Сегодня был на редкость странный день. Он пил в компании с дворецким дома Марлоу, так отчего же не послушать от него совета?
— Можете в доме не рыть, — дворецкий взглядом показал на бокал в руке герцога.
Тот кивнул:
— Почему?
— Потому что, — дворецкий поднялся, снова наполнил бокалы, подал «гостю» и снова опустился в кресло напротив. — Питер Марлоу был такой человек… Посмотрите на дом.
Герцог молчал.
— Хозяин никогда бы не стал хранить хоть что-то его компрометирующее в доме. Никогда бы не поставил под угрозу будущность Алекс. И — между прочим, никогда бы не предал короля.
Герцог вспомнил артефакты с забавным названием «Стре» — полупрозрачные механизмы, похожие на насекомых, с глазами-самоцветами. Дверь, которую они не смогли выбить. Множество ловушек, в которые он и его отряд не попали лишь потому, что им разрешили здесь, в этом доме, находиться. И медленно кивнул, признавая правоту Моргана.
— Я бы и сам не отказался от такой защиты, — сделал он еще один глоток.
— Рад, что вы это признаете. Наймите Алекс, — улыбнулся дворецкий. — Отец его прекрасно выучил.
— Еще один совет?
— Именно.
— Но он же мальчишка! Подмастерье…
— Вы его недооцениваете. Уверен, через год-другой он превзойдет даже собственного отца.
— Каким он был?
— Кто?
— Питер Марлоу.
— Хозяин? Разным. Замкнутым. Молчаливым. Добрым. Каждая созданная им система защиты — это шедевр! Он все просчитывал наперед и никогда не ошибался. Почти никогда. Питер Марлоу любил подбирать попавших в безвыходное положение — и давать им шанс.
— Ариадна? — он не собирался спрашивать, имя сестры само с хрипом вырвалось из горла…
Дворецкий кивнул:
— Он столкнулся с потерянной шестнадцатилетней девчонкой, которая ничего, кроме балов, воспитателей и своего особняка не видела. В трущобах она пыталась продать драгоценности. Не мне вам объяснять, чем это могло бы закончиться…
— Дальше? — герцог Арктур сжал бокал, зеленые глаза потемнели.
— Ей отдали деньги и стали следить. Мы с Питером отбили Ариадну у бандитов.
Герцог Арктур поставил бокал на столик, мысленно гордясь тем, что не раздавил хрупкое стекло в кулаке. Если напиток у Моргана настоящий, кто знает — может, и хрусталь тоже? Не хватало еще укусов тех странных артефактов, тем более его сотрудник и так причинил неприятности обитателям дома — разбил вазу. Тяжелый вздох болью отозвался в сердце. Великие предки, оно у него еще есть…
Он представил свою сестру десять лет назад. Она была невестой короля. Как сказал этот странный старик: балы, особняк, учителя и няньки…
Юная, прекрасная, впереди — вся жизнь! Любимый, неизменно балующий брат, жених-король, что при одном лишь взгляде на нее робел и таял от нежности, любящая семья.
Все отвернулись от нее. Все! Из-за проклятого оборота, которого не случилось.
— Питер отправил ее в академию. Она выбрала адвокатуру, — донесся до герцога голос дворецкого. — Ариадна блестяще училась, закончила, и Марлоу пристроил ее к своему поверенному. Со временем девушка выкупила практику и стара адвокатом дома Марлоу. Драгоценностей, что были при ней, вполне хватило. Питер помог их продать.
Герцог кивнул и залпом осушил свой бокал.
Глава четвертая
Алекс
— Так, значит, этот мерзкий герцог Арктур — твой брат?!
Ариадна грустно на меня посмотрела:
— Мой брат и сестра — ты, Алекс. И потом… почему мерзкий? Насколько я помню, герцог Арктур всегда нравился женщинам. В аристократических домах сильнейших кланов открыта целая охота! Завидный жених. Правая рука самого короля…
— Ты никогда… не рассказывала. Отец тоже молчал.
— О чем?
— О том, кто ты. Откуда. О том, что случилось.
— Зачем, Алекс? Тебе, Моргану, госпоже Клай и Питеру Марлоу было все равно, из какого я клана. К какому дому принадлежу. Вы просто окружили меня любовью. Заботой. И это… самое прекрасное, что случилось со мной за все эти годы!
— Так ты… должна была стать королевой?
— Алекс! Зачем сейчас об этом говорить?
— Ты мне не доверяешь. Никогда не доверяла… — я отвернулась.
Обидно. Отец любил Ари так же, как и ее, но эти двое… хранили какие-то тайны, а ей, Алекс, не рассказывали! А ведь именно она помогала отцу в лаборатории. Так почему же…
Обида. Обида и ревность. Конечно, она все понимала. Да и мала она была слишком! А все равно — обидно. Обидно до слез!
— Брось, Алекс, нет! — Ариадна подошла сзади, обняла за плечи, прижалась щекой к взъерошенным стриженым волосам. — Конечно, нет… Просто… Я не хотела. Не хотела об этом говорить. И сейчас не хочу. Я хочу забыть. Понимаешь?
— Ну, Ари! Я должна знать! Пожалуйста…
Я бросилась к сестре, и мы обнялись. Обида на то, что от меня столько скрыли, сменилась сочувствием, пониманием, насколько ей, должно быть, сейчас тяжело. Спустя столько лет увидеть брата…
— Король признал во мне пару, — Ариадна говорила тихо, почти шепотом. Я никогда не забуду, каким счастливым был его взгляд! Последнее, что оставалось перед свадьбой — оборот на арене предков.
— И?
— Он обернулся, а я — нет. Не смогла. Не получилось. Меня должны были убить. Мой брат… шагнул вперед. Такой красивый золотой лев… Я до сих пор не знаю — зачем он сделал этот шаг. Убить — или закрыть собой.
— А потом?
— Потом его величество прыгнул вперед, отогнал остальных. Против воли короля пойти не посмели.
Мы долго молчали. Не знаю, о чем думала Ариадна, а я… просто пыталась собрать свои мысли, что бились роем встревоженных бабочек в голове… Ничего не понимаю…
— Слушай, — посмотрела я, наконец, на Ариадну. — А почему Рэнберг?
Ариадна усмехнулась:
— «Рэнберг» на древнем языке оборотней — «шанс». А Арктур… Меня же изгнали из рода, а значит — лишили фамилии.
— Они… Они тебе так и сказали?
— Нет. Я сама так решила.
Дверь тихонько отворилась, вошел Морган.
— Дамы, — поклонился дворецкий, покосился на дверь, видимо вспомнил, что у нас полный дом посторонних и добавил, глядя прямо на меня: — И господа. Я принес чудеснейшие канапе и очень привлекательный графинчик — лимончелло, любовно приготовленный мадам Клай. Не огорчайте ее. Покушайте.
Морган поставил поднос на стол и удалился.