А после Лера лежала неподвижная, оглушённая, пытаясь вернуть воздух в лёгкие и утихомирить стук сердца. Аджитт не спешил никуда уходить, прижимая её к себе, поглаживая по спине. Спешить не хотелось, как и уходить куда-то, но Лера взяла себя в руки, медленно поднялась и начала одеваться, не глядя в его сторону. Он не имел права так с ней поступать. Сначала не обращать внимания, потом не думать о её чувствах, а теперь почти любить — нежно, ласково и потрясающе. Ноги всё ещё подрагивали, а по телу разливалась приятная слабость. Аджитт не стал её останавливать. Проследил взглядом за тем, как она скрывается в душе, а потом закинул руки за голову и улыбнулся: всему своё время. Никаких отношений, никаких чувств, Лера по-прежнему игрушка, но кто сказал, что он не может попытаться вызывать у неё нечто большее, чем просто симпатия?
К четвергу Лера совершенно запуталась. Она не могла объяснить, что стало причиной перемены в Аджитте, но то, что сейчас происходило между ними за плотно закрытыми дверьми кабинета, меньше всего походило на отношения Босса и Игрушки. Он обращался с ней так бережно, осторожно, словно до этого не пытался причинить наслаждение, граничащее с болью, не пытался унизить и подчинить. Сейчас перед ней был трепетный любовник, и Лера всё чаще ловила себя на мысли, что, не будь она тем, кем является, возможно, мечтала бы о продлении контракта. Но не теперь.
— Мне кажется, я начинаю тебя терять. — Ракеш как всегда возник из ниоткуда, лаская её глазами. Лера улыбнулась устало, отрывая глаза от компьютера — чтобы не показывать никому книгу, она фотографировала страницы и потом просматривала в офисе.
— Я всё ещё здесь. — Лера потянулась к нему, не стесняясь, что кто-то может увидеть. Оставался один день, всего день, а после, кто знает… Сможет ли она после целовать его, захочет ли он отвечать ей?
— Ты подумала над моими предложением? — улыбнулся Ракеш прямо ей в губы. — Над тем, чтобы в понедельник подписать одну важную бумагу, которая свяжет нас вместе?
— Очередной контракт? — прошептала Лера, целуя его за ухом. Смотреть в его глаза было слишком тяжело, как и лишать и его, и себя надежды на счастливое будущее.
— Формально он будет называться так, а по сути, — Ракеш обошёл стол и навис над ней, опираясь о подлокотники. — А по сути ты просто будешь моей. А я — твоим.
— Разве я могу от этого отказаться? Быть с тобой, принадлежать только тебе…
Он не дал ей говорить. Жадный поцелуй лишил кислорода, руки взметнулись в волосы, притягивая, и Лера привстала в кресле, обвивая его плечи.
— Моя… только моя… — исступлённо зашептал Ракеш, покрывая поцелуями глаза, скулы, шею.
— Твоя… — выдохнула Лера, откидывая голову назад, открывая ему доступ к шее. Скоро это станет не важно, скоро случится то, что перевернёт их мир, но сейчас она хотела чувствовать себя счастливой, любимой и желанной.
Аджитт застыл на пороге, не чувствуя, что сжал дверную ручку так сильно, что металл впился в кожу, оставляя глубокие следы. В груди что-то выло, острое, выжигающее ядом внутренности. И от этого было больно. Так больно, что даже новый вдох дался тяжело и сбился в комок в горле. Хотелось растоптать их. Обоих. Впервые в жизни Аджитту хотелось причинить боль брату.
Лийа рвала и метала. Запертая в четырёх стенах своей квартиры, она первые два дня она замирала от ужаса при каждом стуке, представляя, что на пороге стоит Аджитт. Или Лакус. Включала телевизор, ожидая, что в новостях расскажут о её позоре. Но было тихо. Так тихо, что к концу третьего дня страх и настороженность сменились недовольством. Аджитт молчал. Ни слова с той ночи, ни сообщения. Только букет цветов, что доставили в воскресенье. С короткой запиской: Спасибо за вечер.
Вспоминая об этом, Лийа начинала задыхаться от злости. Сколько бы она ни пыталась, не могла заставить себя не думать о случившемся. И, сколько бы ни пыталась себя обмануть, с каждым днём всё отчётливее понимала, что Аджитту удалось разжечь в ней пламя, о котором она даже не подозревала. Простая любовная сцена, случайно увиденная в фильме, вызывала ворох неконтролируемых мурашек, рассыпающихся внутри живота. Воображение рисовало продолжение сцены, только в главных ролях там были другие лица… Она и Аджитт.
Несколько раз Лийа порывалась позвонить, но стоило взять в руки телефон, как язык прилипал к нёбу — она совершенно не знала, что сказать. К среде она поняла, что больше не может жить в неизвестности. Поднимаясь в офис, Лийа думала, что скажет, пыталась угадать реакцию Аджитта, его взгляд. Будет ли он рад её видеть? А может, наоборот, обольёт презрением? В коридоре было пусто, и Лийа, не останавливаясь, прошла в кабинет, но и там Аджитта не оказалось. Она задумалась. День в самом разгаре. Можно, конечно, спросить у Мары, где её начальник, а можно дождаться здесь, сделать сюрприз…
Сладкий стон разорвал тишину, заставив подпрыгнуть от неожиданности. Лийа оглянулась и только сейчас заметила, что дверь, ведущая в туалет, приоткрыта. Стон повторился, и она приблизилась, медленно, боясь, что стук каблуков будет слышен. Заглянула за дверь, но там тоже оказалось пусто — звук исходил из-за другой двери, распахнутой настежь. Уже догадываясь, что там увидит, Лийа заставила себя пройти дальше. В красноватом полумраке тела, сплетённые в страстных объятиях на большом диване, выделялись особенно чётко. Спина Аджитта была напряжена, его ягодицы ритмично расслаблялись и сжимались, пока он влажно вбивался в Леру, закинувшую ноги ему за спину.
По телу прошла обжигающая волна тепла, щёки вспыхнули, и Лийа попятилась, спеша покинуть ванную. Вместо того, чтобы обивать порог своей невесты, Аджитт забавлялся с Игрушкой. Как будто она, Лийа, не могла ему дать того же! Не хотела дать того же… Когда лифт довёз до первого этажа, у неё уже был план. И Игрушке в нём точно не было совершенно никакого места.
Тридцать первая глава
В глазах полыхало красным, сердце тяжело бухало о рёбра, а в груди разливалась звенящая пустота. Аджитт не спал, не ел, не мог думать ни о чём, кроме того, что Лера вот-вот исчезнет из его жизни. Просто смотреть на неё, дышать одним воздухом, уютно молчать, слушая её мерное дыхание на своей груди — этого всего он лишится в один момент. Аджитт привык жить по своим правилам, получать желаемое, ни в чём не знать отказа, но теперь единственное, чего он по-настоящему желал, стремительно уходило из его жизни, звонко стуча каблуками. Лера уходила к Ракешу, а он совершенно ничего не мог с этим сделать. Заставить остаться насильно? Так не выйдет. Уговорить остаться? Надо было думать об этом раньше, теперь ни один аргумент не поможет. Аджитт шумно выдохнул и уронил голову в ладони, с силой потёр лицо и уставился прямо перед собой. Он не хотел её терять, но также не мог представить её с Ракешем. Брат был для Аджитта всем: семьёй, поддержкой, единственным, на кого можно положиться, кому можно довериться. Однако теперь Лера встала между ними, и это грозило слишком тяжёлыми последствиями. Для семьи, для их дел. Слишком многое стояло на кону, и даже некстати вспыхнувшие чувства к Игрушке не могли позволить Аджитту забыть о том, кем он является. Сейчас не время ругаться из-за женщины, а в том, что не сможет сдержаться и в конце концов вспылит, Аджитт не сомневался. Оставался лишь один способ разрубить этот узел: Лера должна уйти. Захотеть уйти сама, как бы ни было больно её отпускать.
Утро пятницы всегда отличалось особенным душевным подъёмом у всего коллектива. Офис Аджитта не был исключением: все ждали выходных, предвкушали отдых и строили планы. Разделить всеобщее воодушевление у Леры не получалось, как бы она ни пыталась. Риши сказал, что поможет и поддержит, но как, чем? Сегодня следовало собрать немногочисленные вещи и уйти в неизвестность навстречу новой жизни. Но что, если Аджитт решит провести с ней выходные? Он никогда этого не делал, но кто сможет помешать, если он захочет? Формально Лера оставалась его собственностью до понедельника, захочет ли он отпустить её раньше? А как быть с Ракешем? Постыдно бежать в ночи, или сказать, что хочет подумать над его предложением? Не проще ли подписать с ним контракт? Ей не придётся безвылазно сидеть у дверей кабинета, в этом Лера была уверена. И он наверняка не будет против того, что Лера станет навещать Риши, а причину она придумает с лёгкостью. Ракеш удивительный мужчина, разве можно так просто от него отказаться? И к чему вообще его терять, ведь теперь, зная правду о своём происхождении, Лера может стать его женой. Настоящей женой, не Игрушкой, не вещью, что передают из рук в руки.
— Зайди ко мне, — голос Аджитта вырвал из сладких грёз, заставил подобраться. Внутри всё сжалось, кровь ударила в виски, и пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем подняться. Это в последний раз. В самый последний. Лера повторяла эти слова снова и снова, пока шла по коридору, открывала дверь и подходила к Аджитту, замершему посередине кабинета. Он смотрел на неё, скрестив руки на груди, думая, что в последний раз видит её такой — покорной, готовой исполнить любое его желание, близкой. Вот она замерла напротив, спокойно глядя прямо в глаза, и Аджитту показалось на миг, что он падает, тонет в прозрачной голубизне её взгляда. Сердце затрепетало так сладко, что перехватило дыхание. С усилием разогнав сладкий туман, затопивший сознание, он кивнул на открытую дверь в ванную, не сдвинувшись с места, когда Лера, обогнув его, скрылась там. Когда послышался звук открываемой двери и приглушённый стук каблуков, Аджитт тяжело вздохнул и потянулся к телефону, который всё это время сжимал в руках.
Лера давно научилась не удивляться поведению Босса. Равнодушно разделась и прошлась по комнате, словно видя её впервые. Было ли время, проведённое здесь, счастливым? Однозначно нет. Но Лера не обманывалась: оно было волнующим, горячим, отдающим запретной страстью. Тем, что никогда больше в её жизни не повторится. Ракеш не был склонен к подобному — Лера пыталась осторожно вызнать у него в шутку, как именно Ракеш стал бы играть со своей игрушкой. На что тот неизменно со смехом отвечал, что окружил бы лаской и заботой, при этом его взгляд так красноречиво скользил по её телу, что сомнений в том, что это правда, не оставалось.
Шаги Аджитта набатом били по натянутым нервам, но Лера не спешила обернуться, решив, что в их последний раз не будет ни холодной отчуждённости, ни молчаливой покорности — она решила позволить себе поддаться обжигающей, чёрной страсти, которую испытывала только с Аджиттом. Позволить не врать себе, что секс с ним — что-то постыдное. Позволить себе заглянуть в бездну, которая давно отражалась в её глазах, стоило ему оказаться рядом. Не чувства, нет, но влечение, тяжёлое, сшибающее с ног — вот, что вызывал в ней Аджитт. И только поняв, что теряет это навсегда, Лера признала, что эту часть своей жизни всегда будет вспоминать со сладим трепетом.
Он остановился за её спиной, и несколько долгих секунд не делал ничего, только дышал громко, обжигая обнажённые плечи. Но вот его горячая ладонь опустилась не её лопатки, осторожно прошлась по позвоночнику, заставляя кожу покрыться колкими мурашками. Аджитт слегка сжал её ягодицу, и вдруг резко притянул к себе второй рукой, шумно потянул носом воздух, зарываясь в её шею. Лера тихо выдохнула, откидывая голову ему на плечо, но в следующее мгновение он легонько толкнул её вперёд, заставляя сделать несколько шагов. Знакомая тахта, узкая, затянутая в чёрную кожу, оказалась прямо перед ней, и Лера покорно легла на неё, удобнее устраиваясь на жёстком ложе. Так было даже лучше: привычная игра в рабыню и хозяина, без лишней нежности, грубая и порой жестокая, но всегда заканчивающаяся ослепительным фейерверком. Щиколотки опутала плотная кожа — Аджитт быстро и ловко зафиксировал её ноги. Лера невольно дёрнулась и громко вздохнула, когда его ладонь со звонким шлепком опустилась на ягодицу, а следом, почти не давая прийти в себя, в промежность ворвались два пальца, оглаживая резко, но не грубо, скорее, требовательно. Лера зашипела сквозь зубы, слегка подаваясь назад, но Аджитт уже оставил её, — отойдя в сторону, он потянул на себя деревянные колодки, похожие на те, в которые прежде заковывали преступников на площадях. Лера с интересом наблюдала за его действиями: он впервые использовал эти колодки с ней, это пугало и отдавалось острым возбуждением внизу живота. Именно об этом чувстве она будет жалеть, когда всё закончится — в этом Лера сейчас была уверенна как никогда.
Покорно вложив голову и руки в колодки, Лера позволила Аджитту защёлкнуть замок и слегка повела шеей — было непривычно и немного неудобно, но терпимо. Он обошёл её спереди и замер перед её головой. Задумчиво улыбнувшись, достал из кармана плотную повязку и завязал Лере глаза. Чувства обострились, Лера шумно вздохнула и слегка поёрзала на тахте, не представляя, чего теперь ожидать. Она ничего не видела, слышала лишь его шаги, тихий шелест и громкое дыхание. Аджитт остановился за ней, и сердце застучало так быстро, что Лере показалось — ещё немного, и она подавится им. Влажных складок коснулось что-то прохладное, осторожно погружаясь внутрь. Раздалось тихое жужжание, и предмет внутри начал увеличиваться в размерах, слабо пульсируя, разгоняя по телу волны тепла. Казалось, он повторяет каждый изгиб её тела, надавливая на каждую чувствительную точку. Пульсация стала сильнее, и это совсем не походило на острые, почти болезненные волны удовольствия, которые обычно приносил вибратор, которым Аджитт пользовался порой. Это было что-то деликатное и нежное, но вместе с тем невыносимо дразнящее, заставлявшее хотеть большего и как можно скорее. Лера тихо застонала, когда Аджитт вновь остановился перед ней, и с готовностью раскрыла рот, но, вопреки ожиданиям, её губ коснулся его палец. Легонько обвёл их контур и скользнул внутрь, касаясь языка. Она с готовностью облизала его и слегка втянула в себя. Вздох Аджитта отозвался в ушах сладкой музыкой, обещавшей и дразнившей. Но вот он снова отошёл, заставив томиться от неизвестности, тихо постанывая, теряясь в чувственной пытке, которой он подверг её тело. Прохладная смазка коснулась ануса, Лера глубоко вздохнула и расслабилась, чувствуя, как внутрь медленно входит знакомая плотная пробка. Почти как в первый раз, когда он привёл её сюда — мелькнуло в голове. Почти, но не так, более чувственно, неспешно, сладко. Она привыкла ко всем тем вещам, что делал с ней Аджитт, привыкла и научилась получить от них удовольствие, и теперь чувствовала, что изнемогает от нетерпения, готовая умолять взять её.
В комнате снова стало тихо, лишь тяжёлое дыхание и тихое жужжание, издаваемое одним из предметов глубоко внутри её тела. Лера сжимала руки в кулаки, злясь на повязку, не дававшую разглядеть хоть что-нибудь, не дававшую понять, где сейчас находится Аджитт. Наблюдает за ней? Стоит рядом? Раздевается?
Но он уже вышел, тихо и неслышно, оставив дверь открытой. Внутри полыхало пламя, член болезненно оттягивал брюки, спеша вырваться на свободу, но отступать от плана было рано. Не все участники заняли свои места…
Ракеш появился через несколько минут, во время которых Аджитт сто раз решил, что стоит всё отменить и бежать обратно, к ней, стонавшей тихо, на пределе слышимости, но так сладко, что этот звук лишал рассудка. Напряжённо вслушиваясь, Аджитт расхаживал по кабинету, представляя её там, покорную, истекающую влагой, ждущую его и только его. Не брата.
— Что-то срочное? — Ракеш стремительно вошёл в кабинет и обеспокоенно посмотрел на брата. Таким напряжённым он не видел давно его не видел, неужели произошло нечто действительно серьёзное?
— Скажи, какие у тебя планы насчёт Леры? — внезапно спросил Аджитт. Ракеш замер, нахмурился, не ожидая, что разговор пойдёт о ней.
— Я думаю заключить с ней контракт, — осторожно ответил он наконец.
— А если я захочу его продлить? — с вызовом бросил Аджитт. — Если я не захочу её отпускать?
— Надо будет спросить у неё, — Ракеш пожал плечами. — Как она решит так и будет.
— Ты так уверен в своих силах? — губы Аджитта скривились. Ракеш вспыхнул, открыл было рот, чтобы ответить, но брат его прервал. — Я не говорю, что она не может быть с тобой. Я беспокоюсь за тебя, за твои чувства. Ты влюбился в неё.
Это был не вопрос — утверждение. И Ракеш осёкся, дёрнулся, как от удара.
— Ты влюбился в Игрушку, живущую ради того, чтобы удовлетворять чужие желания. За деньги.
— Я знаю, но…
— Она была с тобой нежной, ласковой, податливой, — безжалостно продолжал Аджитт, старательно игнорируя тупую боль, разливавшуюся в груди. Так надо. Так будет лучше для них обоих. — Потому что я так приказал. Думаешь, она всегда такая?
— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — сухо ответил Ракеш. — Лере было хорошо со мной, она не притворялась, я в этом уверен.
— А я и не говорю, что притворялась. Я говорю о том, что ты не знаешь её настоящую, не знаешь, что она любит на самом деле. Ты влюбился в образ, созданный ею, но что, если она другая?
— Я не понимаю, о чём ты. — Ракеш нахмурился. — Конечно, с тобой она может быть другой, но ведь и ты наверняка ведёшь себя с ней не так, как я.
— Не так. — Аджитт холодно улыбнулся. — Но думаю, что я сумел увидеть её настоящую. А ты влюбился в образ, который не существует. Стоит ли она того, чтобы дарить своё сердце?
И, не дав времени опомниться, Аджитт кивнул на открытую дверь в ванную.
— Пойдём. Только тихо. И знай, что если ты захочешь присоединиться, я не буду возражать. И она, поверь мне, тоже.
Ракеш шёл за братом, чувствуя, как с каждым шагом ноги тяжелеют, а в животе липким комком сворачивается предчувствие чего-то неотвратимого. Её голос, тихий, полный страсти, он услышал прежде, чем увидел саму Леру. Кровь ударила в голову, зашумела в ушах, стоило разглядеть её в красноватом полумраке, раскрытую, дрожащую, дышащую так тяжело и сладко, что от одних лишь этих звуков в штанах стремительно становилось тесно. Бросив на него быстрый взгляд, Аджитт подошёл к Лере, коснулся её губ, провёл по ним кончиками пальцев.
— Пожалуйста, — хрипло прошептала она, поочерёдно целуя каждый из его пальцев. — Аджитт, прошу тебя…
— О чём просишь? — обманчиво мягко спросил он, принимаясь расстёгивать рубашку.
— Ты знаешь, о чём.
— Хочу, чтобы ты взял меня. Хочу чувствовать тебя внутри. Хочу чувствовать тебя везде. Сразу. Аджитт… — Она слепо повела головой, пытаясь определить, где он сейчас, но Аджитт на неё не смотрел. Глядя поверх её головы, он медленно снял рубашку, не сводя глаз с Ракеша, смотревшего на Леру со смесью разочарования и вожделения. «Так и надо», — мелькнуло в голове у Аджитта. Надо, чтобы он вновь увидел в ней Игрушку, не более. И чувства пройдут сами собой. Обязательно пройдут. Рука Ракеша сама потянулась к пуговицам рубашки, и Аджитт мысленно поаплодировал себе, принимаясь стаскивать брюки.
Освободив Леру от всех посторонних предметов, что были в ней, Аджитт медленно вошёл в неё, вызывав низкий гортанный стон. Краем глаза он успел заметить, как дёрнул уголком рта Ракеш, но тут же отвернулся, принимаясь ритмично вбиваться в тело Леры. Она кричала, не сдерживаясь, чувствуя, как сжимается всё внутри с приближением первого оргазма, но вдруг всё закончилось. Аджитт вышел из неё и посмотрел на Ракеша, давно стоявшего рядом, смотревшего на них с болезненным возбуждением на лице. Демонстративно отступив в сторону, Аджитт замер, наблюдая за братом, но Лера снова всё решила за него, тихой мольбой продолжать избавив от всех сомнений. Ракеш ворвался в неё с яростью, которой никогда не позволял вырываться наружу, когда они были наедине. Крепко впиваясь в ягодицы, оставляя на бледной коже розовые следы, он двигался рвано, быстро, заполняя комнату влажными шлепками.
Лера потерялась. В ощущениях, что прошлись по позвоночнику толпой сладких мурашек. Это был не Аджитт, в этом она была уверена совершенно точно. Напоследок он решил поделиться ею? И поэтому завязал глаза? Хотелось возмутиться, громко и требовательно, но с губ слетали лишь стоны, и когда их коснулся член, Лера покорно открыла рот, чувствуя себя бабочкой, которой пронзают с двух сторон, стремясь добраться до самого нутра. Аджитт поменялся с незнакомцем, и Лера задохнулась — так резко он толкнулся в её рот, заставив закашляться. Это был кто-то грубый, возможно, из тех мужчин, что забывали обо всём, видя женщину, которая находится в их полной власти. Аджитт никогда не забывался, всегда думал о том, чтобы ей было хорошо, незнакомец же словно хотел утвердить своё превосходство, подчинить себе и унизить. Его рука крепко сжимала волосы на её затылке, не давая вырваться, не обращая внимания на невольные слёзы, катившиеся из-под повязки.
Зачем Аджитт поступил так с ней — Лера не знала, но знала только, что впервые мечтает, чтобы всё поскорее кончилось, потому что никакое удовольствие не могло затмить то унижение, которое она испытывала, когда её касался этот неизвестный мужчина. Они молчали, лишь передавали её друг другу, как переходящее знамя. Давно освободив из колодок, крепко связали руки за спиной, не давая снять повязку, и перенесли на диван, где продолжили брать по очереди и одновременно, словно изголодавшиеся звери. Лера давно потерялась в ощущениях, потеряла себя, постепенно сдаваясь, расслабляясь, позволяя телу взять контроль над разумом. Оргазм скрутил болезненной волной, вспыхнул ослепительно белым перед глазами, и Лера расслабилась, упала кому-то на грудь, слушая чужое суматошное биение сердца, чувствуя последние рывки того, кто стоял за спиной. Её бережно уложили на диван, не спеша развязывать. Лера прислушивалась к шелесту одежды, осторожно поводя затёкшими пальцами — неужели она так и не узнает, кто был вторым?
Прикрыв глаза, она представила, как под кожей заструились тоненькие белые нити, устремляясь к запястьям. Она словно увидела их, увидела, как они окутывают верёвки и заставляют те рассыпаться в прах. Несколько секунд, казалось, растянулись в вечность, но вот путы исчезли. Негнущимися пальцами Лера рванула повязку с глаз и прищурилась, вглядываясь в мутные силуэты одевающихся мужчин. Глаза, как нарочно, медленно привыкали к красноватому полумраку, но вскоре Лера моргнула, отказываясь им верить. Она медленно села, глядя на застывших драконов, и покачала головой.
Ракеш замер. Он ожидал увидеть стыд или раскаяние, но вместо этого увидел лишь обиду. Жгучую и острую. Лера смотрела на него так, словно он предал её. Аджитт тоже не сводил с неё глаз, ожидая, что она скажет, что сделает. А что, если этого будет недостаточно? Что, если она всё равно захочет остаться с ним?
— Лера… — начал было Ракеш, но она вскинула руку, медленно поднялась с дивана и огляделась в поисках своей одежды.
— Я надеюсь, ты не собираешься оправдываться? — холодно спросил Аджитт, глядя на брата. — Тебя никто не заставлял, ни раньше, ни сейчас. Как и её, впрочем. Все получили то, что хотели. — Он повернулся к Лере и ровно произнёс: — С этого момента считаю наш контракт полностью выполненным. Деньги уже переведены тебе на карту, инструкция о том, в каком банке вашего мира можно переложить их на вашу карту, прилагается. Завтра за тобой приедет водитель. Свободна.
Лера дёрнулась, как от удара — казалось, он не сказал ничего особенного, но от его слов щёки полыхнули пунцовым, а внутри разлилось бесконечное чувство отвращения к самой себе. К тому, что пошла на всё это, что вписалась в это, что… Деревянно кивнув, Лера взяла вещи и вышла, зная, что никто не пойдёт следом. Оделась, даже не приняв душ, кое-как привела в порядок волосы и вышла из кабинета, чтобы никогда больше сюда не возвращаться.
Ждать до утра она не собиралась. Время, чтобы взять вещи, ещё есть. К вечеру она будет у Риши и больше никогда не вспомнит ни об Аджитте, ни о Ракеше. А когда придёт время заявить о себе, даже толики чувств в ней не останется. В этом она была совершенно уверена.
Конец первой части