— Когда речь идет о чем-то подобном, то да, — признал он.
— Почему? — требовательно спросила Триша.
— Что ты имеешь в виду, почему? — спросил он, хмуро глядя на нее.
— Почему ты думаешь, что торнианский мужчина знает, как найти контакт с земной женщиной лучше, чем земная женщина?
— Я… — он замолчал, понимая, что у него нет ответа на этот вопрос.
— А ты и не знаешь, — сказала она ему. — Ты только что отмахнулся от того, кто знал больше тебя, потому что этот человек оказался женщиной.
Улл нахмурился, услышав это. Неужели именно это он и сделал? Он задумался и понял, что это правда.
Триша наблюдала, как Улл нахмурился, и была удивлена, когда он сразу же не опроверг ее обвинения. Похоже, он действительно обдумывал ее заявление. Разве так поступил бы настоящий шовинист?
— Разве женщина никогда раньше не советовала тебе, что делать? — спросила она.
— Нет, — признался он.
— Даже твоя мать? — Трише было трудно в это поверить. Ее мама всегда говорила ей в детстве, что делать.
— Нет, потому что я редко ее вижу, хотя недавно узнал, что она держала меня при себе как можно дольше, прежде чем передать на обучение моему манно.
— Сколько тебе было лет, когда это случилось?
— Это было как раз перед моим вторым днем представления. Через несколько дней она представила Вали, моего брата.
— И после этого ты редко ее видел? — Трише было трудно в это поверить. В конце концов, мать Улла не ушла, как делали другие торнианки.
— Таковы правила. — Но теперь он знал, что его мать почти ничего не делала по-торниански. Она была более вовлечена в его жизнь, чем он когда-либо предполагал, и она наблюдала за ним, наблюдала за всеми своими отпрысками из окон своих покоев.
— Ну, это неправильные правила, — сказала ему Триша, — и ты отыщешь очень мало земных женщин, готовых согласиться на такое.
— Так мне и сказали, — признал он.
Триша видела, что Улл борется со всеми переменами, происходящими в его мире. Это было то, что многие на Земле вскоре испытают на себе. Если она хочет кому-то помочь, то должна начать с Улла. Она должна была полностью понять различия между их культурами, иначе это не сработает ни для кого.
— Так с чем же ты больше всего борешься? — тихо спросила она.
На мгновение ей показалось, что Улл не собирается отвечать, но потом он зарычал.
— Возможно, ты и права, и я вовсе не тот достойный воин, каким всегда себя считал.
Триша почувствовала, как у нее от неожиданности отвисла челюсть. Из всего, что Улл мог сказать, это даже близко было не то, что она ожидала услышать.
— А почему ты так думаешь?
— Пригодный и достойный воин никогда не бросит вызов своему господину. Пригодный и достойный воин никогда не позавидует брату, которого Богиня решила благословить женщиной, которая любит его и никогда не оставит. Пригодный и достойный воин никогда не будет говорить с матерью так, словно она ниже его по положению.
Триша почувствовала, как у нее перехватило горло от списка грехов, которые, как казалось Уллу, он совершил. Это словно показывало его уязвимую сторону, она честно не думала, что та существует. Может быть, потому что торнианским воинам не разрешалось показывать ее? Или здесь было что-то другое?
— Все дети, особенно сыновья, спорят со своими отцами, — начала она.
— Только не торнианцы, — возразил Улл. — особенно когда их манно — их лорд.
— Я могу это понять, — увидев озадаченный взгляд Улла, она усмехнулась. — Я — племянница президента Соединенных Штатов, Улл. Это совсем не похоже на то, чтобы быть первым отпрыском торнианского лорда, поскольку тио Аарон считает меня своей дочерью. Из-за этого за мной присматривают и охраняют. Я должна следить за тем, что говорю и куда иду, чтобы это не отразилось на нем плохо.
— Я понимаю.
— Понимаешь? — потребовала она ответа. — Ты хоть понимаешь, как тебе повезло, что никто не видел, что ты меня похитил? Если бы кто-то это сделал, во всех новостях было бы, что «инопланетяне» похищают женщин, и не было бы никаких шансов на заключение договора.
— Но ведь именно так и происходит, — напомнил ей Улл.
— Но только не от торнианце, — она многозначительно посмотрела на него. — Так ведь? Вы забрали женщин только один раз?
— Да, — ответил он ей.
— Тогда это может сработать, поскольку это ганглианцы похищают женщин, а вы помогаете кализианцам вернуть обратно домой.
Улл подумал об этом и понял, что она права. Если обнаружится, что у торнианцев есть женщины, которых они не вернут, это только вызовет проблемы.
— Должно быть, Богиня наблюдала за мной, — пробормотал он.
— Богиня? — спросила Триша.
— Она — божество, которому мы поклоняемся, — сказал он ей.
— Ты поклоняешься Богине, но обращаешься со своими женщинами не более чем как с племенными кобылами? Как же это возможно? — это было огромное противоречие в ее сознании.
— О женщине всегда нужно заботиться, защищать и лелеять, пока она не покинет воина, — сказал он ей.
— А если она этого не сделает? Отправить насильно, что ли? — спросила Триша.
— Женщины всегда уходят с тех пор, как Богиня наслала Великую инфекцию, — отрезал Улл.
— Твоя мать никуда не уходила, — напомнила она ему, — и, как я поняла из сведений Обучателя, Великая инфекция произошла потому, что один из ваших Императоров, Император Берто, надругался над двумя своими молодыми женщинами, пока ганглианцы и кализианцы смотрели на это сквозь пальцы в обмен на лучшее торговое соглашение.
— Это правда, — согласился Улл. — Они были наказаны за свои преступления. У Богини не было причин наказывать всех нас Великой инфекцией.
— Неужели ты сам был бы так снисходителен? — тихо спросила Триша. — А если бы ваши молодые женщины были изнасилованы? Или твоя мать?
— Нет, — неохотно прорычал он.
— Так почему же твоя Богиня должна это делать, особенно если ты обращаешься со своими женщинами не иначе, чем тот твой Император?
— Как ты можешь так говорить! — возмутился Улл. — Мы не оскорбляем наших женщин!
— Есть различные виды насилия, Улл, — возразила она ему. — Физическое. Эмоциональное. Вы убедили своих самок, что их единственная ценность заключается в количестве и типе потомства, которое они могут дать. То, кто они сами и чего хотят, не имеет для вас никакого значения. Может быть, Богиня хочет, чтобы вы поняли, что каждая из ваших женщин — это дар и она важна не для того, что может дать вам, а просто потому, кто она есть.
Через мгновение Улл тихо признался:
— Это то, о чем я никогда не думал.
— Ну, может быть, тебе стоит начать с твоей матери.
— Моя мать — аномалия, — сказал он ей.
— Я так не думаю, — возразила она. — Я думаю, она такая же, какой были когда-то ваши торнианские женщины. Сильные. Смелые. Они готовы сражаться за то, во что верят, даже если их никто не поддерживает. — Триша поймала себя на том, что думает о своей матери и о том, через что ей пришлось пройти, и поняла, что Патриция Гарсия-Берк и мать Улла были бы родственными душами. — Мне бы очень хотелось когда-нибудь познакомиться с твоей матерью.
Улл бросил на нее шокированный взгляд.
— Тебе бы хотелось? Почему?
Триша только пожала плечами.
— Она очень похожа на мою маму.
— Твою… маму? — он произнес это слово очень осторожно.