Слишком странным был тот звонок с неопределившегося номера, когда незнакомый Олегу мужской голос сообщил, что его другу Соколову грозит опасность, и его попытаются убить. Даже точный адрес и время указали. Дозвониться до Влада Олег не смог. Поэтому поехал по указанному адресу. А потом как-то так само собой получилось, что нацелился Вербицкому точно в лоб, совершенно как-то не задумавшись о том, что это ведь его зять и убивать его ну как-то некрасиво, что ли. Ведь мог бы спокойно выстрелить и в плечо, так нет же, именно точно в лоб.
Саму же Дору хотят спрятать, укрыть от кого-то, для этого и нужна ее фиктивная смерть. Причем такая, чтоб даже родной отец поверил.
Олег вдруг вспомнил один из дней рождения Влада Он у него первого июня. Тогда Доре только-только исполнилось восемнадцать, ее день рождения семнадцатого мая, она пришла на день рождения Влада с Вербицким и представила его уже как своего мужа. Он был якобы аспирантом академии и там они, и познакомилась, их отношения якобы длились все два года обучения Доры. И как только ей исполнилось восемнадцать, они поженились. Просто расписались, а не пригласили никого, ибо нет у бедных студентов денег на торжество для всех родственников и друзей. Поэтому не позвали никого, устроив праздник лишь для себя.
— Нет, я не беременна и не собираюсь в ближайшие годы, просто мы любим друг друга, хотим быть вместе. И так просто удобнее, в конце концов. У Алекса своя квартира недалеко от академии, — заявила новобрачная.
И они оба были такими счастливыми, их глаза так сияли, что оставалось лишь поздравить молодых.
Влад был прямо-таки очарован зятем, еще бы — спортсмен, сирота, выросший в детдоме, с закаленным характером и правильными понятиями. Они созванивались почти каждый день и виделись каждое воскресенье, Влад был рад и спокоен за дочь, но спустя два года они уехали по работе в какой-то закрытый город на севере на полтора года. Сейчас анализируя все, Олег понял, что именно в это время она была беременна и родила, и, скорее всего, никуда не уезжала, ее просто прятали. А потом, когда они вернулись, Дора сильно изменилась, это заметил даже он. Она стала грубой, что ли. Жесткой, безрадостной. Неулыбчивой. Очень редко навещала отца и почти всегда без мужа. Хотя раньше приходили только вместе.
— Где летаешь, орел? — насмешливый голос блондинистого китайца вырвал меня из воспоминаний, я оглянулся вокруг и увидел, что в зале для совещаний никого уже нет, кроме нас с ним.
— Фу ты черт! Как так-то? Олега, увлекшегося своими мыслями словно, вырубило. Надеюсь, я не слишком громко думал?! — подумал он.
— Ты даже не представляешь себе, насколько, если честно, — услышал Аверин в своей голове насмешливый голос Демитрия Воронова, так ему его представили.
Он что, общается со мной телепатически?! Удивился Олег.
— Ага, — так же беззвучно ответил Демитрий, — правильнее говорить мысленно или же ментально. Скоро тоже так научишься. Очень удобно при нашей работе, знаешь ли.
— Пойдем на тренировку, — это уже вслух, — теперь я твой куратор и учитель на первые полгода обучения. Со всеми интересующими вопросами ко мне и только ко мне. Без моего разрешения и думать не моги куда-либо здесь соваться. Ясно?
— Так точно, — ответил Олег, вставая и идя вслед за Демитрием.
Он часа два гонял Аверина, как сидорову козу, по спортзалу, проверяя его боевые навыки и сноровку, нанося удары один за одним, от которых он пока что успешно оборонялся. Но Демитрий вдруг закричал:
— Держи ментальную оборону! Не снимай мысленный щит! Не расслабляйся ни на секунду. Никто не должен знать, о чем ты думаешь! Ни на секунду! Что бы ты ни делал! О море, капитан. Думай всегда только о море! — рявкнул вдруг куратор, когда капитан чуть под расслабился под градом его выпадов.
Устанавливать энергетическую защиту и щиты Аверин уже умел и давно, тоже не топором деланные, как говорится.
Олег снова установил щит, картинку с морским прибоем, он учился этому еще с академии и неплохо преуспел. Теперь ему никакой гипнотизер и экстрасенс не страшны уже давно. По крайней мере, конторские не пробивают, а они — это вам не клоуны из битвы по телеку. В конторе настоящие профи, их по всей стране выискивают и обучают старшие. Очень удобно на расстоянии внушать противнику нужные мысли — повеситься, например, или с крыши прыгнуть. Подписать нужную бумажку или, наоборот, не подписывать. Много чего творится невидимыми бойцами невидимого фронта. Во благо родины, ну и не совсем во благо, естественно, тоже.
Олег даже постарался услышать шум волн и крики чаек. Но удары, которые посыпались с невероятной силой, стало отражать жутко тяжело. Отвлекшись на пол секунды, Олег мгновенно распластался на полу, получив мощный удар в челюсть пяткой.
— Ха, весьма неплохо, капитан! — довольно усмехнулся Воронов. — Два часа пятнадцать минут продержался. Обычно новичков минут на пятьдесят хватает! Молодец!
Лейтенант протянул руку и помог Олегу встать. Пока капитан пытался отдышаться, провел рукой по пульсирующему подбородку, и боль как рукой сняло.
— Душ за этой дверью по коридору. Помоешься — и можешь быть свободен на сегодня.
Часть 11
Когда Олег заехал, чтобы забрать Влада из больницы, он не поверил своим глазам. Перед ним вместо полного сил пятидесятилетнего мужика стоял глубокий, практически седой старик. Возле глаз появилось множество морщинок. Носогубные морщинки углубились. Кожа была какая-то серая, сухая. Взгляд потухший, практически мертвый.
Ах ты ж дрянь! Ах ты ж гадина. Ругался про себя Аверин, ему хотелось немедля поехать за Дорой, схватить за шиворот, привести сюда и бросить к ногам безутешного отца. И себя он тоже чувствовал последней сволочью сейчас, но, помня ее слова, держался скорбно и невозмутимо.
— Как-то ты не очень выглядишь, приятель! — покачал Олег головой.
— Зато ты просто шикарно, — усмехнулся Влад, — выглядишь, словно помолодел лет на десять. Завел, наконец, подружку, а?
— Что-то вроде, — кивнул Олег, смотря в сторону.
— И, судя по всему, молодую и горячую, — подмигнул Влад, — давно пора.
— Ну кто бы говорил! Поехали, отвезу тебя домой. А продуктов я уже купил, они в машине.
— Нет. Сначала заедем в похоронное бюро. Купим венки и съездим на кладбище. Памятник ей как раз сейчас устанавливают. Я по интернету заказал.
— Что ж, поедем.
Сердце Олега нещадно сжималась от боли. И стыда. Он просто не мог смотреть на убитого горем друга. Но пусть его за то раздерут черти в пекле, он ни о чем не жалел. Об этом просто невозможно жалеть. Возможно хотеть лишь еще и еще.
По пути в похоронное бюро Олег остановился на заправке, велел Владу заправить машину, а сам сказал, что ему нужно в туалет. Зайдя в туалет, набрал номер Доры.
— Привет. Как раз собиралась звонить, что ты хочешь на ужин? — прозвучал в аппарате ее милый, спокойный голос.
— Я сегодня буду поздно или же вообще не приду.
— Почему?
— Еду на похороны, а затем и поминки дочери своего лучшего друга. Некой Доротеи Владиславовны Соколовой-Вербицкой. Может, слышали о такой? А Ольга Андреевна? А может, желаете лично выразить соболезнования безутешному отцу, который за две ночи совершенно поседел от горя? За что? За что ты с ним так! Ты б только сказала, он бы в лепешку расшибся, но прикрыл твою избалованную задницу и под пытками бы не сказал, что ты жива.
— Но напоказ не поседеешь и свет в глазах не потеряешь, — спокойно ответила Дора.
— Сука ты! — плюнул Олег и отключился.
На душе было гадко. Капитан чувствовал себя Иудой, но свернуть с пути было нельзя. Ради его же, Влада, блага нельзя. Олегу тоже пришлось купить букет и венок, и они поехали на кладбище. Памятник уже установили. С него на них взирала девушка с длинными белыми волнистыми волосами и холодным взглядом. Нет, все-таки даже в новом образе она очень на себя похожа. А надпись на черном глянцевом граните гласила:
«Доротея Владиславовна Соколова-Вербицкая
17 мая 1990 года — 22 марта 2016 года.
Спасибо, что была в моей жизни, доченька.
И останешься навечно в моем сердце».
Глаза остро защипало. Ну, зараза, удавлю! Ругался он про себя.
Влад положил цветы, поставил венки и пошатнулся. Олегу показалось, что его сейчас удар хватит. Он схватил Друга за руку, чтобы поддержать.
— Не надо, я в порядке! Правда. Я держу себя в руках, — Влад решительно вытер катившиеся из глаз слезы ладонью, — я не хочу, чтобы она стыдилась меня там. Ведь она сама никогда не плакала. И мне как мужчине слез бы не простила.
— Это верно, — кивнул Олег, — она тебя уважала за силу духа. Держись.
Услышав шаги, Аверин обернулся и увидел, что к нам с огромным букетом белых роз идет Пелегин, на сей раз, он был в черном костюме. Он решительно подошел к нам и протянул руку Владу, который его, кажется, и не замечал, уставившись на памятник глазами, полными слез.
— Капитан Соколов. Я генерал Пелегин Вадим Аркадьевич! Примите мои соболезнования, — он положил огромный букет белых роз к памятнику, — я занимаюсь расследованием гибели вашей дочери и ее семьи и завтра же предоставлю вам предварительный отчет. Держитесь!
— Спасибо большое, — кивнул Влад; Олег думал, что он сейчас накинется на генерала с расспросами, но нет — лишь устало поморщился, — очень хотелось бы с вами многое обсудить. Но, наверное, не сегодня. Я плохо себя чувствую.
— Да, конечно, — кивнул генерал, положив Владу правую руку на плечо, — держитесь. И помните — смерти нет. Это всего лишь оптический обман. Как написано в одной мудрой книге — смерть наблюдаете вы лишь в окружении, для себя же ее не найдете. (Книга Мудрости Перуна, сантия первая, стих седьмой). Есть лишь переход из одного состояние в другое, а затем новое рождение, и так бесконечно. Тело — лишь оболочка для души, как коробочка для кольца с бриллиантом.
Казалось, что генерал просто вдалбливал каждое слово в сознание замершего, как статуя, Влада. Затем похлопал его по плечу, провел по волосам, лицу и телу Влада, особо задержавшись в области сердца.
— Люди — одни из немногих во вселенной кто так остро переживают физическую смерть своих близких, не имея пока возможности помнить свое истинное прошлое. У вас отняли эту способность, чтобы вы не имели возможности помнить свои истинные корни, — вздохнул он, повернувшись к Аверину, — но это так искренне, так трогательно. Бедная девочка. У нее была нелегкая жизнь. Надеюсь, новая подарит ей больше счастья.
Капитан невольно опустил глаза и начал переминаться с ноги на ногу. Пелегин подошел к нему и встряхнул.
— Научи ее любить! Слышишь! Научи так, как только вы, люди, можете любить. Отогрей ее ледяное сердце! Иначе, в конце концов, случится большая беда. Очень большая! Внутри, в душе она просто маленькая ранимая девочка, которая очень хочет тепла и ласки. Хочет быть слабой женщиной. Я тоже жутко виноват. Я первый в ее расстрельном списке. Заслуженно, признаю. Вы с ней две половинке единого. Ты же очень давно это знал, чувствовал. Женись на ней. Живи, люби. Она родит тебе сына.
— Вы кто? — одними губами произнес Олег.
— Я тоже ее отец, — выдохнул Пелегин и исчез.
Да, да просто взял и исчез. Вот сейчас только стоял перед Олегом, а в следующее мгновение исчез, как и не было. Аверин аж подпрыгнул от неожиданности. Что ж за чертовщина-то такая, прости, Господи!
— Я в порядке, в порядке, — Влад ожил, едва Пелегин исчез. Его взгляд приободрился, морщинок и седины чуть поуменьшилось. Чудеса, да и только!