— Провидцу нужно мое сердце, и ничего больше… Как и тебе. Ты привез меня сюда, чтобы достать его, и вложить в грудь своей любимой сестры. Ты привез меня сюда, чтобы умертвить. И обманывал говоря, что, выполнив свою часть сделки, отправишь меня обратно… Как же я была наивна и глупа. Я не вернусь обратно… Мои дни сочтены. Стиан, ты правда, это сделаешь? Сможешь сделать это со мной, чтобы вернуть сестру?
Звонкое молчание.
— Ты несчастен… Ты в отчаянии… Конечно же, ты сделаешь это…
— Я хочу получить обратно то, что у меня отняли, чего лишили… все, чем я был. Эта злость, как камень внутри меня, который я никак не могу сбросить. По глупости отца… Это он забрал жизнь собственного ребенка, поверив провидцу…
— Ты хочешь вернуть сестру. И вернуть отнятое положение. Хочешь стать королем? Как когда-то хотел твой отец… убив собственную дочь. Так вот о каких ошибках он говорил. Так вот, что он просил не повторять… Он появился не просто так. Эта была ловушка. Это не ты нашел меня для себя. Это сделал он… а я не смогла отказать и попалась на крючок…
— Ты права, но не во всем. Так он исправляет свои ошибки…
— Провидец? — коротко спросила я. — Зачем ему мое сердце?
— Они язычники. Дети Тора, Одина и Фреи. Сейчас они проживают благополучный период — плодородия и единства. Их животы наполнены, топоры наточены, а нетерпеливые взгляды устремлены на восток. Но шторма бьют их корабли, и они ждут погоды. Ждут благоденствия от своего конунга. От его провидца. На высокой горе, в трех днях ходки от места их проживания, есть прекрасный храм Уппсалы. Рядом с храмом есть красивая роща для… — запнулся он, — для обрядов, где растет священный вечнозеленый тис, а рядом с деревом — источник, где совершаются жертвоприношения… в том числе и человеческие… после чего избранного подвешивают на дереве и уходят… а перед этим они будут праздновать не один день, вознося почести Хельхейму — миру предков. — Мужчина снова замолк, свесив с кровати босые ноги, и после звенящего молчания, договорил. — Ты не должна была ничего узнать до самого конца…
— Уходи, пожалуйста… Мне нужно побыть одной…
Мужчина не противился, не выдав ни звука.
Покорно поднялся и скинув рубаху, скрылся за дверью.
Меня одолело отчаяние. Состояние полного равнодушия и досады от осознания невозможности поправить тяжелое положение дел. Но пока я жива, и могла найти выход из опасной ловушки. Одно я знала точно — нельзя покидать это укрытие, и нужно дождаться возвращения ящера, так как его расправа в сто крат была приятнее и легче для меня. Но если я попаду в руки язычников…, то тут бессилен даже он.
Стиан хоть и был моим возможным палачом, но гуманным и таким… родным уже…
Господи, только не это… во мне просыпались чувства к нему.
Пусть и робкие, едва уловимые, но они прорастали из-под снега, как первые весенние цветы. Это происходило. И он не должен узнать или понять этого. Это уменьшало мои шансы на выживание.
Но! У меня был выход!
Спасение ото всех — невинность, которой я просто обязана лишиться! Без нее я не нужна никому. Точно! Это выход и надежда на жизнь. Но кто это сделает? Не Стиан, это и понятно. Как мне найти моего спасителя?
За небольшим окном стремительно темнело, и подкинув поленья в затухающий очаг, я забилась в дальний угол кровати. Часов в этом мире не было и точно определить истекшее время практически невозможно. По ощущениям в одиночестве я провела уже больше часа, начиная ожидать появления мужчины.
У входа послышались шорохи, и я поднялась, взволнованно запечатлев взгляд на двери. Хоть он и был летающей тварью, черным колдуном и несносным боссом, но я, поостыв и поразмыслив с легкой душой ждала его возвращения.
Возможно потому что он был меньшей из зол, или потому что я проникалась к нему очень быстро.
Шорохи послышались вновь, но внутрь не спешили заходить…
Чувство тревожности не заставило ждать себя долго, и не придумав ничего лучше, я, шелестя льняной рубахой, кое-как забралась в очень маленькое пространство под кроватью… и только успела затолкать обе ноги, как дверь с грохотом распахнулась, так что в рамах зазвенели стекла и в очаге потух огонь, пуская в потемневший мрак сизую дымку.
Некрепкие половицы натужно заныли под тяжестью больших распластанных в сторону ступней с когтями…
Бьёрнс вернулся! И развеселит же его мое поведение.
Придерживая короткую рубаху, я заспешила назад, высовывая наружу голову. Мои волосы тут же обвились на чьей-то сильной руке, и я закричала от острой боли. Меня грубо вытащили из укрытия.
— Какой сюрприз. Одна и без охраны… — коряво прогремел грубый бас, и мое тело кинули на кровать.
Как же я ошиблась, эта тварь не была Стианом…
Огонь потух, не давая рассмотреть страшного гостя, и то что оно расправляло в своих руках… мешок, как я поняла чуть позже, когда на мою голову опустилась плотная материя и сомкнулась на щиколотках. Они пришли за мной…, и теперь никакая выдумка не способна спасти мою жизнь…
ГЛАВА 22. Дар Хельхейму
Жгучий холод снова обтянул мое едва одетое тело, пронзая голые ступни, торчащие из-под грубой мешковины, ледяными иголками.
По звукам я поняла, что меня бросили на дно лодки, комковато застеленной соломой и шкурами. Через голову переступили увесистые ноги похитителя. И посудина рывком оторвалась от берега, начиная раскачиваться на воде.
Тварь не понесла меня по воздуху, а выбрала водный путь. Но почему? Насколько я видела, это озеро не имело выходов к большой воде. Хотя я могла и ошибаться. С каждым мощным гребком лодка раскачивалась сильнее, стенки которой стонали от скрежетания ледяных обломков. Эти звуки отдавались внутрь, на время успокаивая бешено трепыхающееся сердце.
Стиан не мог далеко улететь. Он успеет нагнать нашу лодку. Обязательно успеет. В этом я не сомневалась, в ожидании обратившись в слух.
Сердце отбивало и отбивало ритмичные дроби, а лодка разрезала озерную воду, все дальше удаляясь от маленького домика. Холод медленно, но верно пробирался внутрь разогретого тела, и биению сердца начало вторить клацанье зубов.
Я сжалась сильнее, пытаясь сохранить утекающее тепло. И сверху приземлилось увесистое меховое покрывало. Время, как песок утекало сквозь пальцы, но ничего не происходило. Ни криков, ни шума крыльев, ни звуков борьбы. Ничего. Как же так…
Вдруг что-то начало меняться.
Лодочник оживился, переступая с ноги на ногу. И мощнее заработал веслами. Вот, случилось! До взбудораженного рассудка донеслись голоса. Грубые мужские голоса. Незнакомые голоса… Лодка зашаталась, и по ее днищу заскрежетали камни. И снова послышался всплеск воды, погружая нас в воду. Звуки нарастали и приобретали разновидности. Голоса смешивались с треском, шелестом и жужжанием.
Проплыв какое-то расстояние нас вновь замотало. Мозги прорезал ужас, когда на мне сомкнулись чьи-то руки… от резкой смены положения замутило. Желудок болезненно впился в позвоночник. Тело закинули на плечо и голые ступни безвольно замотались в воздухе. Я не кричала, и не сопротивлялась. Смысла не было.
Чувствительная кожа улавливала мощные колебания воздуха. Уже более теплого и мягкого. Похититель, куда-то поднявшись, вступил на твердь, удобнее уложив на плече мое скрюченное тело, и быстро зашагал вперед.
Мешковина больно натирала лицо, а выдыхаемый воздух скапливался, образуя конденсат. И снова меня окружили мужские голоса. Рыкающие, резкие произношения, из которых я не понимала ни слова, кроме интонации. Одни были тихими, мирными. Другие — громкими и восторженными. Сомнений больше не оставалось…
Стиан меня не спас. Я попала к древнему народу — викингам-язычникам. За нами звонко захлопнулась дверь, и меня бросили на теплую твердь.
Тепло так и разливалось вокруг, заползая в отверстия мешковины. К щиколоткам прикоснулись холодные пальцы, и испугавшись, я встрепенулась. Над ухом послышалась грубая шипящая речь. Веревки ослабли, пуская в ноги живительную кровь. И мешковина поползла кверху, неприятно царапая кожу.
Мгновение!
И грубая материя слетела с моей головы, разбросав по влажному лицу спутанные волосы. Сгруппировавшись, я лихорадочно всматривалась в кофейные сумерки, которые рассеивались около большого отверстия наверху. Меня бросили на толстую подстилку, которую немного качало.
Хотя нет… качало не её… Качалось все помещение.
Я предполагала, что меня привезут в дом. Это оказалось не так. С лодки меня привезли на… на… корабль.
Точно!
В трюме, которого я сейчас и находилась. Рядом что-то шевельнулось, и я всхлипнула. Не сразу, но поняла, что нахожусь не одна. Невысокое помещение было наполнено людьми. Тишину разверз голос и из тени вышла первая фигура — фигура незнакомого мужчины, непривычно одетого для моих глаз.
Следом за ним появилась вторая — мужчины, чуть ниже ростом. Они замерли, соблюдая дистанцию, и попытались донести до меня смысл северной речи. Второй мужчина что-то изрек, обращаясь ко мне. Это я видела хорошо, особенно по жестикуляции. Его поддержал первый, цвет волос которого отличался обильной рыжиной. Но как они не старались, я не понимала ни звука… терпение одного из них закончилось и звонко выругавшись, он махнул рукой в темноту.
— Конунг Борг, — вдруг резанул знакомый голос, — сердечно приветствует тебя на своем корабле. И благодарит за жертву, которую ты для них принесешь.
— Стиан… — выдохнула я, пытаясь отыскать его фигуру. В другом конце послышался легкий шелест, и из тени ко мне вышел тот, чье имя я только что назвала. — Но как же так? Ты отправился на поиски одежды?
— Как видишь, я не успел этого сделать… — понизив тон, ответил он.
Мужчина, как и те двое, был одет в шерстяную рубаху, штаны и высокие сапоги. На плечах виднелась меховая накидка, на грудине сколотая серебряной пряжкой. Руки до локтей были обтянуты в кожаные браслеты. А на голове… вместо разбросанных волос красовалась узкая темная полоса, собранная в косичку, лежащую на черепе, наголо обритого с висков. Какие разительные перемены… за короткое время. Отчего знакомого мужчину было трудно узнать.
— Ты тоже пленник на этом корабле? — затаенно переспросила я.
— В добровольно-принудительном порядке… — процедил он.
— Корабль плывет к тому самому храму? — едва дыша пробормотала я.
— Да… По воде два дня пути, и мы будем на месте, — признался он.
Я промолчала, обмякнув всем телом. Долгие минуты тянулись в тишине, пока он не заговорил снова.
— Тебе дадут хорошую одежду. Накормят. И не будут беспокоить это время. Меня близко не подпустят, только для перевода. Постараюсь что-нибудь сделать, как прибудем на землю.
— Зачем… чтоб потом убить самому… — колко заметила я, и замолчала.