— Опоздать боялась, — усмехнулась я, подходя к здоровенному мужику, стоявшему справа. Черные волосы братьев были собраны в высокие хвосты, подбородки украшали брутальные, по их мнению, козлиные бородки, глаза были темно-карие, большие такие, красивые, даже жаль их навечно закрывать.
— Какая нетерпеливая киска у нас тут, — пошло улыбнулся мужик.
Я, подошла к нему и, мило улыбаясь, пронзила ардонийским когтем сердце. Оно, надетое на мой коготь, в последний раз судорожно дернулось и затихло. Мужику, ей-богу, даже больно не было. Просто вздохнул, а выдохнуть не успел, так и замер с глазами навыкате и раскрытым ртом. Я вытащила коготь, и мужик упал к моим ногам, как мешок с… Ну, пусть будет с костями.
— Какого… — шокировано выпалил второй.
И тут о себе напомнила спасаемая мной, громко и пронзительно заорав. Я аж вздрогнула.
— А ну, заткнись!!! — гаркнула я и скривилась от острой боли в груди. Этот поганец в меня нож метнул. Он торчал из левой груди, всаженный по самую рукоять. Вот это силища. Чувствовалась рука мастера. Я, немедля ни секунды, перешла в ардонийскую ипостась и выдернула нож из панциря, коим стала моя кожа. Мужик заорал от ужаса, видя перед собой изумрудно-голубоватое чудо-юдо с оранжевыми вертикальными зрачками. Ну вот, не хватало еще, чтобы вся охрана сбежалась!
— Демитрий, дуй сюда немедленно! — кинула я ментальный зов отцу-ящеру, подходя к в ужасе пятящемуся от меня мужику, но вот он уперся в стену и с ужасом уставился на меня, шепча, как заведенный:
— Пожалуйста, не надо! Пожалуйста, не надо!
— Она о том же вас просила, — послала мужику мысль-приговор я. Один хлесткий удар ребром стальной ладони по кадыку — и душа мерзавца отлетела в мир иной, а тело замертво грохнулось на пол.
Я вернулась в свою человеческую ипостась, чтобы не пугать девочку, потом сотру все воспоминания гипнозом. Обернулась к ней, а она со страху чувств лишилась. Что ж, бывает.
Подошла, присела рядом. Надела на нее штаны, застегнула. Поправила лифчик, рубашка, к счастью, тоже цела была, только двух пуговиц не хватало. Надела ее, застегнула и услышала голос Демитрия за спиной.
— Так и знал, что такая тварь, так ты, так просто не умрет!
— И не надейся, — улыбнулась я отцу.
— Вот коза! — Димка подошел ко мне, обнял и закружил. — Постой, да ты… ты… Как так?!
— Что здесь происходит?
Вот черт! Про Аверина-то я и забыла.
— Ты же обещала мне! — Олег с ужасом осматривал комнату.
— Прости, мой хороший! — спокойно подойдя, я наградила любимого хуком справа, вырубив его.
— Так это ты! Все теперь понятно. А то я все чую, кем-то знакомым от него пахнет. Слушай, пожалей мужика. Отпусти, а?
— Кто ж его держит-то! — пожала я плечами.
— Не держишь, это верно. Любит он тебя. — вздохнул Дима. — Что здесь происходит?
— Пришла потанцевать. Смотрю перед выходом, вы в зале, ну, я смываться. Кинулась с перепугу сюда, слышу, тут над девкой издеваются. Ну, не проходить же мимо.
— Робин Гуд в юбке, — покачал головой Демитрий.
— Слушай, посмотри, чтоб никто не вошел. Я этой память сотру и мозги вправлю.
— Да не войдут, я время заморозил. Пять минут есть.
Я вычистила девочке память. Отбила тягу к наркотикам и сомнительным местам, привила страстное желание учиться на врача, как мечталось ее матери, и быть полезной людям. Авось и будет толк, а так бы сгинула девка не сегодня, так завтра. Разбудила, внушила топать домой и даже денег на такси дала. Эх, нравится мне ангелом-хранителем работать. В супергерои податься, что ли? Ходить по ночным улицам, спасать таких дурынд и сеять разумное, доброе, вечное. А что, заманчиво!
— А люлей от Аркадьича схватить те не заманчиво? — осведомился Демитрий, взваливая Олега на плечо.
— А ты ему не говори, он и не узнает, — улыбнулась я, следуя за Димой.
— Аркадьич все всегда знает, на то и Аркадьич.
Уже у самого выхода из ресторана перед нами, словно из-под земли, вырос не кто иной как господин Смородин собственной персоной. Он был, как всегда, чертовски красив и привлекателен в черных штанах и розовой рубашке.
— Добрый вечер, гости дорогие! Я, конечно, очень рад видеть вас в любом из своих заведений, но беспределить-то зачем?
— Слушай, Виевич, сдристни с пути, будь так любезен, — спокойно и даже пренебрежительно попросил Демитрий, ничуть не смутившись воинственного тона хозяина заведения. — Не видишь, у подруги муж напился. Домой тащу. Тяжелый, зараза, шо кабан, ей-богу.
— Вы почто, Доротея Владиславовна, лучших моих учеников во владения супруги моей безвременно отправили?
На меня смотрели жадными глазами, так что я себя голой почувствовала. Хотя была хоть и нескромно, но одета. В голубой топ, на тоненьких бретельках подчеркивающий и почти открывающий грудь, и голубую юбку в пол, но с разрезом спереди по самое — это самое, так что ножки, обутые в воспетые нынче лабутены, при ходьбе обнажались полностью. До грани дозволенного.
Виевич? Во владения супруги его отправила? Но я же их, того…
Так, он, что тоже из этих? Первородных?
Ой мамочка роди ж меня обратно! Это во что ж я такое вляпалось то, а?
Я еле поборола непреодолимое желание перекреститься, хоть религиозной никогда не была. Аркадич называл христианство искусственной религией и учил меня заряжается, силой у природы, и ее же за это благодарить.
— Природа есть истинный храм Божий. Ибо Бог ее и создал, а храмы создали люди — чувствуешь разницу? — говорил он мне.
Я чувствовала, неуловимо, самой душой точно знала, что, если обнять березку, а лесу, искренняя просьба до Него дойдет быстрее, чем если в храме с золотыми куполами купить хоть сто свечей, но просить или кается не искренне.
Но вот сейчас перекреститься захотелось всей душой, а еще поплевать через левое плечо и соли четверговой ему под ноги посыпать. Но взяв себя в руки гордо вздернув подбородок спросила:
— А почто они, кабаны разожравшиеся, клиенток малолетних спаивают и насильничают, да еще вдвоем одну? Этому, что ли, их учишь? — я гордо вскинула голову, ничуть не смущаясь голодного взгляда.
— Нет, не этому, — хозяин, кажется, смутился и опустил глаза. — Проходите.
Хозяин заведения уступил нам дорогу.
— Приходи еще, красавица! Вместе потанцуем! — услышала я вдогонку.
— Ага! Щаз-з! — ответила я, не оборачиваясь, и зачем-то хлопнула себя по заднице, прекрасно понимая, что Борис смотрит мне вслед.
Мы погрузили Олега в машину Демитрия, я села спереди рядом с ним и вдруг почувствовала острый приступ тошноты и головокружения, даже потом прошибло.
— Ох ты ж! — простонала я.
— Ты чего это? Там много сил отдала, что ли? — Демитрий уставился на меня, просматривая ауру. — Постой, ты что, беременна? Серьезно? От него?
Кивок на мирно спящего Олега.
— Ну не от духа ж святого!
— С тебя станется, — хохотнул Демитрий.
— Иди ты…Это что за хрень такая?
Я уставилась вперед, смотря во все глаза в ночное небо, там, вдалеке, плыло две ярких точки, две вайтманы, и вдруг между ними мелькнули еще две точки помельче — выстрелы, там, вверху, шел бой! Мелькнула яркая вспышка так, что даже на пару секунд город осветила, и все исчезло. С неба. Как и не было.
— Кто это там?
— Без понятия, — пожал плечами Демитрий, — но хреново однозначно.
Часть 24
Придя домой, мы уложили Олега спать и отправились к Пелегину, узнать, в чем было дело. Хозяин дома обнаружился в спортзале, глорианский отец довольно легко отжимал две гирьки по пятьдесят кг. Остановился лишь на миг, склонив голову в приветствие. И опять занялся укреплением организма.
— И что это было с час назад? Кто кому хвост в задницу засунул? — живо поинтересовался Демитрий.
— С Церены уже пятое незаконное проникновение. И все к нашим ядерным точкам подкрадываются, прощупывают. На предупреждения не реагировали, так что патруль действовал в рамках закона.