила: — На недельке загляну, обещаю?
13. Проклятые
«Сижу за решеткой в темнице сырой», — хотя хозяевам города можно отдать должное: темница совсем не сырая, да и не совсем темница, скорее, хорошо охраняемая комната с крепкой дубовой дверью. В темном фэнтезийном прошлом, похоже, с преступностью проблем нет, по крайней мере, в этом конкретном городе и специальных заведений для них не предусмотрено, может, потому, что всех осужденных без разговоров выкидывают за стену. Насчет гуманности средневековых господ Олег испытывал некоторые сомнения, главное — для него подобный исход был бы вполне приемлемым, намного более приемлемым, чем виселица или топором по шее, а может, местные практикуют профилактическое сжигание на кострах, дабы всякие колдователи не выпендривались.
Комнатка была вполне себе уютной, без изысков, конечно, но полноценная двуспальная кровать присутствовала, как и парочка стульев плюс тумбочка, дворцовое помещение как-никак, приходиться соответствовать. После того, как неожиданный спаситель махнул крылышками и исчез за тучей, все вопросы стражей правопорядка обратились к волшебнице, и тут возникла дилемма — отбиваться или нет? Находясь в трезвом уме и здравой памяти, Сколотов отказался крошить людей направо и налево, даже если у него имеется шанс вырваться, в чем возникали серьезные сомнения, ведь даже птиц не горел желанием нападать на патрули солдат. И как результат этого решения, он сейчас валяется в мягкой постельке и поплевывает от безделья в потолок — и кто еще осмелится сказать, что выбор был неудачным? Кроме ленивых мыслительных процессов, еще голову занимал интересный феномен формирования в углу комнаты женской фигуры из теней; со времен экстравагантных танцев разум немного прояснился, и Олег смог по крайней мере вспомнить имя незнакомки и небольшие отрывки разговора; ведь уже после знаменательной встречи он не раз имел, так сказать, тесные контакты с теневой дамой, так что сейчас без всякого волнения ожидал ее появления во плоти.
— Вижу, ты меня ждешь, всегда приятно, когда встречают, — фигура, наконец, сформировалась, и Сколотов мог начинать захлебываться слюной, потому что на этот раз черное платье уступило свое место прозрачному пеньюару и кружевным трусикам; красавица совсем не пожалела хрупкого душевного спокойствия Олега и ударила со всех женских орудий разом, из-за чего несчастный наблюдатель словил пылающую волну желания, прокатившуюся по телу, вымывая любые конструктивные намерения из головы.
— Ну что, мне представиться еще раз?
— Нет, ваше имя я отлично помню.
Красавица обиженно покачала головой и поправила:
— Твое имя, никакое не ваше, и пока не услышу его из твоих уст, ни слова не скажу, — на прекрасном личике расцвела хитрая улыбка и разумно посчитав, что «не скажу» не означает — «не сделаю», гибкое девичье тело скользнуло под одеяло. Кожу обожгли горячие прикосновения, и довольная мордашка показалась между полными грудями, немного поелозив, устраиваясь, она затихла с блаженной улыбкой и закрытыми глазами.
— Эм… послушай, у меня тут… — прервав самого себя, Сколотов попробовал немного притормозить мечущиеся мысли; во-первых, должен ли он сейчас увильнуть от неожиданных нежностей, социальная традиция говорила, что подобное поведение едва знакомой женщины ненормально и он, как прилежный представитель развитой цивилизации, должен уклониться от подобной бестактности, с другой стороны, если представить, что вот он сейчас грубо отрывает красотку от себя и забивается в угол, закрываясь подушкой, то после такого можно класть свои все еще психологически существующие яйца на полку и забыть о них. Олег без всяких сомнений считал себя мужиком и разделял определенные взгляды на жизнь, например, то, что мужчина должен бегать за женщинами, а не наоборот; и если уж погоня оказалась настолько коротка, он не имеет морального права отказываться от настолько явных проявлений любви, и неважно, в каком теле заперто его сознание. Сколотов, мягко говоря, не верил в поиски одной-единственной половинки а предпочитал заводить знакомства с приятными людьми рассчитывая на развития отношений в случае с женским полом, конечно в прошлом мире это так и не привело к долгосрочным связям, да и не был он никогда особо популярен у слабого пола. Мысли вышли немного сумбурными, и Олегу показалось, что он где-то противоречит самому себе; но нет ничего удивительного в некотором раздрае чувств, когда тебе в койку прыгнула красотка, что и в журналах такую не увидеть, не говоря уже о таких интимных расстояниях. Неосознанно поблагодарив себя за порыв раздеться, прежде чем забираться под одеяло, после всех шатаний по лесу улечься на чистенькое белье в шкурах и коже показалось святотатством, он все-таки решил предпринять попытку еще раз наладить контакт, хотя и дико не хотел этого, просто наслаждаясь захватом прекрасных рук и ножек, в котором оказалось его тело.
— Диадара, я хотел бы задать тебе целую кучу вопросов.
— Задавай, конечно, — промурлыкала в ответ та.
Почувствовав подвох по интонации, он переспросил:
— И на сколько из них я могу рассчитывать получить ответ?
— Скорее всего, примерно… ни на один, — безмятежно проворковала собеседница, проводя пальчиком вокруг чувствительного соска, — с чего ты, мое солнышко, решила, что я такая всезнайка?
«Интересный вопрос, с чего она, тьфу то есть он, решил, что теневая дама сможет обогатить страждущего знаниями об этом мире? — рука потянулась почесать макушку, озадаченную таким поворотом событий, но на полпути была перехвачена и перенаправлена под одеяло, где уткнулась в мягкое и влажное местечко, от чего девяносто процентов личности Сколотова постучалось к остальным десяти с вопросом: — Какого хрена мы тут беседы разводим?»
Наскребя остатков самоконтроля по темным углам, Олег предпринял последнюю попытку.
— Ну, Диадара, ты вроде тут живешь, владеешь кое-какой, судя по всему, сильной, магией, и вообще девушка необычная, должна, наверное, быть немного больше в курсе происходящего, чем я.
— То, что я необычная — абсолютная правда, а вот все остальное — совсем другое дело, и это так восхитительно, что мои красавицы еще не догадались.
— Что ты имеешь в виду?
— Тс-с-с… — аккуратный пальчик прижался к чувственным губам красавицы. — Никаких больше вопросов, я ведь девушка, а значит, хочу, чтобы ты сама догадалась, намеков было достаточно; не беспокойся, я никуда не спешу, пусть мое происхождение будет секретом столько, сколько пожелаешь, — Диадара наклонилась и подарила своей возлюбленной долгий, страстный поцелуй, после которого остатки тормозов отвалились за ненадобностью, и тело Олега само собой, под озорной смех теневой красавицы, накинулось на нее, поднимая в воздух, удерживая за упругие ягодицы и покрывая грудь спешными поцелуями. Возмутившись такой наглостью, Сколотов перехватил управление обратно и аккуратно опустил прелестницу назад на перину, прижав своим телом, впрочем, не переставая покусывать возбуждающе торчащие соски партнерши.
Это было не занятие любовью, ни секс и даже не банальные потрахушки, это было настоящее буйство стихии посреди поля боя; ни за что не желая уступать своей ниоткуда возникшей альтернативной версии, он боролся за управление телом и за свою мужскую гордость, которая не позволяла принять, что бесконтрольное тело способно быть в деле постельных утех лучше хозяина. Вовне черепной коробки это превращалось в непрекращающийся калейдоскоп ласк, то грубых и напористых, то нежных и осторожных. Диадара следовала за ними без сомнений, всей страстью поддерживая каждую из сторон. Тихое мычание перешло в громкие стоны, а потом в полные наслаждения крики, и уже невозможно было различить, кто именно издает эти звуки: немного охрипший голос волшебницы слился со звонкими переливами партнерши в единый хор блаженства.
Наконец насквозь мокрые от масла и пота любовницы рухнули без сил, сжимая друг друга в объятиях, изящные трусики и пеньюар валялись где-то на полу в виде скомканных, мокрых тряпочек, а частое, громкое дыхание раз за разом прерывалось короткими поцелуями.
— Слушай, могу я называть тебя Дианой?
— Зачем же?.. — обнаженная красотка сладко потянулась. — Если не нравится, я могу просто поменять имя на то, что тебе по вкусу.
— Нет, мне нравится, не надо ничего менять, просто хочется иногда, в особые моменты, называть тебя Дианой.
— Вот как, — взгляд внимательных глаз уперся в лицо Олега, — мне сейчас кажется, или ты приняла для себя какое-то важное решение, там, внутри, — теплая ладошка коснулась груди прямо напротив сердца, — что то особенное, для меня, правда?
Сколотов совершенно беспалевно отвел взгляд, уставившись в потолок, и, чтобы совсем отсечь всякие необоснованные подозрения, тихонько засвистел незатейливую мелодию. В ответ на это Диадара разразилась задорным смехом, к которому он так пристрастился за время их короткого знакомства, один его звонкий, переливающийся колокольчиками звук поднимал настроение лучше всяких антидепрессантов.
— Ладно я согласна, но с одним условием — я тоже хочу знать твое особое имя, только для меня одной, для особых моментов.
Сколотов не знал, зачем он завел этот разговор, наверно, в этом цунами эмоций ему понадобился небольшой якорь, чтобы неподготовленного к таким бурным отношениям попаданца не утянуло в открытое море, небольшая точка стабильности, на которую можно опереться, и вот в попытках ее создать Олег наткнулся на некоторую сложность: врать не хотелось категорически, пришлось пойти на небольшой компромисс с своей совестью: «Пусть будет Ольга, да, это имя кое-что для меня значит, так что вверяю его в хорошие руки».
— Отлично, значит — Оля, — Диана потянулась вперед и удобно устроилась на левом плече ошарашенной партнерши, уткнувшись носиком в ее шею.
— А… э-э-э… почему сразу Оля, откуда ты узнала? — тихий сонный голосок в ответ проворковал:
— Да, действительно, откуда?»
Разговор завершился сам собой. Диана начала сладко посапывать, и Сколотов застыл, пытаясь ее не потревожить, в мыслях представляя красавицу, как задремавшую кошку, из-за которой никак невозможно встать с кровати, пока обессиленное тело не дало о себе знать, погрузив комнату страсти в сонную тишину.
* * *
Цидиан шел по коридору, озадаченный тяжелыми размышлениями, появление в городе разумного искаженного всегда к большим неприятностям и горю, но если к этому прибавить искателя и проклятую, то все становилось гораздо хуже, даже если вторая парочка была относительно на их стороне. Решня слишком маленький городок, чтобы позволять этим монстрам тут резвиться. Завернув за угол, господарь свободного города подошел к комнате задержанной и с удивлением воззрился на стражников, оба матерых, бывалых ветерана стояли с пылающими как костер лицами, старательно избегая смотреть на дверь.