Когда тёмный, как беззвёздное небо, жеребец вынырнул из темноты перед нами, словно по волшебству, конечно же я знала, кого будут первым делом выискивать чёрные глаза того, кто не побоялся пуститься на нём верхом в такую непроглядную ночь по ужасной дороге.
Рон учтиво здоровался с отцом, спрашивал, что стряслось, но глазами — разговаривал со мной и кажется, я даже слышала, что мне говорил этот взгляд. «Ты снова попала в беду, Черепашка? Тебя ни на секунду нельзя оставить одну!»
Я стояла и улыбалась как дурочка, пытаясь перестать трястись.
— Как вы нас нашли, мистер Витерстоун?
— В замке беспокоились, что вас долго нет.
Ага, беспокоились они, как же! Прошлой зимой мы на двое суток задержались, и то нас никто не искал. А этой всего на полдня — и Рон примчался. Так и сказал бы, что это он беспокоился.
Мой друг меж тем выслушивал путанные объяснения кучера.
— Так, достаточно — я понял. Мистер Лоуэлл, если вы не против, подождите на дороге ещё полчаса, я вернусь в замок и распоряжусь, чтобы за вами выслали экипаж…
Я-таки не удержалась и снова оглушительно чихнула, тут же с перепугу закрыв ладонями рот.
Рон вздохнул и внимательно оглядел меня с ног до головы, оценивая масштабы катастрофы.
— А это несчастье ходячее я, с вашего позволения, заберу с собой.
В смысле? Это… это что он имеет в виду?..
Я совсем растерялась и опомнилась только, когда внезапно оказалась где-то совсем-совсем высоко. Меня усадили спереди в седло, да ещё и крепко схватили поперёк живота, чтобы не упала.
И вот я уже сижу боком на огромном коне, и тяжеленные мокрые юбки тянут вниз — но меня держат надёжно и кажется, я даже забыла бояться, хотя совершенно не умею ездить верхом на лошади. А чёрный конь, меж тем, уже развернулся и с готовностью поскакал обратно. Ему не терпится вернуться домой, к теплу и свету.
Я подняла глаза и наткнулась на знакомый ироничный прищур и насмешливую улыбку.
— Слушай, ну как ты умудрилась-то? Пожалуй, я поторопился называть тебя Черепашкой. Надо было Свинкой.
Рон натянул вожжи, придержал коня, чтобы он шёл медленнее.
— Чтобы ты не свалилась, — услужливо пояснил Рон. — Я, конечно, держу, но с твоей-то координацией…
— С-спасибо… Бр-р-р… — меня пробила сильная дрожь, и тут же я начала согреваться. Прижалась потеснее, вцепилась ледяными пальцами в ворот его чёрного сюртука и довольно вздохнула.
От него было очень тепло. Как от печки. Вот и буду греться.
Рон молчал. Мысли у меня в голове текли вялые и очень сонные. Как же мастерски он управляется с такой здоровенной лошадью! Да и сам вырос… Опять. Сколько же можно! Ему сейчас должно быть шестнадцать уже. Почему я не могу расти быстрее, чем он? Вот же несправедливость… Нет, я конечно тоже подросла за этот год и немножко вытянулась, но такими темпами не догоню его никогда в жизни… У меня вдруг возникло такое чувство, что я всегда так и буду бежать за ним и тянуться, тянуться — но видеть впереди только удаляющуюся спину. Если он сам не остановится и не подождёт меня. Вот как сейчас. Но что будет, если он уйдет так далеко, что я совсем потеряю его из виду?..Почему-то от этой мысли стало очень грустно. Захотелось вдруг задержаться подольше вот в этом самом моменте.
И я крепче вцепилась в отворот чёрного сюртука.
— Рин, что такое?
Я молча покачала головой. Такое не расскажешь.
— Почему тут такие лужи? В прошлом году были сугробы…
— Лес тает. Тепло начало распространяться за пределы территории замка. Понятия не имею, как далеко это зайдёт.
— Ясно теперь, почему мы увязли…
— Ага. Кстати, Рин, я целый год думал о том, что ты мне рассказала перед отъездом. Ну, про тот взгляд из-под земли и все дела… В книгах, конечно же, ничего похожего не нашёл. Весь год в Эбердин пытался отыскать хоть какие-то зацепки в школьной библиотеке — тоже пусто. От родителей ничего необычного в письмах не было. Сейчас как приехал, облазил весь замок — вроде чисто. Но на всякий случай держись рядом… Эй, ты меня слушаешь вообще? Или спишь?
— Слушаю. И сплю…
А когда мы подъехали, я увидела у главного входа в замок ту самую карету. С золотой птицей.
Испуганно прошептала Рону, пока он осторожно снимал меня с лошади:
— К вам кто-то приехал?
Его лицо помрачнело.
— Лучше не спрашивай! Это стихийное бедствие ещё похлеще, чем ты. И намного, намного разрушительнее.
(4.2)
Я не успела спросить, кого он имеет в виду. Рон потащил меня в дом, поскорее передал на руки Мэри и миссис Торнвуд, которые тут же принялись вздыхать над тем, какая я вся мокрая да замёрзшая, а сам отправился закладывать экипаж. Я совершенно перестала беспокоиться об отце и Клэнси — Рон им непременно поможет. Послушно дала себя отвести наверх, искупать в горячей ванне и засунуть под три одеяла. Правда, не могла не заметить, что в замке подозрительно много суеты — где-то хлопали двери, кто-то носился туда-сюда быстрым шагом, гремела посуда… Да и мои заботливые помощницы очень быстро снова оставили меня одну, хоть и глядели виновато.
Но мне лень было расспрашивать — мозги работали всё медленнее и медленнее, на меня навалилась жуткая усталость. Чашка фирменного ромашкового чая миссис Торнвуд довершила дело — я даже не запомнила, как провалилась в сон.
Разбудила меня Мэри, быстрым шагом ворвавшаяся в комнату рано утром. Она рывком распахнула шторы и нервно мне улыбнулась. Вид у неё был запыхавшийся.
— Вставайте, мисс Кэти!
— М-м-м-м… который час? — сонно спросила я, переворачиваясь на другой бок. Если честно, это был первый раз на моей памяти, когда в замке меня вообще кто-то будил. Тут все всегда вставали и ложились, кому как удобно. Такая жуткая соня, как я, всецело одобряла эту добрую традицию.
— Половина девятого утра. Времени и так в обрез. В девять ноль ноль — общий завтрак. И вам нельзя опаздывать ни в коем случае!
Я села в постели, зевая во весь рот.
— Папа хорошо добрался?
— Мистер Лоуэлл уже ждёт возле обеденного зала при полном параде.
— А зачем…
— Простите, мисс Кэти, но мне правда нужно бежать! Так много дел с утра… Вы главное, на забудьте — дадут три гонга! После третьего двери в обеденный зал закроют и больше никого пускать не будут.
Сон мигом слетел с меня.
Гонг? «Не пустят»? Да что творится вообще в замке?!
Я хотела было снова пристать к Мэри с расспросами, но она уже умчалась куда-то.
Со вздохом я спустила босые ноги с кровати и принялась вяло соображать, как и что должна сейчас делать. К счастью, саквояж с моими вещами уже стоял в углу комнаты. Там было простое домашнее бежевое платье. Не уверена, что оно подходит для торжественного завтрака, но что поделаешь…
Нет, я правда не собиралась опаздывать! Просто по утрам, особенно если меня резко разбудить и заставить встать очень быстро, я по скорости напоминаю уже не просто черепаху, а скорее сонную муху, ползающую по стеклу.
Первый гонг застал меня, когда я стояла перед зеркалом со щёткой для волос в руках и пыталась хоть как-то призвать к порядку непослушные, спутавшиеся за ночь пряди.
Я вздрогнула и выронила щётку. Нервно схватила заколку для волос. Она тоже выпала из моих неловких пальцев.
…Чтобы развалиться на несколько мелких частей, одна из которых к тому же закатилась под трюмо.
Ну что за невезение! Похоже, пойду на завтрак лохматой чувырлой. Хоть плачь. И я собралась было это сделать… Но не успела.
В воздухе вспыхнула синяя искра. Потом ещё одна и ещё — и вот уже целая гроздь их пляшет прямо передо мной, как хоровод светлячков.
Это было так красиво! Я протянула руку, чтобы потрогать синий свет… И на мою ладонь тяжело приземлилась самая прекрасная вещь, которую я когда-либо видела.
На серебристом металлическом круге размером чуть меньше моей ладони выгравирована была синяя роза. В нижней части нему прикреплялись четыре длинных, чуть изогнутых зубца.
— Спасибо, замок!.. — прошептала я.
Поскорее скрепила верхние пряди новой заколкой, которую мне только что подарили взамен сломанной, и не чуя под собою ног побежала вон из комнаты. Времени задумываться о том, что всё это значит, совершенно не оставалось.