— Черепашка, а теперь шутки в сторону — давай-ка и правда рассказывай. Всё по порядку.
Ну я и стала рассказывать. И рассказывала долго. Так, что в конце концов у меня забурчало в животе от голода — я же не успела позавтракать!
Хмурый Рон бросил взгляд на часы, мерно тикавшие на стене.
— Скоро подадут завтрак. Я просил Торнвуда накрыть прямо здесь в одиннадцать. Значит, говоришь, Аврора де Меритон…
— Да. А что? — я обеспокоенно посмотрела на него.
— Ничего, кроме того, что де Меритоны — это и есть тот род на Материке, в который отдали замуж Мелинду Винтерстоун, младшую сестру моего предка. Хоть это мне удалось выяснить за время поездки. Ты же помнишь, надеюсь, что у неё была и другая цель?
Я уставилась на Рона ошарашенно, пытаясь осмыслить услышанное.
— Вот только приняли Меритоны предполагаемого родственничка крайне неприветливо. Глава рода — желчный и угрюмый старик — кажется, подумал, что я покушаюсь на долю в его наследстве. Расспросы о завещании Роланда, сама понимаешь, ни к чему не привели. Таким образом, оборвалась последняя ниточка. Я понятия не имею, где его искать. Боюсь, мы так и не узнаем, как попасть в чёртову башню.
Рон устало откинулся на спинке стула, забросил руки за голову и как следует потянулся.
В это время отворилась дверь и вошёл Торнвуд с подносом.
Рон вздохнул.
— Старина, может, хоть ты знаешь что-нибудь о завещании Винтерстоуна? Кажется, ты единственный человек в этом полушарии, которого я ещё не доставал с этим вопросом…
Торнвуд аккуратно поставил поднос на стол и принялся расставлять чашки.
— Вообще-то знаю, юный господин. Я уж думал, вы никогда не спросите. Завещание Роланда Винтерстоуна хранится у меня.
Глава 8
Я смеялась, и смеялась, и всё не могла остановиться. Потом утирала слёзы с ресниц и пыталась успокоиться — но смотрела на ошарашенное лицо Рона, который чуть не упал со стула, и меня снова взрывало приступом хохота.
Действительно — стоило тащиться за тридевять земель и целый год там слоняться по бездорожью, чтобы узнать, что завещание всё это время было прямо под носом!
Торнвуд смирно стоял в сторонке, посмеиваясь в седые бакенбарды, и кажется, был очень доволен произведённым эффектом.
Рон меж тем пришёл в себя и повернулся всем корпусом к дворецкому.
— То есть, ты хочешь сказать, что завещание моего предка…
— Да, юный господин!
— …которое я весь этот год…
— Именно так, юный господин!
— …без сна и отдыха…
— Совершенно верно, юный господин!
— Да что ты заладил — «юный господин»!! — взорвался, наконец, Рон. Вскочил и уставился на него, нависая с высоты своего немалого роста и сверкая глазами. — Ты меня с пелёнок знаешь! Ты вложил мне в руку первый игрушечный меч! Ты, а не отец, возился с моими содранными коленками и учил читать! Вы с миссис Торнвуд давно уже моя семья. И теперь хочешь сказать, что всё это время хранил такую реликвию и не удосужился мне её отдать?!
Я умолкла и смотрела на них обоих. Торнвуд выглядел растроганным. Кажется, у него глаза были на мокром месте. Ещё чуть-чуть, и у меня будут тоже.
Вулкан по имени Рон меж тем немного успокоился. Он положил Торнвуду руку на плечо и вздохнул:
— Прости, старина. У тебя наверняка для этого были веские причины. Итак?
Он отодвинул свой стул и указал Торнвуду на него. Тот покачал головой.
— Сначала я кое-что принесу, юн… мой мальчик, а потом всё тебе объясню.
Его не было пару минут. Всё это время Рон сидел, погружённый в глубокие раздумья, и я не решалась его отвлекать. Волнение нарастало во мне, как снежный ком, несущийся с горы. У меня появилось странное чувство, что всего лишь шаг отделяет нас от того момента, когда Замок, наконец, начнёт делиться отгадками. Прежде он только загадывал загадки.
Наконец, дверь в комнату снова отворилась, и Торнвуд вошёл своей бесшумной походкой, придерживая под мышкой какой-то небольшой, но явно увесистый предмет.
На стол перед нами тяжело приземлилась круглая шкатулка из потёртого чёрного дерева, обитая серебристым металлом. На крышке, что меня уже не удивляло, — роза, инкрустированная россыпью мелких синих камней, тускло переливающихся в бледном утреннем свете.
Рон протянул к ней руку и осторожно провёл по узору кончиками чуть дрогнувших пальцев.
— Откуда у тебя это?
Торнвуд, наконец, тоже уселся за стол, хотя и не рядом, а напротив нас.
— Моя семья очень долго служит этому Замку и его обитателям.
— Как долго, кстати? Я никогда у тебя не спрашивал.
— Очень долго, — повторил тот и неопределенно пожал плечами.
А меня вдруг накрыло каким-то странным ощущение дежавю. Как будто… я уже слышала где-то голос Торнвуда. При совершенно других обстоятельствах. Вот только прежде я этого не замечала. Пока я мучительно пыталась вспомнить, копаясь в памяти, тот начал потихоньку рассказывать.
— Не представляете, как долго я ждал этого момента! И сейчас даже не верится, что дождался, — что именно мне выпала честь передать эту шкатулку наследнику Роланда Победителя Чудовищ. Она хранится в нашей семье уже много веков — ее отдал перед смертью моему предку сам Роланд. С тех пор она переходит от отца к сыну, и каждый Торнвуд передаёт своему первенцу не только должность дворецкого Замка ледяной розы, а заодно и наставника графских сыновей, но и этот секрет.
Рон осторожно взял шкатулку в обе ладони и не отводил от неё глаз. Я от любопытства придвинулась совсем близко и выглядывала из-за его плеча.
— Так почему только сейчас? — задумчиво проговорил Рон.
— Вы правильно сказали, тому были причины. Видите ли… как гласит наше семейное предание, перед смертью Роланд начал вести себя совсем уж странно. Твердил о каких-то видениях, которые его преследуют. Заявлял, что может предсказывать будущее. Не стану скрывать, слуги списывали это на пьяные бредни, потому что последние месяцы его почти не видели трезвым. А потом однажды, незадолго до роковой ночи, хозяин Замка вызвал своего дворецкого и вручил ему это.
Он замолчал на секунду.
— А вы не знаете, что всё-таки случилось в ту ночь? — не удержалась я. — Ой, простите, я перебила…
— Ничего, я сам как раз хотел спросить, — успокоил меня Рон.
Торнвуд покачал головой.
— Никто не знает. В ночь годовщины последней битвы Великого Завоевания, той самой, когда Роланд покрыл себя неувядающей славой, воспетой в «Легендах эпохи Завоевания», он удалился в башню и запер за собой дверь. Он оставался там один. Никого из гостей в Замке не было, а прислуга уже спала — да он никого и не пускал в эту башню под страхом смерти, это всем было известно. А наутро его тело нашли под окнами башни. Никто даже не осмеливался подойти к той злополучной двери, а слуги и вовсе разбежались, охваченные ужасом. Все твердили, что это проклятие эллери настигло графа Винтерстоуна — месть чудовищ за поражение в войне.
Рон смерил его тяжёлым взглядом.
— Ты думаешь, это правда?
— Я не знаю, что думать. Ну, мои-то предки остались в Замке. Для них верность этому месту была превыше каких-то суеверий и зловещих слухов.
— Что было потом?
— Прибыла целая королевская комиссия. Пыталась расследовать. В дверь войти никто не смог. Они нашли только прикрепленную к двери записку — в ней почерком графа было написано, что если кто-то попытается взломать башню — то, что в ней хранится, будет уничтожено наложенным на дверь заклятием. В конце концов все отступились. Король не нарушил своей клятвы даровать Замок Винтерстоунам, которую он дал на поле битвы. Он приказал отыскать троих детей графа, которые оставались на Материке, и привезти их сюда. Совсем маленькие они были — пятилетняя Сьюзен, трехлетняя Мейбл и двухлетний Седрик. Когда дети выросли, король обеспечил девочек приданым и хорошо выдал замуж. Седрику дал в жёны собственную дочь и всячески его опекал. Многие поколения Винтерстоунов с тех пор проживали в Замке и пытались проникнуть в башню, но ни у кого не получилось.
Рон внимательно на него посмотрел. Я затаила дыхание.
— А теперь мы снова возвращаемся к причине. Так почему, ты говоришь, всё это время Торнвуды хранили шкатулку у себя, и никто об этом даже не знал?
Вид у Торнвуда стал слегка виноватый. Он вытащил из кармана своего серебристого расшитого жилета объемный платок и утёр лоб.
— Потому что граф Роланд, да упокоится его мятущаяся душа, дал на этот счёт весьма чёткие и недвусмысленные указания. Шкатулку следовало передать одному из его потомков только тогда, когда будут выполнены определённые условия. Во-первых, должен родиться потомок графа по прямой мужской линии, похожий на него как две капли воды. Внешность же Роланда довольно точно сохранил знаменитый фамильный гобелен, который изготовлен был ещё при его жизни. Во-вторых, этот потомок должен искать завещание…