Стиан промолчал тоже. И от этого свои собственные слова становились еще горче, как отравленная вода.
— Уйди….
Помедлив, Бьёрнс передал мои слова конунгу Боргу и тот согласно закивал. И приобняв его за плечо, повел к лестнице, уходившей наверх. Стиан бросил на меня многозначительный взгляд, и их широкие спины растворились в сумерках.
Небольшой трюм заполнила тишина, а оттого звуки, доносившиеся извне становились сильнее и четче. Сверху слышался топот, а каркас било неспокойное море.
— Максим! Максим! — взревела я.
— Максим… Кто это? — ответило эхо, и я вздрогнула, привстав на ноги.
Провидец, мать его!
Со мной разговаривал высокий изуродованный старик, никак не выдающий себя до этого момента. Он сидел в другом конце трюма, в тени лестницы, уходящей наверх. И хорошо слышал последние слова, адресованные мне его недругом…
Конечно, разве оставили бы меня здесь одну? Этот человек, чьи глазницы были затянуты неровной, дряблой кожей производил сильное, жгучее впечатление, от которого тело обливалось кипятком.
Разум говорил: Что может сделать дряхлый слепец, от которого легко спрятаться и убежать?
А интуиция настаивала: Этот человек может сделать все! Что в нем собралась вся жестокость мира…, и он знал мой язык…
В его руках слабо блистало лезвие ножа, которым он отрезал небольшие кусочки яблока, отправляя их в обвислый рот.
— Вы же всемогущий провидец должны бы знать… — огрызнулась я.
— Он из мира мертвых? Ты особенная. Ты их видишь? — заинтересовался он, отложив яблоко и нож.
— Вижу. За вашей спиной их сотни… сотни убитых вами. Сотни невинных.
— И что они говорят? — поднялся слепец, расправив мешковатые одежды, и направился ко мне.
— Что в скором времени вы окажетесь среди них… — зашипела я в его изуродованное лицо, отходя назад. — Ох, и плохо же вам там будет… очень плохо, и очень долго…
— Это они так говорят? — замер он, что-то пережевывая дряблыми губами.
— Все, как один! Они ждут уже очень давно…
— Значит, скоро список пополнится красивой, милой девочкой… — уколол он в ответ.
— Хельхейм. Жертвоприношения несуществующим богам для призрачных надежд? Как это глупо. И вы это знаете…
— Я много, что знаю девочка… а оттого и лишился своих глаз. Этому миру нужно то, во что он верит. И эти чудеса случаются. Здесь возможно все.
— Выходит, вы тоже бывали на большой земле?
— Бывал, дорогая… Родился и умер. И снова родился здесь, нарастив крылья и мощь.
— Не может быть! — не поверила я.
— Может. Все может быть, если хорошо себя обманывать, девочка. Здесь я царь. Здесь я Бог. И не хочу терять своего положения несмотря, как ты говоришь, на призрачные предположения. У каждого своя правда, милая. У каждого своя. Бери одежду и облачайся, пока не подхватила ангину. Кушай и пей. Мне не нужна больная и голодная жертва. Сегодня ты королева.
ГЛАВА 23. Морская болезнь
— Спасибо. Ваша лживая забота так приятна моему невинному сердцу, — съязвила я.
— Кушай, кушай и не паясничай. Стиан тебе не сможет помочь, чтобы там не обещал… Это он на большой земле властелин, а здесь уже давно утратил былую славу… Конунг, как к племяннику, питает к нему теплые чувства, и я не лезу, так как для викингов родная кровь, значит очень много… но я не упускаю его из виду ни на мгновение. Ни на мгновение, дорогая… — проронил старец и удалился на место под лестницей.
— С вами приятно было пообщаться… — процедила я, отведя взгляд от затянутых кожей глазниц, которые, несмотря на их отсутствие, так и хотелось выколоть.
Я выдохнула, и провела ладонью по своему скудному одеянию… да, одеться мне не мешало. В двух шагах лежала корзинка из которой виднелись яблоки и плотная темно-бордовая ткань. Дары мне. Нагнувшись я потянулась за красивой мягкой материей, и вытянула большой кусок ткани, оказавшийся длинным расклешенным платьем с рукавами и высоким воротом. Самое то, что нужно.
Я неуклюже расправила материю, пытаясь понять, как это одеть. И после нескольких неудачных попыток, стараясь не думать о присутствии слепого старика, я все же натянула теплую материю, спрятав от этого мира дрожащее тело. И на душе сразу улеглось и успокоилось. Чувствовать себя полностью одетой очень комфортно и приятно.
Взгляд снова упал на корзинку, из которой торчал наливной бочок розового яблока. И руки сами потянулись вниз. Был здесь и хмельной напиток, и хлеб, и мясо. Быстро покончив и с этим, я бухнулась обратно на отведенное для меня место. Теплая одежда, раскачивающийся трюм, довольный желудок и винный хмель быстро убаюкали мое изожженное тело и разум. Я отключилась, не успев понять того и сама.
Священное дерево воистину было исполинским! Его огромный ствол по ширине ровнялся храму, расположенному под его раскидистыми ветвями. А вокруг рассыпалась прекрасная невысокая рощица, припорошенная белоснежным снежком.
Чудо, а не место! Если бы не одно обстоятельство — каменный стол с прорубленным ложем для отекания крови…
И вот она — очередная жертва, с улыбкой на лице добровольно опускающаяся на его холодную гладь. Под острый нож слепого старца… а вокруг люди. Много людей, столпившихся полукругом, с такими же благоговейными улыбками провожающие своего сородича к горячо чтимому Богу Тору…
Взмах! Блеск острия и тихие булькающие хрипы… и по желобу заструилась свежая дымящаяся кровь, отдавая тепло холодному ветру… остывающее тело унесли, очистив камень для следующего обреченного.
Меня подвели к жертвеннику и спустили ворот бордового платья, положив его на плечи. Скрутили волосы и закололи на макушке. Нетвердо стоящее тело подхватили крепкие руки Стиана и хотели положить на следы свежей крови… но не выдержав, я забилась в его руках…
— Ника… Ника… чёрт бы тебя побрал, — ворчал знакомый и уже дорогой сердцу голос. — Открой глаза, ненормальная. Вот, так. Все хорошо, — убаюкивали ласковые, теплые речи. — Сон приснился.
— Приснился… — протянула я, с трудом растерев сонные глаза, полные слез.
— Воды хочешь? — тише спросил он, опасливо оглянувшись назад.
— Хочу, — ответила я, и поднялась, приняв сидячее положение. Опустив голову в ладони, я быстрыми движениями растерла виски, старалась забыть страшные сцены из сна. И не сразу заметила груду тел, спящих вокруг меня в разных позах… это зрелище подействовало отрезвляюще! И не меньше трезвили смрад и вонь, исходящая от немытых тел и пропитанных потом одежд.
— Держи, — прошептал мужчина, вернувшись с кружкой воды.
Корабль практически не мотало. Море было спокойно. Вот ведь как бывает — и на вертолете, и на корабле и все меньше, чем за неделю…
— Они что здесь все спят? — также тихо переспросила я, взглянув на тень под лестницей.
— Элита, — изрек он.
— Слепой тоже здесь? Он слышал твои слова? — с тревогой понизилась я, осушив кружку.
— Здесь. Видел его…
— Видел и сказал мне эти слова? — прозвучал удивленный голос.
— Ты должна была их услышать несмотря ни на что. Ложись обратно. Не привлекай внимания. Мне позволили стеречь тебя, — в приказном тоне продолжил он, и с усилием опустил меня обратно. Сам тоже лег. Напротив, так что наши глаза неотрывно смотрели друг на друга.
— Что приснилось?
— Лучше тебе не знать этого… — протянула я, сглотнув слюну, и судорожно продолжила. — Тебе нужно лишить меня невинности.
— Нет! — отрезал он.
— Может я выпрыгну в море, а ты меня унесешь. Ведь кроме тебя и слепца здесь ни у кого нет крыльев.
— Нет! — тверже повторился мужчина.
— Нет крыльев. Или нет — нет? — запуталась я, в том числе и в сетях своей наивности, которой как я думала, у меня уже давно не было.
— И то и другое.
— Ммммм… — взвыл девичий голос. — Ты невыносим… Что тебе станется с того, если они меня зарежут?! Сестра не оживет! И меня не станет. А так хоть удовольствие получишь…
— Сама сказала, если не они, так я тебя убью! — раздражённо резанул викинг.
— Не убьешь, — прошипела я.