— Иди ко мне! Попробую тебя согреть, а то пока выберемся, околеешь, — я обняла девочку, прижала к себе как можно плотнее и стала повышать температуру своего тела.
— А что это, — спросила она, глядя куда-то вверх.
— Твою ж мать, — сквозь зубы процедила я.
Прямо над нами завис марсианский разведчик, они нас заметили, зависли точно над нами, выпустили гравитационный луч и начали поднимать нас на борт.
— Не бойся, это тоже ангелы, но другого мира, — нагло соврала я, погружая несчастную в сон.
Нас подняли на борт. Мы оказались в просторном помещении, залитом белым светом, луч повернул нас горизонтально и опускал на железные столы. Девочку оттащило от меня на соседний стол, я возмущенно дернулась, пытаясь перейти в вертикальное положение, что, конечно, не получилось, физическое сопротивление луч блокировал полностью.
— Вы совсем ох… и, мать вашу! — не слишком вежливо телепатически поздоровалась я с четырьмя гуманоидами, стоящими справа.
Один из них, видать, старший, вышел чуть вперед и заговорил так же телепатически:
— Ты кто? Не могу идентифицировать расовую принадлежность, не человек точно, слишком высокая психическая активность, — это гуманоид сообщал уже своим собратьям по закрытому, как он думал, каналу.
— Конь в пальто, — огрызнулась я, — вы, господа, не в Америке — в России у вас нет разрешения на забор генетического материала.
— Нам не нужно разрешение, — насмешливо ответил гуманоид.
— С каких-то, интересно, пор?
— К какой расе вы принадлежите и откуда вам известно о договоренностях между нами и правительствами ваших стран? — гуманоид склонился надо мной, рассматривая получше и пытаясь покопаться в моем мозгу.
Да хрен тебе! Мои щиты и сам мудрейший взломать не может уже давно.
Показать бы ему дипломатическую метку Ирины Кругловой, да и она умерла недавно вместе с госпожой Вербицкой. В один день и час. Черт! Что ж делать-то! Раскрывать себя никак нельзя! Иначе все усилия зря и даром. И сами они меня теперь ни за что не отпустят. Вон как заинтересованно пялятся.
А чей-то я собственно растерялась-то? Зря ль я, что ли, их боевую школу проходила? Их всего четверо, не боевые. Биологи генной инженерии, оружия при них тоже нет. А вот у меня ардонийские когти имеются.
Я в доли секунды соскочила со стола, перешла в ардонийскую ипостась, полоснула одного, самого ближнего ко мне, когтями по горлу, голова отлетела куда-то далеко в сторону. Трое других шарахнулись в сторону, да куда уж там. Я бросилась за тем, что ломанулся к приборной панели, надеясь, видимо, активировать какую-то из защитных систем корабля, вскочила ему сзади на спину и так же быстрым движением обезглавила. Отскочила, отпинывая подальше обезглавленное тело, которое уже начало самоуничтожаться в токсичной кислоте, что была их кровью, и обернулась к двум другим гуманоидам. У них в руках были лазерные пушки, неизвестно откуда у них взявшиеся. Маленькие такие револьверчики, с виду то ли женские, то ли и вовсе игрушечные. Но заряд в них такой, что человеческую голову, например, на мелкие ошметки разносит.
Я сейчас была в ардонийской ипостаси — то есть полуящером, мое тело покрывала мелкая темно-зеленая блестящая чешуя прочнее кевлара, например, раз в двадцать. Сразу, может, и не убьют, но вот трижды выстрелив в одно место, наверняка. А может, и двух раз хватит. Смотря какой мощности у них заряд.
Послала мощную психоделическую волну, призывающую к подчинению, ни фига не сработала, даже не поморщились, только трехпалые длинные руки чуть дрогнули — и все. Но медлить нельзя и мили секунды, сейчас опомнятся и расстреляют. Была не была, сгенерировала электромагнитную волну, какую только могла, и, резко вытянув руки, направила на несчастных образовавшийся энергетический шар. Одного поджарило сразу. Другого сшибло волной. Бросилась было к лежащему на полу гуманоиду, но он привстал, приподнял руку и спустил курок. Все произошло так быстро, что я не успела среагировать.
Больно, однако, очень больно. И даже чешую пробило. От боли я взвыла, и произошел неконтролируемый выброс энергии и из ушей марсианина потекла зеленая жидкость — их кровь. Лопнули барабанные перепонки, гуманоид был мертв. Ну, вот и все. Ну, вот и отлично.
Остается только сесть и подождать, пока организм начнет восстанавливаться. Но было жутко больно. Тошнило и кружилась голова. Не потерять бы сознание. Ибо если потеряю, вляпаюсь еще хуже, неизвестно, куда летит виман (виман — вайтман- вайтмар- так в древности называли космические корабли — НЛО), стоящий на автопилоте, скорее всего.
Как же опасно-то работать одной, оказывается. Без поддержки и страховки. Это только в американских фильмах один против пятидесяти и даже не потеет, а тут и четырех марсиан много оказалось. Причем совсем даже не из боевой гильдии.
Боже, как плохо-то! Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и направить все имеющиеся силы на регенерацию. И, кажется, получилось, жжение начало уменьшаться. Минут через десять я была уже в порядке, но совершенно без сил: переход из ардонийской ипостаси в человеческую добил окончательно. Я еле стояла на ногах.
Но нужно же что-то делать с девчонкой. Она все так же безмятежно спала на столе. Подошла к ней, проникла в сознание в поисках места проживания. Но ее голова даже сейчас во сне была забита насущными проблемами. Ей снилось, что коллекторы поджидают ее возле дома, обливают бензином и поджигают. Деньги девушка брала на операцию для матери. Мама умерла прямо на операционном столе, не выдержало сердце. А долг остался. Да еще и с работы уволили три месяца назад, под сокращение попала, а на новой платят меньше. Вот долг комом и растет. Ее парень оказался женат, а когда жена узнала об интрижке, выбрал семью. Вот вам и ситуация, хоть в воду камнем.
Адреса квартиры, где живет маленькая, хрупкая неудавшаяся утопленница, я, как ни старалась, не нашла. Зато девчонка отлично помнила адрес дома, где выросла. Деревенька в сорока пяти километрах от города. Что ж высадим там.
Аккуратно опустив девушку с помощью луча прямо на диван, я подлетела к дому Олега, переместилась прямо в гостиную, а корабль благополучно отправился на автопилоте в лес под Рязанью, где и самоуничтожится, якобы потерпев крушение на радость уфологам и военным. Ну, может, и наши на зачистку подоспеют.
Первым долгом зашла в мобильный банк от своего нового имени и погасила долг девчонки. Обещала ведь. С Сомова не убудет. Затем позвонила Олегу.
— Дора, ты где, — закричал он, ответив через два гудка.
— Не произноси этого имени всуе, идиот! — прошипела, взбешенная, я. — Мало ли, вдруг и за тобой следят.
— Прости! Ты где?
— В твоей гостиной.
— А та девушка? Ты спасла ее?
— Да. Она у себя дома, все хорошо.
— Я сейчас приеду.
Конечно, Аверину хотелось задать мне кучу вопросов. Но я была слишком уставшей, чтобы отвечать. Поэтому один лишь поцелуй. Один лишь взгляд моих ясных зеленых теперь очей в его карие — и у капитана осталось лишь одно желание, жгучее, требующее немедленного удовлетворения. Нет, я ничего ему не внушала, упаси меня Бог, я просто выводила, что и так было, на передний план своим ардонийским зовом, даря ему доселе неведомое наслаждение.
В эту ночь он меня любил сначала дико, как голодный лев. Потом нежно, как может только любящий мужчина. По-настоящему любящий. Думающий не о том, как удовлетворить свои потребности. А о том, как мне, любимой, подарить как можно больше наслаждения. Он прямо-таки упивался моими оргазмами, возносясь в своих собственных глазах, и все время повторял: «Девочка моя! О, девочка моя! Сладкая. Любимая. Хорошая». Говорил, не задумываясь, слова шли из души, из подсознания. Вне постели он вряд ли отважится сказать нечто подобное. Я невольно вспомнила Алекса («Ах ты, сучка! Клевая какая! Давай, давай, детка! Как же хорошо!») Он всегда был сосредоточен только на себе, только на своем удовольствии. Сейчас же удовольствие в первую очередь хотели подарить мне! Причем искренне, от души. Ему нравилось то, что я в его власти. То, что я ему покорна. Нравилось, как я завожусь и теряю контроль над собой от его ласк. Такое было со мной впервые, и я сполна этим наслаждалась. И, конечно, в ответ старалась ничуть не меньше. С Авериным я впервые в жизни занималась любовью, а не сексом.
Пред тем, как заняться любовью, Аверин вдруг спросил, какими контрацептивами я пользуюсь. Я ответила, что никакими. Венерических заболеваний у нас нет. А забеременеть мне не так и просто. Нужна дополнительная гормональная стимуляция.
Услышав это, Аверин явно расстроился! Меня это затронуло до глубины души. Ну да, понять его можно: мужчине уже сорок шесть, детей он, похоже, любил всегда, но со своими не сложилось с первой женой. А сейчас тот самый возраст, когда и финансово, и физически, и морально уже давно пора.
— Всему свое время, — многообещающе прошептала я, целуя мочку его уха.
А когда после вошла в ванную, чтобы принять душ, в отражении от стеклянной кабины вдруг увидела Алекса, он, как всегда, цинично улыбался мне.
— Живи, моя маленькая дрянь! Живи, — произнес он с усмешкой. Видение исчезло. А я сползла по стенке душа и разрыдалась. Ибо как ни беги — от себя не убежишь
— Прости меня, прости! Но я ненавижу тебя! Ненавижу и люблю!
Часть 10
Про сорок четвертый отдел ходили слухи, что располагается он на минус третьем этаже и идет все ниже и ниже, превращаясь просто в подземный город со своими лабораториями и даже тюрьмами для разных внеземных существ. Теперь, после всего, что Олег знал, эти байки байками вовсе не казались.
Система пропуска здесь была двухуровневая: не только по отпечаткам пальцев, но еще и по сетчатке глаза.
— Добро пожаловать в сорок четвертый отдел, капитан Аверин, — вежливо поздоровалась с ним автоматическая система пропуска, раздвигая перед ним двери и пропуская в длинный, светлый коридор, полный по обе стороны дверей. Возле одной из них его уже ждал высокий худощавый седовласый мужчина в белом костюме и сиреневом галстуке. Черты его лица были резкими, ярко-синие глаза суровыми. Волосы доходили почти до плеч и были аккуратно зачесаны назад.
Интуиция сразу подсказала, Олегу, что это не человек, ибо слишком яркие были глаза. А значит, при общении с ним мысли нужно держать на особом контроле.
— Капитан Аверин Олег Алексеевич? — осведомились у меня.
— Так точно! — я отдал честь, понимая, что по званию этот человек явно выше меня.
— Генерал. Пелегин. Вадим Аркадьевич. Будем работать вместе, — генерал протянул Олегу руку, мужчины обменялись крепкими рукопожатиями, — пойдемте, познакомлю вас со всеми, у нас как раз сейчас совещание.
Пелегин открыл дверь и ввел Олега в зал для совещаний. Там сидело восемь человек, шесть мужчин и две женщины.
Аверин просто нутром чувствовал, что минимум половина из них не люди. Было крайне неуютно, но деваться некуда. Капитана представили и сразу начали допрос по делу Доры, он рассказал все, что ему рассказала Дора. Якобы от лица Антоновой
— То есть Антонова, и Вербицкий давно хотели убить Дору, чтобы быть вместе? — подала голос высокая рыжеволосая женщина. Майор. Олег буквально чувствовал, как она копается в его голове, словно холоднючими пальцами трогая мозг, проверяя правдивость сказанного. — Извините, но это мало похоже на правду. Дору никогда не волновало, чьи еще постели греет ее муж. И убивать ее, чтобы быть рядом, просто не было нужды.
— Да у Вербицкого просто нервы сдали, — заявил с виду совсем еще молодой парень — блондин, но с раскосыми, как у китайца, карими глазами, он единственный из всех присутствующих смотрел на Олега дружелюбно и даже с улыбкой. — Посчитайте, сколько раз после исчезновения дочери она сжигала его заживо, ломала ему все до единой косточки. Устраивала панические атаки, самой любимой были про полки крыс и скорпионов, что съедают его заживо. Такого бы никто не выдержал! Доротея рехнулась после потери дочери! Стала неподконтрольна и общественно опасна. Она же пол изолятора сожгла тогда и две лаборатории с сотрудниками. Каждый приступ ее ярости — это как взрыв двух килограммов тротила, а то и больше!
— Но кто убил самого Алекса и генералов, а потом и все материалы по проекту уничтожил? — спросил другой, плечистый мужик ростом, наверное, точно под два метра. Его глаза были темно-карими, почти черными, Олег заметил в них радужные переливы и вздрогнул.
— Те, кто изначально был против проекта, — ответил спокойно Пелегин. — Вы прекрасно знаете, таких было в силу тех или иных причин немало. И диверсия зрела изнутри. Имен погибших вам напоминать не нужно. Простая работа службы безопасности. Не более. Ну, еще и моя личная, так скажем, месть. Ладно. Сделанного не воротишь. Давайте почтим минутой молчания всех погибших и приступим к текущим делам.
Текущие дела тоже оказались весьма интересны.
Чего стоит одно только перечисление, сколько всплесков НЛО и из каких галактик было зарегистрировано за минувшие сутки в России и за ее пределами. Один даже потерпел крушение вчера под Рязанью, как сказала майор, при такой силе взрыва ничего интересного люди не найдут, так что разрешили развлечься обычным военным. Обычный корабль марсианского патруля биологов. Да, да, так и сказала, обычный. Вообще из отчета выходило, что наша планета просто проходной двор какой-то для пришельцев, причем из самых разных мест необъятного и бесконечного космоса. А здесь в сорок четвертом отделе располагался центр мониторинга ближайшего космоса вокруг нашей планеты, и ни один объект не мог приземлиться, без ведома этой межпланетной таможни. Ну, прямо люди в черном во плоти. Вот только ни фига смешного в этой работе и близко не намечалось.
Но Олега сейчас занимало совсем не это.
Его поразило, как запросто они приняли гибель Доры и ее мужа, не углубившись, не начав разбираться. Списав все на мятеж погибших военных, которых сама Дора и угрохала, между прочим. А Пелегин все списал на работу службы безопасности и личную месть за своих. Олег понял, что все это для отмазки. Всем им, скорее всего, прекрасно известно, что Дора жива, и что сделал он с Вербицким и, собственно, поэтому он и здесь, сейчас они будут присматривать за ней через него. Чем им так не угодил Вербицкий, оставалось только догадываться, скорее всего, узнали, что он убил дочь, и решили устранить его руками Олега.