Неужели тетя Эла за мной присматривала?
Еще одно воспоминание пронеслось мимо, и я в последний момент успела его поймать.
Снова комната, точнее, дверь, в нее ведущая. Внутри полумрак, разгоняемый огоньками свечей. Девочка стояла у двери, прислушиваясь. От тревоги и безнадежности, идущей из темноты, сводило скулы. Руки сжимали флакон с темной жидкостью.
— Элика, входи, не прячься, — послышался изнутри слабый мужской голос.
Помедлив, девочка отворила дверь и тихонько вошла.
В кровати, накрытый одеялом лежал отец. От прежнего, пышущего жизнью человека почти ничего не осталось. Рядом сидела мать — под глазами залегли тени, в глазах плескалась боль предстоящей утраты.
— Доченька, я давно хотел тебе сказать, — голос мужчины дрогнул, — у тебя есть сестра. Она живет в другом городе, у нее другая мама. Возможно, когда-нибудь ты захочешь с ней встретиться. Но будь осторожна… ее семья не владеет магией и вряд ли тебе обрадуется. Не обращай на них внимания… просто убедись, что … с твоей сестрой все хорошо, — последние слова напоминали шелест упавшего листа.
— Папочка, а я тебе зелье сварила, — девочка протянула ему склянку.
Тонкие пальцы, вздрогнув, оторвались от одеяла и снова упали. По комнате пронесся тихий, долгий, ускользающий вздох…
Когда туман снова сгустился, я наконец перевела дух — воспоминание отозвалось болью.
И поняла, что пора браться за главное — звать Рудольфа. А то сил не останется совсем.
Мысленно дотронулась до магической сети и потянула ее на себя.
Нехотя, по чуть-чуть, она поддалась, и я позвала:
— Рудольф, иди на мой голос. Иди к Гертруде, она здесь.
— Где я? — раздалось рядом.
Ух ты, сработало.
Вид у Рудольфа сонный. Это хорошо.
— Мы во сне тети Элы.
— Моей Гертруды?
— Да. Теперь тебе надо ее разбудить.
— Хорошо. А как?
И тут я поняла, что понятия не имею, как это сделать.
— Тебе видней, — произнесла единственное, что пришло в голову.
Рудольф кивнул.
— Ладно. Тогда я пойду туда, — он указал на золотистую дорожку, которой еще мгновение назад не было. Начинаясь у наших ног, она терялась в тумане.
Стараясь не отставать, я устремилась следом.
Шагал Рудольф быстро, мне пришлось почти бежать.
Когда пришла уверенность, что путь бесконечен, тропа вывела нас на поляну. Зеленая травка, птички, цветочки — и только здоровенный булыжник посередине этого благолепия выпадал из образа. На нем сидела тетя Эла. Точнее, Элика, потому что на тетю она не тянула совсем, юная, светлая, хрупкая. Ах, да, я же видела ее глазами Рудольфа.
— Гертруда, — он бросился к ней. — Любимая, пойдем домой.
— Я и так дома, — Элика подняла взгляд. — Ты хочешь меня отсюда забрать? Зачем?
— Чтобы ты проснулась.
— Зачем?
— Если ты не проснешься, то умрешь. А ты должна жить.
— Зачем?
— Затем, что мы собирались пожениться, уехать, купить дом, детей завести…
— Зачем?
— Затем, что мы любим друг друга.
— Тогда оставайся со мной, здесь.
— Не получится, — вмешалась в разговор я, видя, что Рудольф готов согласиться.
— Анфиса, — взгляд Элики скользнул по моему лицу. Спокойный и совершенно равнодушный. — Зачем ты здесь?
— Тебя спасаю, тетя Эла.
— Я не тетя Эла. И я не просила меня спасать. Ведьмы такие докучливые. До всего-то вам есть дело.
— Не вам, а нам. Ты тоже не проходила мимо, когда стоило приглядеть. Так ведь?
Тетя Эла отвернулась.
— Я не помню.
— Я тебе покажу.
Я развернула перед ней увиденную картинку-воспоминание, ту, что с академией.
— Что это? Твоя учеба?
Я поняла, что разрозненные кусочки мало что ей дадут. Не беда, вернемся — расскажу, что знаю. Вот только как вернуться, если она и слышать об этом не хочет.
И тут я почувствовала, как сквозь сеть моих заклинаний ломится кто-то еще. Грубо, как медведь в малинник.
— Элика, деточка, ну что ты в самом деле! — раздался возмущенный голос Куртиньи — Давай-ка, живенько, собирайся и на выход. Чего ты как маленькая?
Мертвое спокойствие тети Элы мгновенно сменилось злостью.
— Ты! — она вскочила, тыча в нее пальцем. — Ты! Ты мою силу забрала, ведьма!
— Да, — с достоинством ответила Куртинья. — Забрала. Чтобы тебе, дурочке, хоть что-то осталось, когда объявишься. На, возвращаю.
Что произошло дальше, я не поняла — что-то полыхнуло, и я провалилась в забытье.
Последнее, что помню, это попытка удержать магические нити, связывающие меня, Рудольфа и тетю Элу…
19
Комната кружилась
— Проснулась! — радостно воскликнул Макарий, раздвигая шторы. В окно ворвался солнечный свет, заставляя жмуриться. — Радость ты наша! Наконец-то! Пирожочков хочешь?
Пирожки-Куртинья… Произошедшее вспыхнуло в сознании ярче солнца.