Мелькнула мысль, что, кроме собственного спасения, стоит позаботиться и о спасении судейского сына. Он ведь мне ничего плохого не сделал.
Я пряталась от ведьмы работой — заказы прибывали, и это был веский повод увильнуть от встречи. Деньги, полученные в агентстве, позволили завязать с посудомойством. Старина-трактирщик, прощаясь со мной как с работницей, просил не забывать и иметь в виду, что свою порцию грязных тарелок я всегда смогу у него найти. Но я теперь забегала к нему только поужинать.
Время шло, час “Б” стремительно приближался. Город готовился к празднику. На центральной площади сооружались торговые палатки. А также качели, карусели и призовые столбы. В столице, где находилась моя академия, подобные празднества проводились с размахом, которым вряд ли мог похвастаться крошечный провинциальный городок. Но губернатор, судя по слухам, решил устроить нечто грандиозное — дата у города была круглая, целых триста лет.
Люди радовались, предвкушая веселье, а мне хотелось закрыться в домике на окраине и никуда не выходить.
13
Наступил день бала.
Первым, что я увидела, открыв глаза, оказалось платье — небесно голубое, с невообразимым количеством оборок. Представив себя в этом облаке, я почувствовала, что задыхаюсь. Надо было срочно что-то предпринять.
— Макарий, я не пойду на бал, — совершила я пробную попытку.
— Почему? — Кот вытащил лапу из тазика с водой и посмотрел на меня с любопытством.
— Голова болит.
— Зелье выпей.
Не прокатило.
— Ну некогда мне туда идти. Дел много.
— Каких?
— Ааа… в лавку за овощами сходить… в шкафу порядок навести… коврик постирать.
Кот хмыкнул. И тут же нанёс удар под дых.
— Овощи я купил, в шкафу прибрано, — он распахнул дверцы, демонстрируя аккуратно сложенные стопки одежды.
— А коврик! — ухватилась я за последнюю соломинку.
— Какой коврик? Этот что ли? — он показал на пеструю дерюжку у кровати, из которой ещё недавно надрал ниток для Мириэль. Коврик, очищенный и заштопанный, являл собой образец совершенства. — С таким фамильяром как я не стоит беспокоиться по мелочам, — ехидство в его тоне прямо-таки зашкаливало.
— Ладно, — сдалась я, — просто не хочу и все.
— Мой тебе совет, возьми себя в руки.
— Эх, Макарий. Я думала, ты мне друг, а ты…
— Конечно друг, потому и советую. Рудольф отличный жених, а бал — лучший способ познакомиться.
— Ты прямо как Куртинья.
— А что Куртинья? Старая мудрая ведьма плохого не посоветует.
Я замерла. Ещё пару дней назад мой фамильяр называл ее хитрой пройдохой, с которой надо держать ухо востро, а тут вдруг такое. И тут меня осенило. Вскочив с постели, я бросилась к сумке, в которой хранила запасы зелий. Нашла нужный флакон и протянула Коту.
— Пей.
— Зачем это? — Макарий попятился.
— Затем, что нечего было её пирожки лопать. Она тебя опоила… обкормила!
— Ерунда какая, — Кот сделал шаг назад. — Куртинья порядочная ведьма! Кристальной честности человек! Не надо на неё наговаривать!
— Пей! — я осталась непреклонна. И видя, что кот соглашаться не спешит, добавила: — Не выпьешь — на бал не пойду!
Кот сердито фыркнул, забрал у меня флакон и сделал большой глоток.
— Всё-равно это ерун… Да, она меня опоила! — радостно воскликнул он. — Вот бесстыжая! Спасибо, дорогая Анфиса, ты меня спасла!
Поняв, что хвостатый хитрец меня надул, я рухнула обратно на кровать и, застонав, закрыла лицо подушкой. Слово придётся сдержать.
— Да не переживай ты так. Вот посмотри, платье у тебя какое красивое. А туфли какие! Ни у кого на балу таких не будет!
Я слегка отодвинула подушку. Кот не соврал — голубые атласные туфельки, в отличие от платья, были чудо как хороши.
— Ладно, — сдалась я. — Что уж теперь.
— И то верно. А теперь — завтракать! Через час нас ждут в салоне красоты.
Эх, не бывать мне светской дамой, думала, сидя в кресле перед зеркалом. Настойчивая сотрудница салона вот уже битый час пыталась усмирить мои кудряшки, но те сдаваться не желали. Не без моей помощи, конечно. Судя по решительным рывкам, девушка избрала тактику лишения меня вредной растительности. Лучше быть лысой, чем побеждённой, решила я и продолжала держать оборону, несмотря на боль. И тут над ухом раздался знакомый голос:
— А позвольте-ка мне, милочка, — Куртинья оттерла парикмахершу в сторону. И тут же склонилась к моему уху. — Посмотри на девушку в левом кресле. — Любопытство пересилило, и мой взгляд метнулся в указанном направлении. Изящная блондинка была не только умело накрашена, но и причёску имела всем на удивление: завитые локоны были подняты вверх и заколоты крупными белыми цветами. — Хочешь такую же? — Я содрогнулась. — Ясно. А как тебе та, что справа? — Я повернула голову и тут же отрицательно замотала головой. Чтобы сделать из моих волос копну сена с маленькими цветочками, достаточно перевернуть на голову вазу. — Понятно, по-простому не выйдет. Идём.
Куртинья выдернула меня из кресла и потащила за собой.
Идти оказалось недалеко — наш дом располагался по соседству. Заведя меня в комнату, Куртинья скривилась.
— Темновато.
После чего, вновь ухватив меня за руку, спустилась в гостиную.
В этот раз освещение ее устроило. Она извлекла из безразмерной сумки несколько флаконов и большую коробку, посадила меня на стул посреди комнаты и принялась колдовать над прической в прямом смысле этого слова.
Зеркала в гостиной не было, да и моего согласия ведьма не спросила, заболтав настолько, что я скоро совсем забыла, зачем тут сижу.
Хлопнула дверь, и в гостиную заглянула Бронни. Да так и замерла.
— Осталось совсем чуть чуть, — не дав мне вскочить, произнесла Куртинья. — Потерпи.
И я потерпела. Потом еще потерпела, пока Куртинья переносила на мое лицо содержимое коробки с косметикой — хитрая старушенция умела убеждать.
А Бронни все стояла и смотрела, множа в моей душе ворох эмоций самого противоречивого свойства.
Наконец, окинув взглядом результат своего труда, Куртинья произнесла: “Готово”.
В прихожую я вышла с опаской. Бронни молча посторонилась, пропуская меня к зеркалу.
Отражение лишило меня дара речи — из зеркала смотрела такая эффектная рыжеволосая красавица, что даже Лидушка на ее фоне меркла. Волосы, с которыми прежде не мог справиться никто, включая меня, были уложены нарочито небрежно, давая понять, что хозяйке чужды условности. И в то же время ни одна прядка не торчала бессмысленно. Обладательница этих прекрасных волос — сильная натура, знает, что делает, говорила прическа.
Я залюбовалась отражением, с трудом веря, что оно принадлежит мне.
— Ну как? — произнесла Куртинья.
— Невероятно! — произнесли мы с Бронни в один голос.
— Как вам это удалось? — соседка не спускала с ведьмы восхищенных глаз.
Куртинья окинула ее изучающим взглядом.
— Ты ведь тоже идешь на бал, милочка?
Бронни затаила дыхание, а потом произнесла: