И в этот миг гулкое эхо, отражаясь от каменных стен, донесло разговор двух девушек, что торопливо спускались по лестнице где-то подо мной, шурша платьями.
— …быстрей свои ленты завязывай!..
— Да погоди ты, узел…
— Без тебя сейчас уйду!..
— Лили, да скажи хоть — куда мы так спешим?..
— Я узнала потихоньку, где проходят тренировки!..
— Да ты что!!..
— Тс-с-с-с! Дурочка… Узнала, узнала! Только прятаться надо за деревьями. Увидят — прогонят!..
— Мечи?..
— И мечи, и луки, и много чего еще! А главное, девчонки рассказывали…
Раздается глупое хихикание, и дальше она продолжает страшным шёпотом:
— …что граф предпочитает тренироваться без рубашки…
И они снова смеются, а голоса затихают.
Гулко хлопает входная дверь.
Кажется, только этого гвоздя и не хватало в гроб моего душевного равновесия.
Добравшись, наконец, до своей комнаты, я закрываю дверь на ключ и с ногами забираюсь в кресло у окна, обхватив руками плечи и пытаясь унять дрожь.
В комнате я просидела до самого вечера, ежеминутно ожидая, что ко мне придут с официальным повелением от графа убираться из замка. Но его почему-то не поступило.
Аппетит пропал, и мне хватило пары яблок, заботливо припасённых в дорогу в багаже, который я так и не успела разобрать. Может, и к лучшему, что не успела?..
В конце концов я поняла, что если не выйду из комнаты, совершенно перестану себя уважать. Да и отец непременно заметит моё отсутствие на танцах, что планировались в бальном зале этим вечером, и явится узнать, что стряслось. И что я ему скажу? Что в первый же день пребывания в замке умудрилась опозорить нашу семью?
Уж лучше я умоюсь как следует, причешусь, надену самое нарядное платье и отправлюсь навстречу своим страхам с открытым забралом. Хуже, чем есть, мне уже вряд ли будет!
Зря я так подумала.
Глава 5
Платье немного придало мне уверенности. С ним мама особенно расстаралась. Вот уж кто бы прекрасно понял все намеки графини насчет охоты за наследством! Но как же они с ней похожи, на самом деле… Даже странно, что тогда, много лет назад, совершенно не сошлись.
Нежно-зелёное, с высокой талией и короткими рукавами, оно было украшено белым кружевом по округлому вырезу — достаточно скромному, чтобы я на него согласилась, и достаточно глубокому, чтобы удовлетворить мою маменьку.
С причёской мудрить не стала. Привычный низкий пучок оживила лишь тонкой ниткой жемчуга, вплетя её в волосы — мать отдала свои лучшие украшения, собирая меня в поездку, на которую она возлагала такие надежды.
Парочка более крупных жемчужин в уши, постараться не думать о том, какой бледный и встревоженный вид имею — и вперёд, на амбразуры! Под отравленные стрелы чужих ядовитых взглядов.
На секунду замираю на пороге, прежде чем выйти.
Отчего-то, как прилив неудержимо и властно, меня охватывает предчувствие, что этот вечер станет важной точкой на линии моей судьбы.
Нет — меня не стал никто сверлить глазами, как только я вошла в бальный зал, уже полный гостей, музыки, блеска и красок. Все многозначительные девичьи взоры достались Рону, который стоял на противоположном конце зала, поглощённый разговором с каким-то седовласым старичком почтенного вида.
Зато к нам с отцом немедленно подошёл граф Винтерстоун. Его внушительная сухопарая фигура с идеально прямой осанкой была облачена в белое, на груди — синяя лента с орденом Многоцветной розы. Семь лепестков, каждый окрашен в цвета одного из замков, ранее существовавших в Королевстве.
— Дружище, ты как раз вовремя, чтобы спасти мою бедную голову от невыносимой головной боли! Все эти юные леди трещат как сороки — я теперь лучше понимаю Рональда, когда он отказывался наотрез сюда приезжать. Надеюсь, хотя бы Кэти нравится праздник. Где она, кстати?
Папа ухмыляется в усы и подталкивает меня вперёд, тем самым лишая шансов спрятаться среди гостей и не попадаться на глаза графу, как я надеялась. Разумеется, тут же вежливо улыбаюсь и учтиво приседаю. И тут вдруг замечаю неподдельное изумление в глазах графа, на которое отец немедленно откликается.
— Моя малютка Кэти… эм-м-м… семнадцатилетняя малютка Кэти, — представляет меня отец, положив руку на плечо.
А граф меж тем смотрит на меня… очень пристально так смотрит… потом оборачивается и, кажется, бросает изучающий взгляд на своего сына. А потом снова на меня.
В глазах графа появляется лукавый огонёк.
— Так-так… значит, вот оно что! Что ж, теперь для меня, наконец, кое-что проясняется во всей этой долгой и запутанной истории. Дружище, а не пойти ли нам поболтать по душам, как в старые времена, за рюмочкой чего-нибудь эдакого?..
Граф хватает отца, и они уходят. А я остаюсь одна и смотрю ошарашенно им вслед.
Нет, ну кто так делает? Я одна посреди бального зала с морем гостей, где никогошеньки не знаю, и теперь…
Не успеваю додумать свою мысль, потому что Рон коротко кланяется своему старичку, прекращает разговор и идёт прямо на меня, рассекая толпу. По идеально прямой и абсолютно ясной траектории. Великолепный в своём чёрном сюртуке, которому он не изменяет даже на балу.
Но как же я понимаю в этот момент всех этих девчонок с горящими глазами, прячущих улыбки за веерами или пытающихся попасться ему на пути! Сама против воли залюбовалась. Вот только я единственная в этом зале, кому нельзя смотреть на него так. Слова графини были обидны и несправедливы, но в одном она права — я здесь лишняя. Моё присутствие на этом балу — случайно сбывшаяся грёза, которая развеется как дым и останется лишь горьким воспоминанием всего через неделю, когда мы с отцом вернёмся домой. Я не имею права пускать эту грёзу себе в сердце и верить ей, иначе она разорвёт моё сердце изнутри. Потом, когда сказка закончится.
И я стараюсь скорее отвести глаза. Срочно уйти с траектории его движения, которая читается так очевидно… и так явно для всех, кто находится сейчас вокруг.
Надо срочно искать отца! В конце концов, не танцевать же я сюда…
— Рин, я вообще-то терпеть не могу все эти балы и танцы — но для тебя, так и быть, сделаю исключение. Потанцуешь со мной?
Вот так вот. Первое же попадание на амбразурах — точно в цель. До мелкого-мелкого крошева, в которое превратились сейчас все мои мысли и благие намерения.
А ещё он снова пренебрегает всеми правилами приличия. Потому что стоять так близко к девушке, даже на балу и в толпе — совершенно не позволительно по этикету. Что бы там ни думала про меня его маменька, а ему я обучена неплохо. Честно говоря, все эти правила зазубривала с особым увлечением. В конце концов, надо же знать, что нарушаешь…
И я уже поднимаю взгляд, чтобы заблудиться в его ответном, который будет тёплым и смеющимся, я чувствовала…
Но наталкиваюсь на другой — холодный, прожигающий, ненавидящий меня.
В нескольких шагах за спиной Рона стоит его мать. Великолепный наряд из золотистой парчи отражает блеск светильников. Бриллианты и рубины. И выражение «я так и думала» на породистом лице.
Как ведро холодной воды на голову.
Отрезвляет немедленно. Стряхивает глупое ощущение сказки, которому я всё-таки пусть ненадолго, но поддалась. Не даёт мне забыть, что здесь я — неуместна, как ромашка среди роз, и что эти семь лет и замку, и его обитателям прекрасно жилось без меня.
Смотрю на Рона и кусаю губы. Чувствую, как по сердцу разливаются незнакомый холод и чувство опустошённости. Мне отчего-то горько в этот момент. Только посмотрите на него — такой красивый, такой уверенный в себе… По глазам видно, убежден в моем согласии. Потому что как же иначе, разве может быть иной ответ — это же он! И ничего, что оставил меня одну на бесконечные семь лет. Я должна всё забыть и упасть ему в руки из-за одной-единственной улыбки. А самое страшное, что вдруг понимаю — я действительно в шаге от того, чтобы так и поступить. Потому что эта его улыбка — вполне достаточная причина. Потому что мне мучительно хочется оказаться там, в центре бального зала, в кольце его рук, и хотя бы один-единственный раз узнать, каково это.
Вот только взгляд леди Винтерстоун — отравленный нож, вонзается в меня снова и снова. И я отчётливо понимаю, что если сделаю так, как хочу, подкреплю тем самым её убеждённость. Убеждённость в том, что маленькая меркантильная нищенка, не успев приехать в замок, соблазнила её драгоценного сына на конюшнях в охапке сена.
Понимание этого — как удар наотмашь, едва не сшибает меня с ног.
А он всё ждёт ответа.
И тогда я опустила ресницы. Спрятала свой едва родившийся в сердце восторг. Придушила его своими же руками. Ответила резче, чем хотела.
— Я не танцую! Может быть, когда-нибудь… Простите!.. лорд Винтерстоун.
Удивление в глазах Рона сменяется жёсткостью. Даже сквозь ресницы я снова ощущаю все нюансы этого взгляда, и холод в его глазах, моментально гасящий пылавший там секунду назад костёр — последнее, что мне нужно, чтобы превратиться в дрожащего одинокого котёнка на зимнем ветру. Из последних сил прячу этого котёнка так глубоко, как только могу, чтобы он не понял, чего мне стоил этот отказ.
— Вот значит, как… всё-таки, «лорд Винтерстоун», да? В таком случае, простите, что побеспокоил своей навязчивостью, мисс Лоуэлл. Не смею больше обременять своим присутствием.
Вот так. Правильно. Уходи. Так будет лучше… наверное.
А то, что мне так хочется броситься за тобою вслед, обнять и вернуть — просто глупый бред одной наивной фантазёрки.