Рон вздохнул.
— Прости. Мне не следовало на тебя набрасываться. Ты абсолютно права — у тебя не было причин приезжать. Просто, наверное, всё это время я надеялся, что хотя бы ты отважишься на безрассудный поступок. И я действительно ничего тебе не писал. Рука не поднималась. А что я, по-твоему, должен был сказать в этих письмах? Да и по отношению к Эмбер это было бы неправильно. Кстати, Рин… Мне кажется, мы должны поговорить. Насчёт меня и Эмбер…
Но это имя по-прежнему вызывало во мне вспышку глухой боли. И я ни за что на свете не допущу, чтобы он это увидел.
— Меня это не касается! — поспешила перебить его я. — Какое дело скромной провинциалке с болот до помолвок сиятельного графа? Она скромно жила себе в глуши, именно там, где вы повелели ей быть, и занималась вышиванием! А если до неё и доходили придворные сплетни, она тут же затыкала уши, как и положено благовоспитанной юной леди!
Интересно, и где я сегодня забыла свои мозги? Ещё не успев договорить свою сумасбродную речь, поняла, что неосознанно вжимаю голову в плечи. Потому что кое-кто, кажется, начинает терять терпение, а я ещё помню, чем это чревато.
Но собирающаяся гроза почему-то так и не обрушилась мне на голову, хотя я прямо кожей чувствовала, как воздух вокруг потряхивают её разряды.
Когда после небольшой паузы Рон всё-таки ответил мне, его голос был до странности задумчив.
— Ещё кое-что не изменилось, Черепашка! Когда ты ведёшь себя так, я по-прежнему не знаю, чего мне хочется больше — открутить тебе башку или обнять.
Я споткнулась на пороге и едва не упала. В последний момент удержала равновесие и как можно скорее бросилась обратно в замок.
Потому что мне вдруг безумно, остро и сладко до боли представился именно второй вариант.
Глава 4
Насколько я помнила, Рон предпочитал вставать рано, поэтому на следующий день специально просидела в комнате почти до обеда, не высовываясь, только чтобы не пересечься с ним в коридоре. Была уверена, что это будет очень неловкая сцена.
Как мышка выскользнула наружу лишь ближе к одиннадцати, прислушиваясь к тишине за соседней дверью… Чтобы почти нос к носу столкнуться с Эдом, выходящим в длиннополом атласном халате из своей комнаты. Он сонно зевал и почёсывал лохматую белобрысую шевелюру.
— Какой приятный сюрприз, Кэт! Как спалось на новом старом месте? Слышал, вчера был какой-то переполох.
Да что ж такое, опять он пялится! Правда, положа руку на сердце, Рон тоже ещё как пялился на меня вчера — видимо, я и впрямь так изменилась за семь лет. Оставалось надеяться, что не в худшую сторону. Но взгляд Рона почему-то не так раздражал…
Возможно, дело в том, как именно смотреть. И куда. Я порадовалась, что моё бежевое домашнее платье было достаточно скромного покроя, хотя и облегало, стараниями маменьки, всё что нужно.
— Доброе утро, Эдди! Надеюсь, ты слышал последние новости. Скоро в этом коридоре станет куда оживлённее.
— А ты, я гляжу, этому рада? Эх, Кэт, Кэт — ты разбиваешь мне сердце! Неужели с такой спокойной душой отдашь меня на растерзание всем этим девицам?
Я застыла на месте, поражённая самолюбованием в его тоне.
— Как-нибудь переживу! Эд, позволь пройти — я вчера так и не поужинала толком, а сегодня ещё и завтрак проспала… Пойду на разведку, может на кухне что-то осталось. Жуть как рада, что там до сих пор хозяйничает миссис Торнвуд. Она всегда меня балует.
— Только не позволяй ей закармливать себя пирожками — не хочу, чтобы ты испортила свою прелестную фигурку!
Я не нашлась, что ответить на подобную возмутительную реплику, и поспешила поскорее ретироваться.
Уже на лестнице столкнулась с запыхавшейся Мэри.
— Мисс Кэти!.. Ох, то есть мисс Лоуэлл…
— Мэри! Мы знаем друг друга тыщу лет! Ты что… — перебила её я. Она широко улыбнулась, но улыбка тут же погасла.
— Там это… Хозяйка вас к себе вызывает. В свои покои. Это на втором этаже, я провожу, — и она смущённо отвела взгляд.
Как-то мне сразу это не понравилось. Совершенно. Но делать нечего, идти придётся.
— Что вы делали ночью на конюшне?
Такой вопрос с порога совершенно вышиб меня из колеи. Я застыла, вцепившись в складки платья.
В этой комнате я не была ещё никогда. Большая, раза в три больше чем те, что у меня и у Рона. Задёрнутые шторы бордового бархата создают полумрак. Запах роз и лекарств, шикарная белая мебель с позолотой, здоровенная кровать с балдахином, на которой на высоких подушках возлежит графиня — в чём-то белом и кружевном, мерно проводя тощей, как куриная лапка, рукой по спине маленькой кудрявой собачки.
— Мне повторить вопрос, или так и будете таращиться на меня? До чего неприличное поведение. Впрочем, чего ещё ждать от вас…
Присесть, естественно, не предложили. Впрочем, мне совершенно не хотелось приближаться, и я воспользовалась этим, чтобы так и остаться стоять у выхода. Как будто это могло спасти от унижения, которое, я чувствовала, только начинается.
Ну что ж… От меня по-прежнему ждут ответа на вопрос. Хотя графиня даже не смотрит в мою сторону, поджав узкие губы и занимаясь исключительно своей собакой.
Лучшим ответом будет правда. Мне даже не придётся лукавить… если она не начнёт расспрашивать дальше.
— Я ходила на конюшни, чтобы проведать, как там моя… как там олениха. Прошу прощения, миледи, это было неучтиво с моей стороны, появиться там без разрешения хозяев! Больше подобное не повторится.
Интересно только, откуда она знает. Впрочем, учитывая, что окна её спальни выходят в парк, скорее всего увидела меня…
— Я очень надеюсь на то, что не повторится. Потому что вы завтра же соберёте свои вещи и покинете Замок ледяной розы.
— Простите?
Мне показалось, я ослышалась. Наверняка ослышалась. Ведь она не может всерьёз?..
— У вас плохо со слухом, милочка, а не только с воспитанием? Я сказала, вы покинете замок как можно скорее!
— Миледи, если дело в моих неуместных ночных прогулках, то заверяю…
— Хватит! Я не стану слушать ваших оправданий! — графиня наконец-то соизволила поднять на меня взгляд, и я увидела в нём презрение. — Я прекрасно видела своего сына, возвращающегося в замок тем же путём, что и вы, через какие-то считанные минуты. Какое бесстыдство!
Я похолодела. Сбывались мои самые страшные кошмары. И бесполезно теперь уверять, что мы всего лишь поговорили. И даже не по моей инициативе. Мать Рона подумала то, что подумала.
И возможно, мне стало бы так стыдно, что я покорно дала бы своё согласие и прямо из этой комнаты отправилась собирать свои вещи… Но она продолжила.
— Я помогу вам принять единственно верное решение и перестать беспокоить нашу семью своим присутствием.
Графиня потянулась и вытащила из-под соседней подушки маленький холщовый мешочек коричневого цвета. Бросила его на тумбочку у кровати. Он тяжело звякнул.
— Здесь достаточно, чтобы ваша семейка безбедно существовала ближайшие пару лет. Пока вы найдете мужа себе по статусу. Неужели вы и правда думали, маленькая глупая хищница, что можете всерьез рассчитывать на графа? В этот замок приглашены самые родовитые и достойные невесты королевства! Рядом с ними вы… как бездомная дворняга возле породистой суки.
И она снова любовно прошлась по шерсти своей болонки, слабо завилявшей хвостом в ответ.
А у меня, кажется, кровь так быстро отхлынула от сердца, что оно совсем забыло, как биться, и закружилась голова. Вот только поднявшаяся откуда-то со дна души волна горечи заставила вдруг совершенно потерять страх.
— Так зачем же было приглашать в свой великолепный замок такую, как я? — очень тихо, но отчётливо спросила я.
Графиня подняла на меня удивлённый взгляд. Впрочем, удивление в её бесцветных голубых глазах очень быстро сменилось ядовитым и ожесточённым выражением.
— Я вас не приглашала. Это сделал мой глупый недальновидный супруг, после того, как Рон поставил мне ультиматум — он соглашается на «парад невест», как он выразился, только если там будете присутствовать вы…
Так вот на что намекал тогда граф в письме! Вот как она убедила Рона.
Нет, всё-таки зря леди Винтерстоун так про графа. Кто ещё из них глупее. Если бы я и вправду была такой, какой она меня считает, то известие о том, что Рон так настаивал на моём присутствии, очень бы меня воодушевило.
Вот только от этих слов, что вырвались у графини в порыве возмущения, мне вдруг и правда стало теплее. Как будто Рон положил руку мне на плечо и снова спросил, куда делась та храбрая Черепашка, которую он помнил. Если мой друг так хотел видеть меня… то не всё ли равно, что думают другие?
Я расправила плечи и вздёрнула подбородок.
— А раз пригласил меня Его светлость, то и уеду я тогда, когда мне прикажет граф! В ту же секунду и безо всяких унизительных компенсаций. Понятия не имею, что вы обо мне подумали, но мне совершенно не нужны ни титул, ни замок, ни богатства вашего сына… — Я хотела было добавить «ни он сам», но на этих словах меня язык отказался слушаться почему-то. — Так что свои деньги можете оставить себе. Вдруг пригодятся прикупить очередную породистую суку!
Прежде, чем поняла, что именно сказала, я развернулась и бросилась вон из комнаты, не дожидаясь соизволения графини и стараясь не видеть, с каким лицом она на меня пялится. А пялилась она с таким, будто её сейчас хватит удар.
Уже не помню, куда я там шла утром, но сейчас стремглав побежала обратно в свою комнату.
По лестнице поднималась, вцепившись в перила так, словно боялась — отпущу на мгновение и улечу, такая болезненная пустота разрасталась внутри.