Мужчина словно услышал мои мысли, потому что плавно, но неумолимо приложил обе ладони к стволу дерева по обе стороны от моего лица, заставляя трусливо сглотнуть.
— Позволила взять твою защиту, — пояснил он хрипло.
— Ну да, глупо вышло, — согласилась я, — получается, что ты теперь защищаешь сам себя. На мне же твоя защита…
Его тихое предупреждающее рычание заставило меня попросту заткнуться.
— Получается, — передразнил он, — кое-что более ужасное. Хочешь узнать?
Странный вопрос, потому что я кивнула даже раньше, чем успела об этом подумать. Аксэль отошёл, так и не увидев, что я мотаю головой, говоря запоздалое «нет», отступил от тёмного здания, поднял руку и призвал магию.
Я чётко ощущала её — покалыванием внизу живота, прохладой от плеч к кончикам пальцев и лёгкой дымкой на сознании.
А в следующее мгновение в главном храме Кормэйа прогремел взрыв, заставивший буквально сойти с ума охранную систему и всех его обитателей.
— Ну ты и псих, — выдохнула я, неосознанно прикладывая руку к низу живота, где продолжало чуть-чуть покалывать.
Мьярис проследил за моим жестом и недовольно поджал губы, приказав:
— А теперь ты.
— Что я? — Снова не поняла я его.
— Взорви что-нибудь, — спокойно велел он, складывая руки на груди.
Вой заклинания, крики храмовников и начинающееся безумие он игнорировал с завидным безразличием. Вы только посмотрите на него!
— Да легко, — хмыкнула я согласно, благо всё равно давно уже мечтала об этом.
Повторный взрыв заставил охранное заклинание завизжать на ультразвуке и сделал дыру в стене почти в два раза больше.
— Звон в ушах, дрожь в руках и сухость в горле? — Перечислил эймот обычные симптомы, неизменно сопровождающие мою магию.
Только я к ним привыкла уже настолько, что даже не замечала, а он почувствовал.
Как и я его.
— И даже это ещё не всё, — с каким-то мрачным удовольствием от моего шокированного вида выдал он.
Подошёл, встав впритык, рывком выдернул нож у меня из ножен на поясе и, помедлив мгновение, осторожно проколол ладонь острием.
Мою собственную ладонь тут же ощутимо кольнуло, а когда я поднесла её к глазам, на светлой коже отчётливо выделялось алое пятнышко.
Царапина, что была у Аксэля, передалась и мне тоже.
— Ты должен это исправить, — мгновенно решила я, зачаровано глядя на скапливающуюся кровь.
— Я?
— Ты, — я даже кивнула, — потому что со мной такое впервые, и я понятия не имею, что с этим делать.
Тридцать два
— А я каждый день с подобным сталкиваюсь, — саркастично заявил он, — по три раза в сутки.
Пришлось неодобрительно поджать губы, наглядно демонстрируя, что шутка не удалась.
— Ну а почему тогда я твою магию почувствовала только сейчас, когда ты мне об этом сказал? — Зацепилась я за возможность откреститься от сомнительного удовольствия, о которой подумала вот только сейчас.
Старею, наверно, иначе сразу заметила бы несоответствие.
— А ты к ощущениям прислушивалась или по чужой территории ползала?
Хотела сказать, что второе без первого по определению невозможно, но меня остановило выражение его лица «Давай, скажи, что я неправ». В смысле, скептически-издевательское и немного раздражённое.
В общем, промолчала я только лишь по той причине, что храмовники наконец сумели определить эпицентр взрыва, даже двух, и теперь торопливо спешили в нашу сторону, на ходу вооружаясь ядовитыми цветами.
— Тьма с тобой, — сдалась я на милость победителя и даже позволила ему подсадить себя на плоскую крышу здания. Но ехидства сдержать не смогла, едва только мужчина вслед за мной забрался на плоскую поверхность: — Неужели ваша светлость снизошла до прогулок по крышам? А как же статус? А как же гордость? А…
— Просто заткнись, Арвэн, — очень даже вежливо и почти дружелюбно попросили меня, спиной опрокидывая на крышу и осторожно оттаскивая от опасного края.
— Знаешь, что меня просто поражает? — Я даже не пыталась ему хоть как-то помочь в моём перемещении, ловя от всего происходящего какое-то садистское удовольствие. В чём признаваться, понятное дело, не собиралась.
— И что же? — Фыркнул мужчина.
Уверена, ему не было до этого никакого дела, но я просто не могла промолчать:
— Что ты сначала появился, сорвал мне всю операцию, рассекретил нас, а теперь ещё и смотришь на меня так, будто это я во всём виновата.
С его стороны самым благоразумным было бы тут же раскаяться, признать свою вину и попытаться загладить оплошность. Ужином, например. Но вместо этого он поступил совершенно иным образом: оставил попытки оттащить меня подальше, сел на корточки, возмущенно посмотрел мне в глаза и выдал:
— Это ты во всём виновата.
Благоразумие не позволило мне мгновенно вскочить на ноги, гордость запретила вопить «Я?!», поэтому я лишь сложила руки на груди и буднично попросила:
— Уточните обвинение.
Это просто любимое начальство научило вначале отбиваться, а уже потом думать о том, в чём меня обвиняли. Вначале своей деятельности я ещё получала выговоры, а потом научилась мастерски отбиваться от всего. Даже от того, в чём я действительно была виновата.
Невнятное бормотание было мне единственным ответом, потому что сделать что-либо ещё Аксэль попросту не успел. Одинокая стрела со свистом пролетела мимо его головы, скрывшись где-то в темноте и так никого и не зацепив.
Ну, кроме светлых чувств мгновенно разозлившегося эймота, что, нехорошо прищурившись, создал горящий и пульсирующий шар, рассекающий темноту тёмно-рыжим свечением, и совершенно случайно уронил его вниз.
Секунду ничего не происходило, а затем прогремел уже третий по счёту взрыв. Кто-то закричал, захрустело дерево, загудела призываемая магия!
— Ладно, можешь звать их, — щедро разрешила я, перебарывая желание свеситься вниз и посмотреть на результат мужской злости.
— Кого? — Не понял он, глянув на меня так, будто страстно желал выкинуть куда-нибудь в море со своих островов.
И я честно понимала его желание, но помогать ничем не собиралась. Странное дело: мне даже немного нравилось чуть-чуть над ним издеваться.
— Свою армию, — спокойно пояснила в ответ, — потому что, думается мне, вдвоём мы с тобой много дел тут не наделаем.
Вот если бы кое-кто нас не рассекретил… Впрочем, бессмысленно страдать из-за того, что уже произошло. Ошибся — исправляй.
— Они не придут, — помедлив, скривился Аксэль, словно от сильной боли.
Сесть всё же пришлось, хоть на меня после этого посмотрели с искренним возмущением.
— Как это не придут? — Не поверила я, неприятно удивившись. — Они тебе подчиняются?
— Да, — прозвучало уже твёрже и увереннее.
— Тогда за какой Тьмой они смеют тебе не подчиняться?
— Ты не понимаешь, — покачав головой, вздохнул он. — Это религия, в ней нет ни приказов, ни даже родственных связей.
— Значит, это плохая религия, — решила я. — У вас детей крадут, убивают, кого хотят, а вы ничего не собираетесь с этим делать. Аксэль, это глупо.