Глава двенадцатая, в которой тайнам лучше бы остаться тайнами
Сердце колотится, как бешеное, правая рука трясётся, побелевшие пальцы обхватывают рукоять ножа для масла. Я прячусь в чайной чашке, но она накреняется, выбрасывая меня под ноги мужчине. Он поднимает меня, схватив за по-детски тоненькое правое запястье, и я понимаю, что нож в кулаке совершенно бесполезен. Я бессильна, а он склоняется надо мной…
— Тссс! Вы в безопасности, в безопасности, — раздался совсем рядом спокойный полушёпот Элиота. Его руки слабо сжимали мои прижатые к его горячей груди ладони, так, чтобы мне не было больно, но так, чтобы было кристально ясно, что дракон находился рядом со мной и защищал… от снов ли, от реальности.
Проснувшись и не увидев абсолютно ничего, я всё равно быстро поняла, что спала не в своей кровати и находилась не то, что далеко от дворца, — от Академии Безумцев и её зала исцеления. Мои уши улавливали где-то совсем рядом струнную музыку и треск костра, нос — его запах, смешанный с лесными ягодами, жареным мясом и хвоей. Я чувствовала сухую грязь на стопах, ветерок, щекотавший нагое тело, прикрытое воздушным платьем вместо одеяла, которое ранее меня угораздило позволить снять. Однако неприятных ощущений в теле не было, что наталкивало на полную надежды мысль, что я опустилась не на самое дно.
— Ничего не было, — успокоил меня Элиот. — То есть… — кажется, он смутился. — Мы целовались, обнимались и притрагивались друг к другу, но не дошли до конца. Просто спали вместе. Без подтекста спали.
Его тихие рваные реплики подтвердили моё предположение: дракон стеснялся. Это и его сохранившаяся вежливость меня порадовали.
— Элиот, помогите мне надеть маску, пожалуйста, — попросила я хриплым после сна и… стонов голосом.
— Да, конечно.
Мы с драконом расцепили руки, и он зашевелился рядом.
— Аня, не могли бы вы сесть?
Запоздало вспомнив о стыде, я почувствовала, как щёки порозовели, когда я уселась на покрывале, придерживая платье у груди и надеясь, что спереди была достаточно прикрыта, а сзади меня никто не видел. Серебряная маска холодом куснула лицо, и я увидела перед собой обнажённого дракона. Благо, лишь его лицо, верх груди и ключицы. Прежде чем взгляд опустился ниже, и я отвернулась в сторону деревьев и горевшего рядом костра.
— Вы не могли бы… отойти, пока я не оденусь? — попросила, словно не я творила ночью то, что творила.
— Да, я тоже… оденусь в сторонке.
Когда Элиот скрылся за деревьями, собрав с покрывала все свои, а точнее Риэра, вещи, я спешно облачилась в платье и натянула на руки объёмные рукава. Поднявшись, я устремила масочный взгляд в сторону, откуда мы, по моим прикидкам, должны были прийти сюда вечером, и различила тени. Гости всё ещё были здесь, и я довольно поздно задалась вопросом: а что вообще не особо далеко от праздничной поляны делало чистое, из дорогой ткани покрывало? И видели ли меня и Элиота те, кто его тут оставили? И если видели, то что именно?!
— Нет, не видели, можешь быть спокойна, — Флёрана выплыла из-за деревьев неожиданно, как будто только и ожидала в тени деревьев момента, чтобы эффектно появиться. Её волосы вновь почернели, как в нашу первую встречу, но платье, кажется, было тем же. — Предвосхищая твой вопрос, у тебя всё по изгибу губ и поднесённой к ним ладони читается. Тут и менталистом быть не нужно, чтобы понять, что у тебя на уме.
— Если не видели, то почему вы здесь? — недоверчиво спросила я, поправляя маску на лице.
— Меня Артемисия к вам послала, — эльфийка подошла ко мне и протянула вперёд правую руку. На её раскрытой ладони лежала длинная широкая чёрная лента. — Подарок от богини. Это маска духа. Закроешь лентой глаза, завяжешь единожды удобный узел, и она больше не развяжется. Снимается легко, так как лента эластичная.
Я аккуратно взяла в ладони прохладную невесомую ленточку, стараясь не помять. Вопросов у меня становилось всё больше.
— Вас послала богиня?
Эльфийка хмыкнула.
— А ты думаешь, откуда здесь это покрывало взялось? Вы с драконёнком захотели друг друга, и лесная богиня вас услышала и дала место для уединения. И оградила вас от чужого внимания силой своей магии.
Я не сводила с сестры Риэра взгляда, ожидая дальнейших пояснений.
— Артемисия — светлая богиня-покровительница. И в качестве даров она принимает что-то действительно ценное: милосердие или же… страсть. Вы принесли ей если не первый, то второй дар, и она прислала мне для вас свои ответные подарки.
— Почему именно тебе? — продолжила допрос я.
— Потому что в этом году я исполняю роль её жрицы, — эльфийка закатила глаза. Видимо, обязанности слуги богини четверокурсницу не слишком-то радовали. — Ты же песню перед судом слышала? Так мой народ взывает к Артемисии. Надеюсь, мне не доведётся петь святую песнь повторно. О, а вот и Элиот!
Флёрана прошла мимо меня прямиком по покрывалу. Я обернулась: дракон оделся и выглядел небрежно и сонливо. Рубашка была помята, верхние её пуговицы расстёгнуты, пиджак повязан вокруг талии. Короткие чёрные волосы были взъерошены, а ещё в них, кажется, прибавилось седых прядей.
— Держи, драконёнок, — Флёрана вручила Элиоту крупное яблоко, извлечённое из складок платья. — Особый дар от богини Артемисии. Уменьшит риск в любой момент стать какой-нибудь морской свинкой. Не бойся того, что оно светится, — это пыль преобразований.
— Спасибо, — однокурсник взял в яблоко и перекинул в ладонях.
— Вот видишь, Аня, благодарность и никаких вопросов, — упрекнула меня собравшаяся уходить эльфийка.
Я почувствовала, как покрылась краской:
— Просто он уже слышал ответы. Спасибо.
Флёрана кивнула:
— Мы с Риэром и Наром ждём вас завтракать. Потом с нами отправитесь обратно в Академию.
«Где Лисса уже не сможет отказать нам в помощи», — подумала я.
***
Я не знала, должна ли скинуть руку Элиота со своих коленей. Она лежала на них так, будто ей там было самое место, и, к своему стыду, я была вынуждена признать, что моё тело считало так же. Отрицать события минувшей ночи никак не получалось: мы проснулись вместе, вместе отправились завтракать, вместе сидели в экипаже с Сэйнаром, Флёраной и Риэром, болтавшими о своём и словно не замечавшими нашего с Элиото взаимодействия. В итоге, я всю дорогу просмотрела на руку дракона, так и не найдя в себе ни сил, ни желания её убрать и прокручивая в голове воспоминания о нашей почти полноценной близости. Чем больше я о ней думала, тем больше вспоминала. Я помнила, как в какой-то момент, слепая, уселась на бёдра дракона и начала покрывать солоноватую шею и грудь однокурсника поцелуями. И чувствовала себя счастливой и свободной. Поступая неправильно, я наслаждалась до беспамятства…
Когда мы прошли через дверь на заставе Зелёного Мира, ничем не отличавшейся от уже виденных мною застав, Элиот крепко сжимал мою ладонь в своей. Я поглядывала на него, но не пыталась отойти.
— Я… пойду переоденусь, — совсем не по-королевски пробормотала я, когда мы дошли до общежития. — Встретимся через час, хорошо?
— Я подойду к вашей комнате.
Я кивнула и поспешила скрыться за дверью.
Оралин и Аланна находились в комнате. Гномка сидела на стуле, спиной ко мне, и пересчитывала монеты, перечисляя названия предметов. На краю её стола лежали тетради, причём совершенно точно не все, и я сделала логичный вывод, что не мне одной соседка решила продать свои конспекты. Аланна лежала на кровати, на животе. Она покачивала ногами и читала учебник. Обе девушки посмотрели на меня, когда я зашла.
— У меня создаётся впечатление, что ты учишься по какой-то другой программе, — отметила моя соседка из Тамирской империи. — И недели с начала занятий не прошло, а ты постоянно где-то пропадаешь. И возвращаешься… другой.
То безглазой, то босой и в эльфийской одежде.
— Оставьте её, Аланна, — сказала Оралин. — У всех у нас свои причины находиться в Академии и не стоит в них лезть.
— Разумеется, — отмахнулась девушка. — Просто я немного удивлена.
— Что не обязывает меня отчитываться, — спокойно произнесла я и, достав платье из шкафа, тёмное и, если я правильно помнила его по завязкам спереди, глубокого синего цвета, отправилась в ванную.
Горячая вода помогла избавиться от следов грязи на ногах, от пота, липкой невидимой корочкой облепившего тело. Но не от воспоминаний. Я не смогла приказать себе забыть. Элиот Тамирский плотно засел в моих мыслях. Сын безумных драконов, заклеймённый сирота… тот, кого я не боялась. Тот, кто мог меня касаться.
Я тяжело вздохнула, прислонившись лбом к бортику ванной. С момента моего появления в Академии Безумцев моя жизнь завертелась, моя суть изменилась. Могли ли меня предать мои разум и сердце?
***
— Я спрошу тебя в последний раз: ты уверена, что готова?
Последний раз Лиссы по счёту был уже десятым. Я считала, загибая пальцы на обеих руках.
Вообще, с той минуты, как мы с Элиотом вошли в обиталище ректора, богиня была сама не своя, очевидно нервничала. Она слишком резко двигалась, слишком быстро перемещалась от стены к стене своего восстановленного после учинённого Алексией погрома кабинета, слишком взволнованно спрашивала меня о моём состоянии, о впечатлениях, полученных от эльфийского бала, о том, свыклась ли я со своим ограниченным зрением.
— Ректор, вы что-то знаете? — прямо спросил Элиот, молча сидевший в кресле. Дракон почти не двигался, затаился, как хищник, коим и являлся. Помолчал. — Вы всё знаете? — высказал он внезапную догадку. — Вы знаете, что Аня увидит?
Лисса закусила губу.
— Аня, ты помнишь, что заклинание, которое я на тебя наложила, позволит утащить в будущее лишь один предмет? Что тебе следует быть внимательной и выбрать его с умом?
Она проигнорировала вопрос Элиота! Или ответила молчанием, которое можно было расценить как утвердительный ответ.
Я уставилась на ректора, хватая ртом воздух. Одно дело строить догадки и подозревать, что богиня знала обо мне и Элиоте то, чего не знали мы сами, как знала, к примеру, то, что мне нужно попросить пыль преобразований именно у Риэра. Совсем другое — увериться в правдивости своих догадок и подозрений.
— Вы…
— Ты узнаешь всё сама! — поспешно сказала ректор и взмахнула рукой. Темпрариум под моими ногами вспыхнул, и каменный пол ушёл из-под ног. Чёрно-белый мир превратился в серое пятно, а после… после мне открылась правда. Лисса перенесла меня во вполне конкретное время, как выяснилось!
Маленькая девочка со слегка вздёрнутым носиком, всем своим видом пытавшаяся показать, что она — истинная принцесса, гордо вышагивала по широкому, залитому солнечным светом коридору второго этажа большого и очень хорошо знакомого мне дома. В волосах девочки была диадема с огромными драгоценными камнями, тяжеловатая для её головки, сами волосы были распущены, как у юной прелестницы, что пожелала похвастать ими на балу. Крой платьишка был детским, с белым кружевным передничком. Стрелки часов, повешенных между двумя большими выглядывавшими в сад окнами, указывали на двенадцать и один — это значило, что совсем скоро будет обед. Девочка, не старше девяти, надо заметить, бормотала себе под нос что-то о пирожных, что специально для неё заказали в имение у деревенского пекаря. Меня ребёнок не видел.